Суть дела заключалась в том, что на торги британского аукционного дома «Сотбис» были выставлены две уникальные шашки изумительной работы и со своей историей, из‑за которой стоимость этой пары предметов стремительно возросла. Согласно информации, содержавшейся в иллюстрированном каталоге «Сотбис», разосланном всем потенциальным участникам торгов, эти шашки были преподнесены казачьим сообществом России лично Его Величеству царю Российскому Александру II, в благодарность за все добро, сделанное для родной земли и ее народа.
Стартовая цена шашек, заявленная в каталоге, составляла четыре миллиона долларов, по два за каждую. Одна шашка была предназначена для ношения с парадным мундиром, вторая, более скромная, но от этого не менее ценная — для простого мундира, в котором царь совершал обход караула Зимнего дворца.
Мы искренне надеемся, что вы, Грегор, сумеете доказать, что мы, россияне, заинтересованы в возвращении на родину наших национальных святынь. — Такими двусмысленными словами напутствовал Грегора министр культуры Сергей Прыткой.
Ангулес улыбнулся, оценив осторожность министра. У государства не было денег на приобретение этих предметов, но зато присутствие на аукционе уполномоченного представителя России должно было произвести впечатление на прессу и организаторов аукциона.
Вы умеете торговаться, вы знаете местную публику — таких же честных коммерсантов, разбирающихся в искусстве, как вы.
Так говорил министр, пожимая руку Ангулесу. Глаза министра были тоскливы. Прыткой понимал, что никакой надежды на то, что шашки займут положенное им место в Оружейной палате Кремля, не было вовсе.
Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие и доверие всей страны, — также высокопарно и двусмысленно ответил Грегор.
Ангулес никогда и ни с кем не обсуждал свои планы.
Именно поэтому у меня всегда все получается, — в минуту откровения поведал он своей молодой жене Людмиле, собираясь в дорогу.
Ты уверен, что тебе удастся заполучить эти сабли? — недоверчиво спросила жена.
Людмила обожала Грегора, но в антикварных делах разбиралась плохо. Ангулес улыбнулся. Он прощал жене незнание таких мелочей, как разница между шашкой и саблей. У Людмилы была масса других достоинств, за что Ангулес ласково называл ее «лучшим экспонатом в моей коллекции редкостей».
Давай‑ка, милая, присядем на дорожку, — предложил Ангулес, — и я тебе кое‑что расскажу о том, что должно произойти на торгах. И произойдет обязательно! Верь мне.
Людмила нисколько не сомневалась в правоте мужа и лишь кивнула. Она была занята тем, что готовила чай с бергамотом и лимонником.
Отведав любимый напиток, Грегор продолжил:
— Для участия в торгах необходимо сделать заявку заранее. Список участников торгов не известен никому. — Ангулес, улыбнувшись, продолжил: — Но его знают все.
Это как же? — искренне изумилась Людмила.
Таков наш мир, — со значением пояснил Грегор, — мир собирателей антиквариата. Мы знаем друг о друге все. Почему? Да потому что в коллекционировании старинных вещей главное — даже не само обладание этой вещью.
А что же?
Главное — это напряженный риск, на грани смертельного риска. И самый волнующий момент — это когда ты в самом финале, вдруг, внезапно, извлекаешь из рукава козырного туза и бросаешь его на стол.
Людмила непонимающе пожала плечами. Грегор поторопился пояснить.
Ну, это я образно говорю. Я имею в виду то, что мы, антиквары, знаем друг о друге все, но мечта каждого — получить какую‑то информацию, которая позволит обставить прочих конкурентов. Это очень трудно, даже невозможно. — Грегор встал и, целуя супругу ка прощание, грустно добавил: — Ты должна гордиться своим мужем. Я — творец невозможного. Я могу все!
Не прошло и суток, как Ангулес блестяще доказал правоту своих слов. В Лондоне произошла история почти детективная, даже скорее смахивающая на триллер.
За два часа до начала торгов аукциона «Сотбис» состоялся не очень приметный антикварный аукцион в парадном зале «Шопен» шикарной гостиницы «Виндзор» в самом центре Лондона. На торги была выставлена коллекция лорда Беллфонта, владельца нескольких замков в Шотландии и хозяина половины всех газет Великобритании. Лорд увлекался скупкой старинного оружия и являлся обладателем лучшей коллекции в Европе, уступавшей разве что знаменитому собранию оружейных редкостей семейства Оксов–Сульцбергеров в Америке.
Среди прочих предметов значилась «Шашка русской работы, с инкрустациями золотом, чеканкой на темы псовой охоты, середина XIX века». Фото шашки по каким‑то причинам отсутствовало.
Едва начались торги, как разразился форменный скандал. Заявленная для продажи шашка оказалась с виду родной сестрой той шашки, которая была заявлена в каталоге аукциона «Сотбис». И это при том, что выставленная в «Сотбис» была заявлена как «уникальный экземпляр, единственный в своем роде».
Лорд Беллфонт немедленно снял с торгов принадлежавшую ему шашку, но владельцы аукциона «Сотбис» этого сделать не могли. Устав аукционных торгов, проводящихся уже две сотни лет, никогда не менялся и не позволял снимать предметы с торгов в день продажи.
Нетрудно догадаться, что не нашлось желающих торговаться даже по заявленной цене в четыре миллиона. Как ни старался взмыленный аукционер привлечь внимание публики, как ни набивал цену, но снижать ее пришлось. Цена стремительно летела вниз. Аукционист периодически советовался по телефону с неизвестным владельцем шашек. Вероятно, тому не терпелось избавиться от них за любую цену.
И когда Ангулес предложил за обе шашки сто тысяч, торги были прекращены.
Перед отъездом в Лондон он рассказал верной Людмиле, что так и будет, даже расписал детально, час за часом, как будет все происходить. Грегор не боялся утечки информации. Жена — единственный человек, которому он доверял полностью.
— Еще в 1923 году, в Париже, по заказу влиятельной эмигрантской организации, была изготовлена очень хорошая копия одной из шашек. Понадобилось это для того, чтобы продать ее некоему американскому миллионеру, а полученные деньги использовать для покупки оружия, предназначенного на борьбу с советской властью.
И что же из этого вышло? — Людмила сгорала от нетерпения.
Да ничего! — Ангулес довольно потер руки. — Миллионер, несмотря на то, что сам американец, оказался, по–русски говоря, не лыком шит. Он нанял сыщиков парижской полиции «Сюрте», и те мгновенно выявили обман, устроив паре русских эмигрантов допрос с пристрастием в подвале полицейского управления на улице Гобеленов.
А что шашка?
Исчезла, — бросил Грегор и тут же улыбнулся: — но я ее нашел. А дальше — вопрос техники. Полгода назад, через посредников, я пристроил ее лорду Беллфонту, у которого глаз давно замылился от неумеренного потребления шотландского виски, и он с трудом отличал кривой малайский крис от простой русской финки. Я мог бы ему продать кухонный нож под видом сарматского меча. Но я не настолько подл, хотя и антиквар по профессии.
— Так что же получается?
А получается так: антиквары, которые съедутся в Лондон со всего света, узнают, что существуют не две, а три шашки. Резонно задуматься: может, их не три, а скажем, шесть? Или девять? Поэтому никто и не рискнет приобретать в «Сотбис» кота в мешке.
Как Ангулес предсказывал, так и произошло. Вот почему ему удалось приобрести раритеты по такой, прямо скажем, невысокой цене.
Ангулес не остался в накладе. По договоренности с министерством культуры и Администрацией Президента величина его комиссионных прямо зависела от того, насколько низкой окажется стоимость приобретенных на аукционе предметов. Комиссионные оказались весьма и весьма приличными, хотя самого Ангулеса это мало волновало. Его занимала сейчас более важная тема.
Тема, которая может оказаться самой важной в его жизни, да и в жизни всей страны.
Несмотря на свое греческое происхождение, Ангулес считал своей родиной Россию и любил ее всем сердцем: ее долгую и трудную историю, людей, настрадавшихся за века рабства и унижений, культуру, равной которой по богатству и тонкости не найдется на всей земле.
— Уважаемые дамы и господа! Прошу вас застегнуть ремни безопасности!
Тяжелый самолет медленно заходил на посадку, позволив пассажирам полюбоваться огромным пространством нового аэропорта.
Грегор мысленно поблагодарил мэра Москвы Юрия Лужкова за то, что стараниями этого крепкого хозяйственника в знаменитой кепке ранее запущенное и простоватое Домодедово ныне стало прекрасным международным аэропортом — с красивым зданием пассажирского терминала, замечательными взлетно–посадочными полосами и бережно сохраненной лесополосой, зеленой каймой окружившей все это бетонное великолепие.
Ангулес был приятно удивлен, увидев в толпе ожидающих множество знакомых лиц. Его встречали министр культуры с бригадой помощников и заместителей, представитель Администрации Президента, шумная толпа журналистов, личный помощник–референт Ангулеса по имени Фима и еще группа людей с мрачными и тяжелыми лицами — охрана, выделенная правительством и мэрией Москвы для сопровождения ценного груза.
