Может, поэтому киллерам так полюбилось выполнять свою работу перед домом, в подъезде, на лестничной клетке, то есть в непосредственной близости от места проживания «заказанного» объекта, все устремления которого связаны с неодолимым желанием скорее добраться до квартиры, смыть пыль с тела, переодеться и устроиться поудобнее у экрана телевизора, держа в руках тарелку чего-нибудь вкусненького.
Впрочем, бывает и наоборот: поджидают «заказанный» объект утром, когда он отправляется на работу. В данном случае задача киллера облегчается тем, что объект еще не вошел в необходимый дневной ритм, у него пониженный тонус, замедленная реакция, он еще не совсем отошел ото сна. С таким, конечно же, меньше хлопот.
Неотступно следуя за Злодеевым недели три, Савелий установил главное: в один из рабочих дней, а именно в четверг, он пунктуально возвращается с работы ровно в шесть часов вечера, ставит в «ракушку» свой старенький «Москвич», поднимается к себе на одиннадцатый этаж и ровно через час выходит, садится в обычный автобус и едет в баню, где проводит около трех часов.
Первым делом нужно было определить, где проводить «общение» с ним. В машину, как придурочного Клишина, его не заманишь, а на улице у дома весьма многолюдно почти в любое время. Подъезд не подходил по той же причине: Савелию было нужно время для разговора, возможно, долгого и непростого. Оставалась квартира, но Савелию совсем не хотелось пугать бедную женщину, мать Злодеева, которая жила вместе с ним. И снова выручил случай.
В один из четвергов Савелий, желая еще раз убедиться в верности Злодеева своим привычкам, приехал к дому гораздо раньше. Оставив машину за квартал до цели, он медленно пошел пешком. На полпути какая-то старушка попросила помочь ей донести сумки до остановки автобуса. Конечно же, Савелий, которому некуда было спешить, не отказал ей.
Пока они шли, старушка по-деревенски простодушно, с обычными старческими «охами» и «ахами» поведала ему душещипательную историю о том, как ее «сынок» выгнал непутевую жену, не зная, что она беременна. Вот и родилась девочка, о которой он до сих пор ничего не знает, не желая даже слышать имя своей бывшей жены и приходя в настоящую ярость при одном только упоминании о ней. А она, свекровь, с невесткой продолжает поддерживать добрые отношения, и каждый четверг, когда «сынок» «уезжат» париться, старушка набивает сумки продуктами и едет к внучке: «жисть-то счас тяжела, а дите не должно страдать, ему кушать хоцца».
Вот и едет, хотя и с опаской: не дай Бог, узнает? Никогда не простит матери такой измены. Правда, на всякий случай она, воспользовавшись тем, что «сынок» терпеть не может никакой живности в доме, придумала нехитрую историю о том, что сдала в собачий приют бездомную собачку и «ходит к ней в гости». Этим она оправдывала и свои еженедельные отлучки, и трату денег на продукты.
Еще до встречи со старушкой Савелий хотел «пообщаться с объектом» тотчас по возвращении его из бани, но когда слепой случай свел его с матерью Злодеева, а Савелию стало ясно, кто она, с первых же слов он сообразил, что лучшего момента, чем подготовка Валерия к бане, не придумаешь. Ждать следующего четверга смысла не имело.
Оставив старушку у остановки, Савелий быстро поднялся на одиннадцатый этаж и, укрывшись за шахтой лифта, откуда отлично была видна дверь сто шестьдесят шестой квартиры, стал психологически готовиться к встрече Злодеева.
Как и в предыдущие четверги, тот был весьма пунктуален. Савелий выждал, когда он откроет дверь, бесшумно подскочил и ребром ладони резко ударил под основание черепа. Шум борьбы или крик Злодеева мог всполошить весь этаж, что вовсе не входило в его планы. Удар был точным: Злодеев потерял сознание, а Савелий, подхватив обмякшее тело, втащил его внутрь квартиры, положил на пол комнаты, вернулся и запер дверь.
Быстро осмотревшись, он нашел пару брючных ремней, которыми связал ему ноги и руки. Затем достал из кармана приготовленную заранее маску, сделанную из плотного женского чулка, и сел в кресло. Так как Савелий еще не решил, что сделает с ним, он не стал рисковать и показывать ему свое лицо. Через несколько минут Злодеев очнулся, открыл глаза, бессмысленно огляделся и остановил взгляд на Савелии.
— Ты кто? — удивленно спросил он.
— Не слишком корректный вопрос человеку, одетому в маску, — сказал Савелий, стараясь по возможности изменить голос.
— Если ты грабитель, то явно ошибся адресом, здесь нечем поживиться.
— Не будем отвлекаться! — оборвал Савелий. — У тебя есть то, что мне нужно: поделишься — и единственной твоей потерей останется пропущенная баня.
— Ты неплохо информирован, — буркнул Злодеев.
— Даже лучше, чем ты думаешь.
— А если не поделюсь? — спросил тот, вероятно, пытаясь потянуть время, чтобы найти хоть какой-нибудь выход из данной неприятной ситуации.
Ему и в голову не могло прийти, что такой классный специалист, каковым он не без оснований себя считал, так глупо, как неопытный мальчишка, попадет в ловушку. Интересно, что нужно этому незнакомцу? На грабителя он действительно не похож: тот вряд ли стал бы разговоры разговаривать. Просто вырубил бы его и переворошил бы всю квартиру. Значит, здесь замешано то, чем он занимается в последнее время, и этому ловкому парню нужна какая-то информация. Что ж, в таком случае можно потянуть время, выяснить, чего тот хочет конкретно, а потом уж и принять решение.
— Если не поделишься, то я тебе сделаю так больно, что ты забудешь даже о родной матери. — Незнакомец говорил таким спокойно-безразличным тоном, словно ему-то было все равно, получит он от него требуемое или нет, главное выполнить работу. Савелий превосходно умел блефовать.
Злодеев понял, что парень говорит серьезно и его, скорее всего, интересуют только деньги, которые ему заплатят за сделанную работу.
— Сколько? — спросил он.
— Что сколько? — не врубился Савелий.
— Сколько тебе заплатить, чтобы перекрыть обещанный тебе гонорар?
— Жизнь, — небрежно ответил Савелий.
— В каком смысле?
— Ты спросил сколько, я ответил, что ценой будет твоя жизнь, — говорил он так, словно речь шла о стоимости батона докторской.
Холодное спокойствие этого человека, его невозмутимость и уверенность внушали такой страх, что Злодеев, немного подумав, понял главное: речь действительно идет о его жизни.
— Что ты хочешь?
— Уже лучше, — одобрил Савелий. — Мне нужно от тебя получить ответ только на один вопрос, может быть, на два, и все, гуляй, Валера, продолжай гадить людям до того момента, когда перед тобой сядет не такой сентиментальный человек, как я, жалеющий твою старую мать, которая изо всех сил старается скрыть от тебя, подлеца, возможно, самую важную в твоей жизни правду.
— О чем ты? — нахмурился Злодеев.
— Твои вопросы потом, сначала я спрашиваю, а ты отвечаешь, как в отделе кадров. Итак?
— Я согласен.
— Пожалуй, в инстинкте самосохранения тебе не откажешь. Я хочу знать фамилию человека, который тебя нанял следить за фирмой «Герат».
— Как ты проверишь, что я назвал именно того, кто меня нанял?
— Логично, — согласился Савелий. — Давай так: рискни обмануть меня и увидишь, чем это для тебя кончится.
— Ты так убедительно говоришь, что у меня, похоже, действительно нет другого выхода, кроме как сказать правду.
— Очень верное решение.
— Это Жарковский, работает…
— Я знаю, где работает Геннадий Александрович, — прервал его Савелий, — что еще он заказал, кроме устранения Олега Вишневецкого?
— Я не убивал его! — истерично воскликнул Злодеев. — Поверь, не убивал, — тихо добавил он.
— Да, не убивал, но заплатил за то, чтобы ему подстроили аварию, так?
— Да, заплатил, но я был уверен, что все кончится благополучно: «лексус» очень надежная машина. Я был уверен, что Олег поймет это как предупреждение и пойдет навстречу просьбам Жарковского. Это Жарковский приказал убить Вишневецкого! — чуть ли не выкрикнул Злодеев.
— Он так и сказал: убить?
— Нет, он сказал «убери его, но так, чтобы комар носа не подточил!» Разве не понятно, что имелось в виду? Прошу тебя, не убивай, даю слово офицера, что всей оставшейся жизнью докажу, что я не такая уж сволочь.
— Какой ты офицер? Ты баба! Застукал жену в постели с другим, выгнал ее — твое право, а потом рассопливился, как баба, и исковеркал свою дальнейшую судьбу и службу, правда ведь? — Почему-то Савелию было жаль этого парня, то ли потому, что он тоже бывший «афганец», то ли из-за его заботливого отношения к матери, трудно сказать.
— Прав ты, парень, — тихо проговорил Злодеев, — на все сто прав. Получив задание следить за ним, я както не въехал, что Вишневецкий — «афганец». Он был для меня очередным «объектом», за которым я должен был следить, и все. Да и деньга хорошие платили, а на мне мать-старушка да еще брат-инвалид с детства; сейчас я отправил его на полгода в санаторий, а это такие бабки…
