Ответить ему уже никто не успел — чудовищной силы взрыв, казалось, подбросил весь дом, чуть ли не оторвав его от фундамента…
Это был последний привет от Юрки Барона, заминировавшего свой простенький сейф противотанковой гранатой. Секундой позже бабахнула канистра с бензином, и через несколько минут дом Ирины Васильевны уже пылал, как сухая елка… Или — как погребальный костер…
* * *
…До Соснова они доехали часа за полтора — Степа выжимал из «шестерки» все силенки. В дороге молчали. Обнорский делал вид, что дремлет, искоса поглядывая на офицеров из-под опущенных ресниц.
— Дальше куда? — буркнул Марков на въезде в поселок.
Обнорский не ответил. Бледный как смерть, он смотрел из окна «шестерки» поверх крыш домов туда, где поднимались к серому небу рваные клубы черного дыма…
Степа выругался и, не спрашивая уже больше ничего, рванул по направлению к пожарищу…
Там уже было полно людей — пожарные, милиция, две бригады «скорой помощи» и просто зеваки завороженно смотрели на ревущее пламя… Дом, видимо, горел давно, потому что крыша уже обрушилась, а стены стояли так, символически…
Пожарные матерились, вода из их брандспойдов то била в огонь, то почему-то ужималась до тоненьких, слабых струек…
Выскочив из машины, Обнорский с сумасшедшей надеждой посмотрел на приколоченную к забору соседней избы табличку с номером дома и названием улицы… Прочитав, он двинулся к огню, ступая как зомби…
В разношерстной толпе на улице суетился подполковник Ващанов. Увидев Андрея, Геннадий Петрович весь как-то странно перекосился и бросился наперерез журналисту.
— Обнорский? А вы как здесь? — Взгляд подполковника перескочил на подходивших Маркова с Кудасовым, и у Ващанова расширились глаза. — Назад, назад, Обнорский! Посторонним доступ закрыт!
Серегин, не слушая, отодвинул рукой заместителя начальника ОРБ и снова шагнул вперед. Тогда Геннадий Петрович крикнул двоим омоновцам:
— Да отведите же его!
Бойцы с закинутыми за спину автоматами подскочили к Андрею, он дернулся в их руках, но через мгновение обмяк и ссутулился. Омоновцы перевели его через дорогу, и там Обнорский сел прямо на землю, опустив лицо в колени…
Между тем Ващанов, рыская глазами, пытался разобраться в ситуации и понять, как в Соснове оказались Кудасов с Марковым. Заметим, что Никита Никитич хотел бы задать своему начальнику точно такой же вопрос, но… Субординация — она и в Соснове субординация…
— Кудасов? Ты что здесь делаешь? — Губы подполковника прыгали и как-то неестественно блестели.
— Работаю… — неопределенно пожал плечами Никита Никитич, которому с каждой минутой обстановка вокруг дома казалась все более и более странной. И откуда Ващанову здесь взяться?
— Как работаешь? — Геннадий Петрович крякнул и вытащил из кармана «Беломор». — Ты же выходной сегодня…
— Да… Видать, не до выходных. — Кудасов глянул через плечо Ващанова на горящий дом и спросил: — Что здесь?
— Хуй знает! — выдохнул подполковник и суетливо потер руки. — Ладно, раз уж ты все равно работаешь… Давай-ка дуй на базу, организуй там проверку людей по картотеке, мы тут список составили… Вова! Из толпы вынырнул Колбасов, подбежал.
— Звали, Геннадий Петрович?
— Да, — кивнул Ващанов. — Ты это… отдай Никите Никитичу список людей, чтобы он проверку начать мог на базе… А мы тут с тобой поработаем…
— Какой список? — не понял Колбасов.
— Вова! — заорал подполковник. — Если ты список потерял, я тебя…
— Ага, — врубился Колбасов, шаря по карманам куртки. — Выпал где-то…
— Быстро найди и восстанови! Владимир Николаевич метнулся обратно в толпу, а Ващанов повернулся к Кудасову.
— Сейчас поднесет… Ну и давайте на базу, а там я тебя найду, поговорим…
— Геннадий Петрович, — попросил Кудасов, — разрешите поприсутствовать… Место осмотреть, с людьми потолковать…
— Лишнее, — махнул рукой подполковник. — Мы тут сами управимся, с Вовой… Давай бери Маркова — и в Питер… А журналист, он что — с вами был?
— С нами, — кивнул Кудасов. Показалось ему или нет, что Ващанов вздрогнул? И почему он так явно хочет убрать его, Никиту Никитича, с места происшествия?
Любой, даже самый зеленый опер знает: залог раскрытия преступления чаще всего — в грамотном осмотре места происшествия и в правильной отработке свидетелей и очевидцев…
— Не с теми ты, Никита, контакты заводишь, — нехорошо улыбнулся Геннадий Петрович. — Славы небось захотелось… Бери своего… писателя и езжай… Слушай только его поменьше… У парня не язык, а помело… Одно слово — журналист… Он-то здесь каким боком?
— Не знаю, — уклончиво ответил Кудасов. — Мы его по дороге подобрали.
— А-а, — протянул подполковник. — Бежал, стало быть, на жареное… Как это они все узнавать успевают…
Из толпы снова выскочил Колбасов, держа в руке смятый листок бумаги с несколькими накарябанными на нем фамилиями.
— Вот… Действительно выронил.
— Все, Никита, езжай. — Ващанов передал список Кудасову и улыбнулся. — Да, Обнорскому передай — я с ним потом отдельно побеседую…
Кудасов кивнул, отвернулся и пошел к «шестерке», за рулем которой сидел угрюмый Марков…
Они подъехали к продолжавшему сидеть на земле Андрею, Никита Никитич распахнул дверь:
— Поехали. До города довезем. Обнорский безучастно поднял голову, потом поднялся и сел в салон…
Ващанов с Колбасовым проводили «шестерку» глазами, затем Владимир Николаевич сплюнул и тихо сказал:
— Журналиста-то зря отпустили, Геннадий Петрович… Надо было до кучи его…
— Хуйню порешь, Вова, — раздраженным шепотом откликнулся подполковник. — Он с Никитой и Марковым приехал… Надо сначала выяснить, что он им наплел… Конкретики-то у нас нет никакой… Пока… Даже если и пизданул писатель чего-нибудь — так то слова одни… А прихвати мы его — Никитка задуматься может… Он и так, сука, чует что-то… Нам Обнорскому предъявить нечего… Из бани ты сам его упустил… А теперь… — Ващанов кивнул на огонь. — Если парень не совсем больной, он и сам молчать будет… В его же интересах… Соображать надо, Вова… Кончилось все… И слава Богу, что хоть так…
Геннадий Петрович вздохнул со всхлипом и мелко, будто таясь кого-то, перекрестился…
* * *
До города они ехали молча. Лишь на выезде из Соснова Марков попытался было расспросить Обнорского:
— Ты нам ничего рассказать не хочешь?
— Нет, — угрюмо мотнул головой Серегин, видевший, как Ващанов о чем-то долго беседовал с Кудасовым и как подбегал к ним дважды Колбасов. Андрей не верил оэрбэшникам, думал, что они везут его на Литейный, чтобы потом сунуть в камеру. А ему было уже все равно. У него не осталось ни страха, ни боли, ни сил на какие-либо другие чувства. Обнорский считал, что Кудасов с Марковым специально по команде Ващанова притормозили его в Питере…
— Слушай, старичок! — завелся Степа. — Что ты целку-то из себя строишь? Ты же рвался сюда? Что тут за разборка была?
— Я ничего не знаю, — мертвым голосом ответил Серегин. — Про разборку в Соснове вы сами мне сказали… Вот и спрашивайте друг у друга…
— Да ты… — дернулся было Степа, но Обнорский перебил его, вскинув подбородок:
— Что я? Что?! Сюда ты должен был рваться! Ты!! Твоя контора как называется? ОРБ? Я б вас по-другому назвал…
— Это как же?
— Не важно… — Андрей снова угас. — Не будет у нас разговора… Не о чем мне рассказывать. По крайней мере — вам…
— Да если б не мы… — чуть не заорал Марков, но Кудасов остудил опера:
— Степан! Оставь его в покое! Не хочет разговаривать — не надо…
Никита Никитич всегда следовал старой оперской заповеди: если посадил зерно — не бегай каждый час и не ковыряй пальцем, надеясь увидеть росток, только испортишь все… Придет время — росток сам покажется, если зерно живое было… У Финляндского вокзала Степа притормозил, и Никита Никитич сухо сказал Андрею:
— Мы на Литейный… Вам, наверное, здесь будет удобнее выйти — метро все-таки…
Обнорский какое-то время недоуменно смотрел на Кудасова, потом безразлично кивнул, вылез из машины и, не попрощавшись, зашагал прочь… Кудасов посмотрел ему вслед, а потом негромко сказал Маркову:
— Вот что, Степа… Клубочек этот неплохо было бы размотать… Тут что-то очень серьезное накручено… Ты займись этим… только осторожно… Парень-то явно знает много… И вот что… Он сейчас в шоке, теребить его бесполезно… пока… Я другого опасаюсь — как бы с ним плохого чего не случилось… Проконтролировать надо. Давай-ка помозгуем, как над ним ядерный зонтик[52] раскрыть… Через агентуру поработаем…
— Ключики-то у него есть от всех этих запуток, — задумчиво кивнул Марков, — вот только почему он отдать их не желает…
