— Это уже не переговоры, — усмехнулся я, — а проповедь. Или политбеседа. Направление бесперспективное. Тем более что у меня политических взглядов почти нет. Давайте ближе к теме. Ситуация в нашем дружном коллективе — известная байка про мужика с волком, козой и капустой. Причем роль мужика-миротворца играет общая опасность от парашютистов Соловьева.
— А остальные роли?
— Волк — это ваша команда, коза — наша, а капуста — Середенко и его малыши. Середенко, пока безоружен, для нас съедобен. А вам — не нужен.
— Тут похуже, — усмехнулся Фрол, — вот прибудут ваши ребята — и волком
станешь ты. Если, конечно, вовремя не взять в заложники.
— Спасибо, но это может вызвать жертвы с обеих сторон. Ваня с Валеркой — суперсолдаты, с ними так легко, как в прошлый раз, может и не получиться. Кстати, не исключено, и Середенко с ребятами вмешается на моей стороне. Может быть, поступим проще? Если вам неприятно встречаться с чудоюдовцами — есть время уйти отсюда. Хотя бы в одну из трех охотничьих избушек — к Женьке, Генке или Максиму. Думаю, Дмитрию Петровичу это понравится больше, чем еще один погром на заимке.
— Мысль неплохая, — произнес Сарториус с заметной иронией. — Но, видишь ли, Дима, она подразумевает, что Ваня Соловьев останется у тебя. И ты, при поддержке подкреплений, займешься добыванием тех вещей, за которыми тебя прислали. То есть нам предоставляешь возможность тихо смыться, а себя оставляешь при всех козырях.
— Вовсе не уверен. Во-первых, Ваня нужен мне только как солдат.
— А во-вторых?
— Во-вторых, я не убежден, что моему отцу понравится это решение. Мне кажется, он предпочел бы не выпускать вас отсюда. И даже пошел бы на риск меня потерять, потому что для него гораздо важнее уничтожить вас.
— Ты уверен в этом? — прищурился Сарториус.
— Почти уверен. Вы ведь самый сильный из всех его противников, по крайней мере в научно-технической области. Два года назад едва «фонд О`Брайенов» у него не увели. В принципе вы можете меня под полный контроль поставить. Если, конечно, там опять кодировку не поменяли.
— Поменяли, это я точно знаю, — сказал Сарториус. — Я не могу пройти в микросхему.
— Считывать можете, а в микросхему, которую сами поставили, не проходите? Странно… Не верится что-то.
— Если б ты в этом понимал побольше, то не удивлялся бы. Но это не суть важно. Мне кажется, мы опять уклонились от темы. Ты предлагаешь разойтись с миром и не мешать Чуду-юду. Даже делаешь вид, будто спасаешь меня от гибели. Возможно, ты сам себя убеждаешь в том, что поступаешь благородно. На самом деле ты, с одной стороны, побаиваешься, что я могу сгоряча тебя уничтожить, а с другой — опасаешься, что батя даст тебе нахлобучку, если я раньше вас доберусь до тех вещей, на которые вы здесь нацелились. Можешь не говорить, будто я ошибся. Это именно так.
— А я и не спорю.
— Этого мало. Я хочу, чтоб ты понял: твой отец слишком увлекся. Ему недостаточно препаратов «зомби», ГВЭПов и перстней Аль-Мохадов. Он хочет обладать такими вещами, которые на десять порядков выше его понимания. Black Box, который вы утащили из Афгана, — это страшная штука. Может быть, и неплохо, что вы забрали ее у Ахмад-хана, но и в ваших руках она может быть очень опасна. Это все равно что к пульту управления ядерным устройством, подготовленным к взрыву, допустить обезьяну. Если Ахмада и Равалпинди можно сравнить с какими-то другими животными, которые не могут нажать кнопку из-за неприспособленности конечностей или недостаточного интеллекта для такого деяния, то господин Баринов в соотношении с техническими условиями этого прибора находится именно на уровне обезьяны. Не обижайся, это объективное мнение. И ты, и я, и он, и любой гений на этой планете — обезьяны по сравнению с теми, кто умеет делать эти «Черные камни». Я знаком с длинной историей Black Box`a и знаю, что, как правило, с ним обходились как с предметом культа. Вы похищали некий магический кристалл, не имея понятия о всех его свойствах. Те, кто пытался его изучать, даже не знали, как подступиться к нему. Мне тут недавно довелось ознакомиться с содержанием отчетов — детский лепет! Как раз тогда мне и пришла в голову аналогия с обезьяной. Попав к пульту управления ядерным устройством, она примется нажимать на разные кнопки, переключать тумблеры, бегать по панелям. И есть вероятность, что случайно включит цепь, вызывающую взрыв. Гораздо безопаснее обезьяны, скажем, баран. У него меньше интеллекта и нет рук, чтобы нажимать кнопки. Улавливаешь ситуацию?
— Стало быть, лучше, если б Black Box остался в Афгане? Но им любой дурак может научиться управлять…
— Даже так? Почему же он у вас не работает?
— Батарейки кончились, — пошутил я, вспомнив прикол Майка Атвуда.
— Остроумно. Но это на том же уровне, что сказать, как средневековые схоласты: «Треугольник АВС равен с Божьей помощью треугольнику A510B510C510», вместо строгого геометрического доказательства, известного еще Евклиду, жившему за тысячу лет до этого. То, что кому-то удавалось привести его в действие с помощью рукоположения и просовывания пальцев в колечко, еще ничего не значит. У одних может получиться, у других — нет. Твой отец, не разобравшись с тем, маленьким Black Box`ом, решил утащить большой. Хотя лишь по внешнему виду — да и то пока по фотографии — убежден, будто это одно и то же. А вдруг нет?
— Вполне может быть, — сказал я. — Но неужели, Сергей Николаевич, встречаясь с чем-то непонятным, надо накладывать на него табу? Не трогать руками, не пытаться понять и так далее? Зарыть башку в песок, как страус, и сделать вид, что этого нет? Или, может, как в 1937-м, перестрелять всех, кто видел и слышал то, что с марксизмом-ленинизмом не согласуется?
— То, что тогда произошло, — сказал Сорокин, — было вовсе не из-за того, что находки не согласовывались с марксизмом. Все с марксизмом прекрасно согласовывалось. Тогда у нас двадцать тысяч чекистов репрессировали. И эти одиннадцать — капля в море. Случайное совпадение.
— Но документы-то укрыли?
— Не укрыли, а потеряли. Как и почему, неясно. Но, может быть, это и к лучшему. Тогда еще меньше, чем сейчас, были готовы к восприятию этой штуки и контактам с инопланетянами.
— Сергей Николаевич, можно нескромный вопрос: вы в наши компьютеры лазили? Видеопленку смотрели?
— Лазил и смотрел, — не стал запираться Сорокин, — я не обещал, что буду оставаться неинформированным. Это не в моих правилах.
— Я не в претензии, меня другое интересует. Неужели вам кажется, что люди не должны знать ничего об этой зоне, о «Черных камнях», о дирижаблях, о том, что в здешней земле два инопланетянина похоронены?
— Понимаешь, Дима, это преждевременные знания. И так по всему миру время от времени прокатывается треп о «летающих тарелках», о том, что правительства скрывают информацию. Причем наворачивают на это всякую мистику и псевдорелигиозную чушь. Но это все ерунда. Обычное стремление журналюг раскопать хоть небольшую, но сенсацию. Хотя сейчас любой дворник с похмелюги может придумать сказ и про существ трехметрового роста, и про «тарелки», которые влетели в окно тридцать шестой квартиры. И очень убедительно рассказать это перед телекамерой. Сейчас это перестало удивлять — и слава Богу. Но сведущие люди, которые знают о том, что есть на самом деле, помалкивают. Изучают тихо и скромно, никуда не торопятся. А твоему бате надо быстро, много и сразу. Он даже не думает, по-моему, что «Большой камень» вполне в состоянии разнести нашу планету на атомы. Или даже солнечную систему, а может быть — Галактику.
— Покамест я знаю об этой штуке, что она умеет синтезировать из ничего разные вещи.
— Между прочим, нечто подобное некогда было сооружено в одном закрытом «ящике». Слыхал?
— Универсальный регенератор? — припомнил я биографию Васи Лопухина.
— Да. И в США над ним работали тоже. Гордон Табберт, например.
— Табберт… Знакомая фамилия. Только не вспомню, где слышал.
— Позже вспомнишь. Но про то, чем кончились эти исследования, слышал?
— Петра Первого регенерировали…
— Байка это, по-моему. В это, кроме Василия Лопухина, никто и по сей день не верит. Он умер, как я слышал?
— Увы…
— А вот полковник Дроздов, бывший сослуживец твоего бати и участник работы с Михайловым-Романовым, жив. И прекрасно помнит всю эту историю. Сложный парень, детдомовец, прослышал, будто в подвале института стоит сейф с платиновой проволокой. Ну и пролез. Сейфа с платиной, конечно, не нашел, но зато обнаружил другой, с бутылкой спирта. Взломал, насосался и пошел бродить. Забрел в незакрытую дверь лаборатории, где стояла установка известного тебе Игоря Сергеевича, в тот момент, когда перепуганный Вася прятался под пультом, дожидаясь взрыва, и «ради понта» залез в бокс регенератора. При этом был одет только в полотняную женскую рубаху, украденную им накануне с веревки за два квартала от института… Остальную одежду бросил в сейф, из которого спирт похитил. О том, что было дальше, ты должен знать.
