Не из каких-то особо кровожадных побуждений ухлопали с лету этих двоих плюс их коллегу на входе, а дабы избежать преждевременной тревоги, которая способна вызвать жуткий и никому, в общем-то, не нужный переполох (вдруг кто-нибудь из них вздумал бы жимануть на ручную или ножную сигнальную кнопку?).
Двое боевиков, забросив «АКСУ» за спины, принялись стаскивать свежеиспеченных жмуров с их рабочих мест… чуть позже их вынесут в коридор, чтобы не смердели здесь, не мешали работать на пульте другим людям, которым, возможно, придется провести здесь не одни сутки…
Еще двое взяли на мушку своих «калашей» третьего секьюрити, застывшего с кружкой возле столика с кофеваркой: в отличие от своих уже мертвых коллег этот был в штатском костюме, с визиткой, прикрепленной к нагрудному карману – этот короткостриженый плотный мужчина и является, судя по всему, сменным начальником местной СБ.
– Чего пасть разинул?! – процедил пятый из компании боевиков, человек богатырского телосложения по имени Абдулла. – Па-аставь кружку на стол, да?! А-ат ма-аладец… жить хочешь, так?! Давай па-ака на пол!! Дернышьсся… буду тебе горло рэ-эзать… как барана!!
Глава местной СБ, затравленно обернувшись, дал себя сначала обыскать, а затем послушно улегся на пол лицом вниз. У него даже не стали спрашивать, как управлять с пульта системами безопасности: свой человек, пристроенный еще с подачи Назира в охрану ТРК, все, что требуется для их дела, уже подсмотрел здесь и готов был сам произвести все необходимые подключения и прочие манипуляции…
Одного из двоих штатских, крупнокостного мужчину лет тридцати с небольшим, – недавно еще лощеного, пышущего здоровьем, а теперь порядком исхудавшего, бледного, осунувшегося молодчика – уложили на пол рядом с эсбистом, причем и тому, и другому сковали сзади руки браслетами.
Включив переговорник, Абдулла принял короткие доклады шести из восьми ансаров – все они доложили о готовности. Двое ансаров со своими людьми, получив еще ранее соответствующие ЦУ, уже действовали в районе складов и грузовых терминалов: на одном из мониторов было хорошо видно, как бойцы – предварительно пристрелив секьюрити и еще какого-то хмыря, – в темпе гонят в одно из складских помещений застигнутый там люд, на другом тоже приятная глазу картинка… «заряженную» фуру уже поставили под разгрузку, рядом, наготове, стоят с полдюжины каров…
Мужчина, чьих команд все его люди слушались беспрекословно, в какой-то момент впился глазами в изображение на экране, поступающее от одной из телекамер над северным проходом. Вот наконец стал виден заехавший на паркинг массивный «Гелентваген» с чуть затонированными стеклами… жаль, что он сейчас не может видеть выражение лица этого шайтана!..
Буквально в следующую секунду, разом выскочив одновременно из трех или четырех припаркованных поблизости машин, по джипу, спереди, через лобовое стекло и сбоку, где находится пассажир, – чтобы не зацепить ненароком своих же! – ударили густыми автоматными струями специально поставленные там люди амира…
– Кровь за кровь! – процедил мужчина. – Брат мой, да упокоится теперь твоя душа на небесах, и да примет тебя в свои объятия всевышний!..
Он включил переговорник тактической связи и в дополнение поднес к губам портативный «Кенвуд».
– Ассалам алейкум, братья и сестры! Приступайте к делу! Да пребудет с нами всевышний вовек! Аллах акбар!!!
Другой мужчина, хотя и был прикинут, как типичный лох,[41] пользовался, судя по всему, непререкаемым авторитетом у тех вооруженных людей, кто пожаловал в рубку вместе с ним. Некоторое время, как бы не обращая внимания на все происходящее вокруг, он с кем-то общался по сотовому телефону. Затем, закончив разговор, – на губах у него змеилась кривая ухмылка – он отошел в самый дальний угол помещения и, сложив руки на груди, стал смотреть на двухметровый плоский экран, на который подавалось изображение от следящих телекамер и чье пространство сейчас было поделено на двадцать четыре сегмента…
Все были заняты, все при деле. Двое боевиков уже вытащили вон обоих мертвяков, определив вместе с третьим их дохлым коллегой в нишу за просторной рубкой, где их сложно будет заметить не то что из зала «Р-стора», но и даже тому, кто вздумает подняться или пройти начинающуюся здесь галерею, где размещены офисы местной администрации….
Третий взялся вытирать какой-то тряпицей забрызганный чуток кровью и толикой вышибленных мозгов стол и спинку одного из офисных кресел, а затем подтер несколько кровавых пятен на полу…
Четвертый, чувствующий здесь себя по-хозяйски, уже уселся в одно из трех операторских кресел и готов действовать по первой команде.
Абдулла, вольно поставив правую ногу на хребтину учащенно дышащему эсбисту, уставился, подобно впередсмотрящему на корабле, в панорамное стекло рубки: неплохой, однако, отсюда открывается вид на огромных размеров зал супермаркета, напоминающий в этот час потревоженный людской муравейник… взору также открыт немалый фрагмент центрального пассажа, где тоже весьма и весьма многолюдно…
– Берегись стрелков! – заорал Рейндж, узрев опасность впереди. И тут же, еще не осознав толком, что вокруг них происходит, рявкнул, хватаясь левой рукой за руль. – Вперед!! Полный газ, Анна!!!
Мощный «Гелентваген», набирая на коротком разбеге скорость, мчался теперь меж двух рядов припаркованных машин, разгоняясь, казалось бы, для того, чтобы вмазаться – в каком-то безумном порыве – в ультрамариновую стену!.. Точно такая же тачка, по которой густо садили из «калашей» какие-то черти – палили с двух сторон, в три или четыре ствола сразу! – была уже в полусотне метров… в тридцати… в двадцати… вот их наконец заметил один из стрелков… развернул в их сторону пышущее боевым азартом лицо, повернулся всем корпусом, но было уже поздно: джип принял его на передний бампер, подбил, тело уже в воздухе встретилось частично с правой стойкой, частично с лобовым стеклом, совершив причудливое сальто-мортале, и шмякнулось позади оземь, как мешок с картошкой.
Северный проход сейчас был слева от них; возле растерянных людей, часть из которых, заслышав звуки стрельбы, инстинктивно опустились на корточки, прячась кто за припаркованную машину, а кто и за своего ближнего, носились быстрые и невидимые глазу безжалостные огненные шмели; смерть уже собирала здесь свою первую жатву… кто-то уже был ранен шальной пулей, а кто-то, тихо и как-то жалобно охнув, ткнулся пробитой головой в землю…
А сдвигающиеся двери уже заблокированы, и металлические жалюзи неспешно, казалось бы, звено за звеном струятся, спадая вниз…
Если не пробиться, не вломиться сейчас в ТРК, то фиг туда потом пробьешься!!!
Та же самая мысль, очевидно, посетила и голову Измайловой: ее правая нога до отказа вдавила в пол педаль акселератора, а рука на баранке, поверх которой несколькими секундами ранее легла ладонь ее старшего напарника, задала их разогнавшемуся джипу единственно верное, единственно возможное направление…
Пуля, угодившая в правое переднее стекло, свистнула в нескольких сантиметрах от затылка Рейнджа, пробила подголовник кресла пассажира, обожгла острый кончик правого уха Ганса и вылетела вон: через левое заднее стекло.
А в следующее мгновение массивный «Гелентваген» – с грохотом и скрежетом, в брызгах стекла – влетел в витрину расположенной на первом этаже ТРК «Евроаптеки», высадив и саму витрину, за которой находились стеллажи, и целиком коробку двери запасного выхода…
Повезло: стеллажи, отъехавшие на несколько метров в глубь помещения аптеки, смягчили, самортизировали удар, так что никто из пассажиров джипа, включая пса, в ходе выполнения этого опасного трюка серьезно не пострадал…
Дружно вывалились вон из салона: агентесса, вырывая на ходу «беретту» из наплечной кобуры – налево, Рейндж, тоже обнажая ствол по ходу маневра, соответственно – направо! Жалюзи, размотавшись до середины, дальше не пошли: закрыться полностью им помешала торчащая из проема наружу – всего на каких-то сантиметров двадцать! – корма «Гелентвагена». Да, удачно, надо сказать, вклинились – с правой стороны, где заныкалась в стенном выступе агентесса, остался проход шириной чуть более метра и высотой около полутора! Ну а другой бок вошел впритирочку, здесь щель всего сантиметров в пятнадцать-двадцать…
– Полста седьмой! – прозвучал в микродинамике, вставленном в ухо, встревоженный голос оператора ФАКа, с которым они находились на связи с того момента, как покинули РПУ близ станции метро «Аэропорт». – Доложите обстановку!
– Обстановка… крайне паршивая! – приблизив дужку микрофона к губам, выпалил вслух Рейндж. – Кажется, кто-то заблокировал двери комплекса! Нас обстреляли на паркинге… есть «двухсотые» среди наших! Идет боестолкновение с группой неизвестных! Шлите подмогу, немедленно!
