И ты уходишь.
Уходишь легко и свободно, пусть даже совсем не знаешь, что делать дальше. Пока рядом Крест, ты можешь идти, не заботясь о маскировке — их дроны мешают случайным взглядам — но вскоре встает вопрос укрытия. Куда идти? Свалка не вариант — пусть ее жители и помогали вам отбиться от преследователей, ты не можешь положиться на всех и каждого там. Кто-то мог уже и слить информацию о том, что разыскиваемый Вик-Джинн болтался поблизости. Каска не вариант тем более — после всего произошедшего, ты даже не думаешь о том, чтобы позвонить Захару. Он-то может и не сдаст, но опять же — в районе... нет, в городе, в Аркадии — там слишком много жителей, слишком много глаз. Уходить совсем? Пешком через границу?..
Ты понимаешь, что ноги несут тебя в определенном направлении. В Аркадии все же есть одно место, где ты можешь спрятаться. Близко к окраинам, с множеством заброшек, полных бомжей и бандитов. Семь лет назад это место еще было более-менее приличным и обжитым, но время течет быстро. Тот налет, в котором убили Дока и разгромили его маленькую подпольную клинику, был одним из первых и с тех пор район еще никто не прибрал к рукам... Вроде бы.
В любом случае, это возможность засесть в укрытии и хорошо подумать над своим положением. Ты сможешь выбраться, обязательно сможешь — надо только собраться с мыслями.
Проходя мимо Ямы, печально известного кладбища окраин, ты вспоминаешь это.
...Сороконожки.
Когда «Синтезфуд» пыталась выращивать гибридный рис на территории окраин, она завезла туда сороконожек, чтобы те убивали вредителей. Разработка полей приостановилась из-за проблем с городскими территориями, но насекомые остались.
И они ползали.
В середине лета воздух стоял тяжелый и влажный. Трупы гнили быстро. Сороконожки ползали медленно и любопытно.
По тебе.
Сороконожки. Пауки. Опарыши.
Волшебные слова — такие волшебные, что дыхание перехватывает до сих пор, хотя тогда, если подумать, ты едва мог дышать, не то что контролировать дыхание.
Пустырь, один из многих пустырей на окраинах, место еще одной стихийной свалки. Отличающееся от прочих только тем, что сразу несколько банд сделали его кладбищем для неугодных. Может, дело было в яме — черт его знает, кто вырыл ее здесь годы назад. Может, в хорошем виде — насыпь и кучи мусора скрывали его от шоссе и проезжающих вдалеке машин. Может, в коррупции — ведь и полиция прекрасно знала об этом месте. Пропавших часто находили здесь — просто обычно тогда, когда это уже никак не могло помочь расследованию.
Местные любили это место — всегда можно чем-то поживиться. С трупами бросались машины, личные вещи, деньги. На окраинах умели прятать и переделывать, да и если что-то памятное найдется позже в руках бомжа, он станет отличным козлом отпущения. Иногда даже к яме подъезжал старенький, поднятый из мертвых экскаватор и расчищал и углублял яму. Все ради вас. Просто не прекращайте поставлять нам ресурсы.
Ты знал про это место. Конечно, знал, — ты сам пару раз скидывал тела в Яму. Кто-то из тех, на кого указали они, люди за твоей спиной. Кто-то из тех, чья смерть, несомненно, послужила благому делу возвращения Аркадии под крыло государства. Подробности тебе было знать необязательно — нет ничего проще и понятнее, чем убийство.
И вот ты оказался там.
И сороконожки ползали. И ты ничего не мог с этим поделать.
Фейковая смерть — это казалось единственным вариантом в тот миг просветления, когда ты вдруг понял, что государство отказывается от вас, чтобы не рушить отношения с корпорациями. Когда ты осознал, что следующий их шаг это разоблачение агентов или их отзыв обратно в страну, где тебя ждет только продолжение службы, основанной на подлом трудовом договоре и промытых мозгах. И если и можно сохранить хоть какую-то анонимность и шанс на свободную жизнь, то действовать надо прямо сейчас, в этот краткий миг хаоса, когда новый мирный договор еще обсуждается, условия выясняются, а приказ тебе еще не отдан.
Ты нанял хакера, который подделал документы о смерти твоей тогдашней личности, а после — купил те препараты, которые используют в играх «полного погружения», чтобы вогнать тело в анабиоз. Пока ты в анабиозе, пока ты почти труп, — напомнил ты себе в тот памятный день, — ты просто не сможешь среагировать на вновь заработавший протокол, а он точно заработает вновь, как только тебе отдадут новый приказ.
Это было странное ощущение — радость, впервые обусловленная не прописанной в твоих лобных долях реакцией на выполнение приказа, а... просто состояние. Собственное.
Радость длилась недолго, впрочем.
Частичный анабиоз неприятная вещь, но на полный не хватило воли. Вдруг оказаться совсем без информации о своем положении? Это казалось кошмаром. Но довольно быстро ты понял, что сороконожки, ползающие по твоему лицу, гораздо кошмарнее. Что-то очень приземленное вдруг оказалось гораздо страшнее какого-то там экзистенциального ужаса перед неизвестностью.
Они ползали, а ты ждал. Чувствуя смутное желание вернуться в страну, к ним, ведь они всегда знают что делать, а ты так несчастен и так хочешь вновь стать счастливым... Но тогда ты едва мог приоткрыть веки и закрыть их, если ползучие твари подбирались слишком близко к глазу. В основном, ты слушал.
Планируя свое исчезновение, ты просто надеялся, что местные найдут твое тело раньше, чем полиция, если она все же решит сюда сунуться... Тебе повезло только спустя двое суток.
Но повезло крупно.
— Ты живой?
Он явно заметил шевеление твоих век, но ты не мог ничего ответить. Шершавые пальцы прижались к твоей шее, туда, где едва-едва прослушивался пульс. Другая рука уже шарила по карманам. Ты прибег к единственному, что могло тебя спасти, — обещанию большой награды. Использовать технику ты опасался, так что воспользовался бумагой. В твоем кармане, на двух смятых листках было кратко обрисовано твое состояние, твоя проблема и сумма, которую ты обещаешь за ее решение. Ты ставил на то, что жадность будет все же сильнее, чем ненависть к шпионам или нежелание вмешиваться в какие-то темные дела, но в остальном это был отчаянный поступок, голая надежда на каких-то других людей. Практически прыжок веры — в твоем случае, падение в яму, полную мусора и гниющих трупов.
Тот мужик — он отзывался на прозвище «Крыса», насколько ты помнишь, — и притащил тебя к Доку, местному святому тогда и единственному человеку сейчас, которого ты способен признать святым посмертно.
И вот — это памятное место.
Чей-то дрон вдалеке падает со свистом, его преследует взрыв пьяного хохота. С верхних этажей доносится музыка, крики, и вот кто-то выталкивает в окно сломанный стол, он с грохотом падает на асфальт рядом с тобой. Надежда оправдала себя, этот район все еще клоака. Мало шансов попасться, а даже если вдруг... ну, ты все еще очень быстр и хорошо стреляешь.
За все годы ты ни разу не приходил сюда. Даже когда услышал о разгроме и смерти Дока, ты просто узнал о налетчиках и явился уже сразу к ним. Ты плох в прощаниях со старыми друзьями — это лишний раз подтвердилось совсем недавно, на свалке.
Поблизости никого не видно, к счастью, только в отдалении слышен все тот же хохот и музыкальный бит. Витрина выбита — незаконная клиника скрывалась под крохотной аптекой, которую Док держал уже официально, договорившись о «крыше» с бандой, которую конкурирующая группировка выкосила буквально за несколько часов до нападения на аптеку. Они не продержались долго, вспоминаешь ты. Слишком бешеные даже для Аркадии, через одного обдолбанные, даже не подумавшие о бизнесе и возможной выгоде, просто... убивающие. Кого не достал ты, тех достали другие, но место так и осталось бесхозным.
На всякий случай ты все-таки сверяешься с наладонником, ищешь информацию по поводу этого места. Планов на восстановление пока нет, а местные форумы кишат байками то о виджиланте, то о бывших друзьях Дока, а то и вовсе о злобных духах, которые облюбовали место для своих встреч, ритуалов и кровавых оргий — ты не уверен, кто в чем участвует, но вся эта информация тебе на руку.
