Ознакомительная версия.
И все-таки Дмитрий не выстрелил. Вместо этого Святой сунул пистолет за пояс.
– Поднимайся! – приказал он, пинком заставляя Бодровского встать.
Туша банкира медленно оторвалась от подстилки из набухших, сырых, пахнущих плесенью листьев, но где-то на половине пути она внезапно распрямилась словно пружина. С силой пушечного ядра Бодровский боком ударил Святого. Дмитрий еле удержался, отступая. Пятясь, он налетел на куст орешника, раскинувшего длинные упругие щупальца веток над оврагом. Из-под ног полетела грязь. Ветки больно ударили Святого по лицу. Он растянулся будто в дачном гамаке между небом и землей. Пар валил изо рта. Не находя опоры, тело Дмитрия проваливалось все глубже, а откуда-то снизу, навалившись всей тяжестью на вдруг онемевшие ноги, тянул к нему свои две ладони с пальцами, похожими на кладбищенских червей, Бодровский. Еще секунда, и они липкой удавкой обвились вокруг шеи, впиваясь ногтями в горло. В руках банкира скрывалась нечеловеческая сила. Святой недооценил способности этого страшного человека. Он хрипел, изгибаясь, запутавшись словно муха в паутине, лихорадочно пытаясь сбросить с себя врага. Чувствуя, как силы покидают его, Дмитрий отчаянным усилием надавил спиной на ветки. Орешник не выдержал, и, проскользнув между сучьями, Святой оказался на земле. Бодровский, брызгая слюной, с перекошенным, в бурых пятнах лицом навис над ним, не выпуская из цепких пальцев кадык Дмитрия. Но теперь это уже было не важно. Получив долгожданную точку опоры, Святой действовал как механизм, почти машинально нанося удары в нужное место, и ни разу не промахнулся. Левая рука его, правда, оставалась зажатой между толстой веткой и Бодровским, зато кулак правой работал вовсю.
Дмитрий бил в упор быстро и решительно, пытаясь ослабить хватку Платона Петровича, бил, пока из изувеченного носа банкира не хлынула кровь. Вид собственной крови и разбитая челюсть заставили Бодровского искать пути к отступлению. Последнее стоило ему удара в пах коленом. Платон Петрович замычал, пуская носом розовые пузыри, и конвульсивно свернулся клубком. Почувствовав, что левая рука наконец свободна, Святой легко отбросил локтем Бодровского и вскочил на ноги. Но прежде чем он успел выхватить пистолет, банкир исчез за пеленой тумана, скатившись по склону обрыва, и затаился там. Осторожно, стараясь не шуметь, Дмитрий медленно подошел к краю оврага. Сердце бешено стучало в груди, подгоняя вперед.
Они выстрелили почти одновременно. Бодровский с некоторых пор не расставался с оружием, мало полагаясь на охрану, и сейчас, вытащив из-под прорезиненного скафандра «ствол», палил наугад. Дмитрий не стал уворачиваться, рискуя схлопотать шальную пулю, а бил, целясь в огненные вспышки. Все это очень напоминало дуэль. Платона Петровича хватило ненадолго.
Он стремглав бросился прочь, нырнув в щель под поваленным стволом. Бодровский перестал быть хищником. Обезумев от страха, он пошел напролом, круша все на своем пути. Платон Петрович бежал спотыкаясь и падая, но тут же поднимался и бежал дальше, стараясь не оборачиваться. Там, за туманом, банкира ждали кофе, его миллионы и люди, готовые за деньги защитить Бодровского от этого страшного человека.
Но на этот раз судьба сыграла с ним злую шутку. Мопс как раз выбежал на поляну рядом с горой автомобильных покрышек, когда услышал совсем близко грохот пальбы. Мгновенно сориентировавшись, телохранитель направился в ту сторону, откуда доносились выстрелы. Он был вне себя от бешенства, готовый стрелять во все, что движется. Казалось, одной его ненависти хватило бы сполна, чтобы испепелить Святого.
Внезапно всего в нескольких шагах впереди, в ложбине, где ветер еще не разогнал остатки тумана, раздался треск ломающихся веток, и перед жаждущим крови Мопсом возник чей-то размытый, неясный силуэт. Единственное, что успел заметить телохранитель, – зажатый в руке бегущего пистолет.
– Святой… – с ненавистью взвыл Мопс и, целясь в голову, нажал на курок.
Одновременно рявкнул «ствол» в руках подоспевшего Толика. Тускло сверкнули две короткие вспышки.
Удивление мелькнуло в глазах Платона Петровича и тут же потухло. Последнее, что почувствовал Бодровский перед тем, как замертво рухнуть в осеннюю грязь, были не боль и даже не страх, а немой, невысказанный вопрос, полный упрека и негодования.
– Идиоты… – только и выдавил он на выдохе из простреленной навылет шеи и упал.
Мопс с Толей, пораженные, застыли над мертвым телом своего хозяина.
– Что теперь? – тихо проговорил Мопс, стараясь не смотреть на приятеля.
Подбежали одетые в фиолетовый с бледно-серыми пятнами камуфляж остальные участники облавы – работники охранной фирмы, нанятые по случаю охоты. На них вид безжизненного банкира не произвел впечатления. Заметив в руках у одного из охранников переговорное устройство, Толик крикнул:
– Передай, чтобы прочесывали по секторам и сделали цепь поплотней!
– Никуда не денется, – услышал он в ответ.
Толик в этом больше не был уверен. Над головой кружило, не успокаиваясь, потревоженное воронье.
– Они нашли Желтка и отправили его на базу! – окликнул приятеля Мопс, неизвестно когда успевший раздобыть такой же переговорник. – Святой совсем рядом!
– Надо кончать падлу! – бросил Толян.
Кольцо облавы неумолимо сужалось. Позади остался овраг и роковая для Платона Петровича поляна с орешником. Секьюрити уже шли почти плечом к плечу, свирепо озираясь вокруг. Мопс с Толиком шагали перед цепью. Пальцы телохранителей нервно подрагивали на спусковых крючках. Развязка могла наступить в любое мгновение, и она не заставила себя долго ждать. Несчастный Мопс и на этот раз оказался первым: он споткнулся о чьи-то ноги, торчащие из зарослей можжевельника.
– Это он! – испуганно завопил телохранитель, отскакивая в сторону и собираясь выстрелить.
Толик едва успел ударить его по руке, выбивая «беретту».
– Ты чего? – Мопс ошалело вытаращил глаза, но, заметив, куда смотрит Толик, перевел свой взгляд на человека, лежащего связанным под кустом в одних подштанниках.
– Желток? – Голос Мопса дрогнул. И тут телохранитель Бодровского издал вздох облегчения: – Слава богу. Ну, Толян, ты молодец. Мне только не хватало еще и его хлопнуть. Спасибо…
– Заткнись, Мопс, – сухо оборвал его приятель.
– Ты чего? – не понял тот.
Медленно, по слогам Толян произнес:
– Если это Желток, то кого же тогда они отправили на стоянку?
И тут у Мопса окончательно поехала крыша. Он с ревом накинулся на связанного ни в чем не повинного чиновника и стал пинать его ногами, пока подоспевшие охранники не заломили телохранителю за спину руки и не оттащили прочь…
О смерти Бодровского говорили долго и много. В основном то, что Платон Петрович покончил жизнь самоубийством. Правда, некоторые авторитетно заявляли о мести наркомафии.
На другой день после трагического случая на «охоте» Дарью Угланову вызвал к себе редактор газеты и потребовал статью на первую полосу.
– И побольше пикантных подробностей, – сказал газетчик. – Пиплам это нравится.
Телефон зазвонил под вечер.
– Да?
– Работаешь над статьей? – услышала Угланова.
Дарья откинулась на спинку кресла. Перед ней светился экран компьютера с набранным наполовину текстом.
– Ты где? – Она попыталась представить себе в эту минуту Святого.
– Рядом. Сижу в ночном баре за две улицы от тебя.
– Придешь?
– Скорее всего, нет. – Голос Дмитрия был уставшим и каким-то далеким. – Уже придумала, как ее назовешь? – спросил Святой.
– Хочешь что-то предложить?
– У меня не хватит таланта даже для заголовка, – возразил он.
Наступила пауза. Дарья слышала, как стучит за окном дождь. Из трубки доносились звуки музыки и чей-то веселый смех.
– Ты не один?
– Здесь довольно многолюдно. Может, подскочишь? Составишь мне компанию. Местным девушкам не хватает твоей интеллигентности.
– Спасибо, – улыбнулась Дарья. – Я должна завтра утром сдать материал.
– Жаль.
– Что ты собираешься делать?
– Подожду, пока закончится дождь, а дальше будет видно.
– А если он никогда не кончится? – заметила Дарья.
– Придется снова уехать.
– Может, легче купить зонт?
– Никто еще не придумал зонта, который спасает от пуль.
Они опять замолчали.
– Пока, – сказал Дмитрий. – Постарайся поменьше врать.
– Как обычно: пятьдесят на пятьдесят, – ответила Дарья и попросила: – Будь осторожен.
На другом конце телефона раздались короткие гудки.
Угланова отложила трубку и вернулась к работе.
«Гладиатор»– тип британского истребителя.
«Меч-рыба» (англ.).
Нихт полицай (нем.) – никакой полиции.
Второе главное управление КГБ занималось экономическими преступлениями, охраной промышленных объектов, слежкой за иностранцами.
Ознакомительная версия.
