Андрей Дышев - Крымская ракета средней дальности

Его снова перебил зуммер.

– Алло, брат! – раздался в динамиках незнакомый голос. – Все оружие мы загрузили в два бортовых «ЗИЛа».

– Хорошо, Шагабутдин, – ответил Новоруков. – Можете выезжать. У вас осталось мало времени. Час с копейками… – Он отключил связь и повернулся ко мне. – Да, времени осталось мало… Кстати, как твоя рука?

– Спасибо, что не отравил пулю.

– Я был уверен, что ты сразу же поедешь в больницу. Смотрю на экран пеленгатора – нет, стоишь на том же обрыве. Тогда я назначил тебе встречу на мосту. Место темное, удобное. Внизу речка журчит. Пристрелил я там какого-то курортника, причем так, чтобы пуля прошла навылет и упала в речку. Думал, что ты со своим «макаровым» теперь уже не отвертишься. Ты клюнул на приманку, поехал на мост… Черт знает, как ты смог улизнуть? И в этот раз милиция тебя прошляпила. Но засветился ты с «Опелем» уже серьезно, и милиция стала искать не только тебя, но и машину… Потом ты мне позвонил – помнишь? Никак не мог поверить, что меня убили. Я по определителю увидел, что это ты. Изменил голос, стал у тебя спрашивать, а кто интересуется Новоруковым и для какой цели. После этого ты уже не сомневался, что на мосту был убит именно я.

– Это был сильный ход, – признал я.

– Во всяком случае, я уже был спокоен. Федька Новоруков в твоем сознании перешел в разряд покойников. Следовательно, в разряд подозреваемых попасть уже не мог. И я стал развлекаться, как кот с мышкой, подкидывая тебе приманки и заманивая тебя в сети. Не было такой минуты, когда я бы не знал, где ты находишься. Если ты вырубал свой мобильник, я легко переключался на телефон твоей подруги…

Он подошел к тумбе, на которой стоял телевизор, открыл стеклянную дверцу и вынул оттуда бутылку коньяка и два бокала.

– Это не спирт, голову даю на отсечение, – заверил Новоруков, наполняя бокалы до краев. – Великолепный коньяк, подарок от моих братьев!

Он взял бокалы и пошел ко мне. Я недвусмысленно вскинул автомат и направил ствол в лицо Новорукову.

– Ах, да! – насмешливо произнес Новоруков, остановившись в двух шагах от меня. – Понимаю…

Он опустился на корточки, поставил один бокал на пол и отошел к пульту.

– Таким образом я определил, что ты побывал в каком-то частном доме на Южнобережном шоссе, – делая глоток из бокала, сказал Новоруков. – Мне не составило большого труда узнать, что дом принадлежит некоему Фатьянову. И тогда я вспомнил, что видел эту фамилию в договоре, который лежал в сумочке Тоси. Для чего тебе понадобилось ехать к этому Фатьянову? Конечно же, для того, чтобы принести ему свои извинения за утерянный договор! Я прав?.. Ладно, можешь не отвечать. Ситуация сложилась удачно для меня, но печально для тебя. Я понял, что без особых усилий тебя можно по горло закопать в уликах. Ведь следствие располагало конфиденциальным договором, который по вине детективного агентства попал в третьи руки. Разумеется, Фатьянову это, мягко говоря, не понравилось. Он вполне мог потребовать от тебя возмещения материального и морального ущерба, включая и упущенную выгоду. Так? Получается, что Фатьянов был тебе неугоден, у тебя были весьма веские мотивы отправить его на тот свет… И я позвонил Фатьянову, представился Кириллом Вацурой и назначил ему встречу на трассе. И заранее подготовил лист бумаги, на котором написал несколько слов твоим почерком. Потом я подложил ее под труп Фатьянова.

Новоруков наигранно вздохнул и снова отпил из бокала.

– Я без труда просчитывал все твои ходы! – бахвалясь, сказал он, сел на стул и закинул ногу за ногу. – Я знал, что ты обязательно придешь к матери Тоси, и сам побывал у нее незадолго до тебя. Мне надо было убедиться, что там не осталось писем в военкомат и других документов, которые могли бы кинуть на меня подозрение. С этой же целью я забрался в твой офис… Кстати, ты нашел мазь, которую я тебе оставил?

– Нашел.

– И как, помогла? Признайся, что это чертовски целебное средство от пулевых ран!

– Да, чертовски целебное.

– Я не хотел твоей смерти, – удовлетворившись моим ответом, продолжил Новоруков. – Я всегда любил тебя, сукиного сына, хотя меня и раздражали твои дурацкие игры в благородство… Но однажды ты зашел слишком далеко.

– Должно быть, когда увидел, как ракета сбивает пассажирский самолет, – предположил я.

– Да! – резко ответил Новоруков, вытянув руку вперед и нацелив в меня свой указательный палец. – Да! Я не ожидал, что ты окажешься как раз на месте катастрофы. Если мне не изменяет память, целую ночь, а затем и утро оба ваших телефона были отключены, и я не знал, где вы находитесь. И вдруг, минут десять спустя после того, как я сшиб самолет, моя аппаратура перехватила сигнал твоего мобильника. Когда я определил твое местоположение, то не поверил своим глазам! Признаться, я подумал, что мне конец, что ты высчитал меня, что тебе все известно… Я уже ни о чем не думал. Тупая ярость овладела мной. Я сел на скоростной катер и помчался в море…

Он замолчал, пригубив бокал.

– Ты был уверен, что утопил меня?

– Нет, – ответил Новоруков после долгой паузы. – Уверенности как раз не было. Чтобы быть уверенным, надо видеть труп. Я же хорошо видел, как ты барахтался среди волн недалеко от надувного плота. Но у меня уже не было времени заниматься тобой, потому что с минуты на минуту могли появиться спасатели.

– И тогда ты подкупил медсестру, – сказал я. – Ты думал, что я полный идиот и что позволю кому угодно сделать себе укол?

Новоруков улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Нет, Кирилл, я не думал, что ты полный идиот. Напротив, я знал, что ты крепкий орешек. Поэтому я велел медсестре сначала усыпить тебя закисью азота, а уже потом сделать тебе инъекцию. Но она не послушалась меня, решив, что усыплять не обязательно.

Я обратил внимание на то, что Федька говорил так, будто я был один и никакой молодой женщины по имени Ирэн со мной рядом не было. Может, он не принимал ее всерьез, словно она была моей тенью, глупой подружкой или «девушкой для эскорта», не имеющей к сыску никакого отношения?

– Ты забыл рассказать о том, как сжег автомастерскую вместе со слесарем, – напомнил я.

– Что было, то было, – ответил Новоруков. – Пойми сам! Не мог же я оставить такого серьезного свидетеля, зная, что по моим следам мчится не какая-то там Мухина, а сам Кирилл Вацура! Этот пьянчужка за бутылку водки выдал бы меня с потрохами, и мой фоторобот бы составил, и номер моего «Лендкрузера» сообщил. А дырку от пули надо было заделать срочно. Улика ведь!

– И риелтора по имени Женя ты под грузовик толкнул.

– Нет, на сей раз ты ошибся! – покачал головой Новоруков. – Это сделал не я, а один из моих шакалов.

– Шакалов?

– Да, так я называю семерых наемников, бывших зэков, которые числятся у меня солдатами. Они стоят на вышках, на пропускном пункте и выполняют всякие поручения… Только не надо путать их с волками.

– С бородатыми? – уточнил я.

– Они мои братья! – злобно выкрикнул Новоруков. – Они связаны со мной идеей, а не деньгами.

– Оказывается, тут еще и идея, – с издевкой произнес я. – А я думал, что тобой движет только ненасытная жадность.

Новоруков дернул плечами, словно получил удар между лопаток, и принялся нервно ходить от пульта к шторке и обратно. В бокале, стоящем на полу, дрожал коньяк.

– Ты идиот и ничего не понимаешь! – прошептал Новоруков.

– Только что ты говорил, что я крепкий орешек, – ответил я и демонстративно опустил ствол автомата на колено, словно приготовился к стрельбе с упора.

– На всякий крепкий орешек найдется молоток!

– Не советую тебе хвататься за этот молоток, – предупредил я. – Стреляю без предупреждения.

Новоруков кинул взгляд на таймер.

– Если бы ты знал, – произнес он, – как меня напугал…

– Интересно бы узнать, – произнес я, с трудом справляясь со спазмами в горле. – А ты делишься деньгами со своим начальником, полковником Стрельцовым?

Новоруков остановился, подбоченился и легкомысленно ответил:

– А я его убил. Шлепнул из пистолета – и точка.

– Зачем?

– Как зачем? – искренне удивился Новоруков. – Он мне мешал! А ты разве не понял, что я с недавних пор убиваю всякого, кто мне мешает?

– И пассажиры самолета, сто пятьдесят человек, тебе тоже мешали? – сквозь зубы процедил я, сжимая вспотевшей рукой автомат.

Новоруков круто повернулся в мою сторону, сделал шаг, едва не наступив на бокал, но остановился, словно мы договорились, что по бокалу проходит граница.

– А вот это – совсем другая песня, – едва разжимая зубы, произнес он. – Это была проверка, экзамен… Тебе не понять меня. Не понять… Ты высокий, красивый, тебе все самое ценное, что может быть у человека, досталось бесплатно, просто так – уважение окружающих, здоровье, сила, ум…

Он снова принялся ходить по кабинету. Я видел, что его нервы натянуты до предела. Я тоже истекал потом, и мышцы ныли от напряжения.