Хуан_Перец: От лица Bandidos наши искренние соболезнования всем кто знал Бороду и Клима, всем Ангелам. Непонятки между нами отложены до лучших времен. Мы участвуем в охоте, нас пока 12 мотов, но подтянутся еще.
Kb_h: Пацаны! Каменный Брод с вами! Собираю наших, выдвигаемся на Кащеевку! 10 на макаках, 4 на автосах!!! И Захар на камазе!!!
Sema196222: Клим стремный пацан, Борода с головой никогда не дружил. Сейчас поднимется волна народного гнева, оооо, представляю. Какие же вы все отморозки…
Doctor Hu: Степные волки подписываются на охоту. Забей, Колба, Румын выехали из Новочека, мы выдвигаемся из Тихого. Нас набирается 40 мотов.
Ork_999777: Черепа из Алексашкино подписываются! Нас будет 15… 20.. 25, пока не знаю, обзваниваю. Будем встречать колонну на Восточной трассе. Хорошей охоты нам всем!
Mb88123: Подписался, еду.
Erw: Новочеркасск выдвигаеться!!!! 9 на машинах, 4 на байках!!! Паложим гадов в асфальт!!!
Kolenval: Борода, Клим… О покойниках либо хорошо, либо ничего. Поэтому молчу. В стороне, конечно, не останемся. У нас полный сбор в «Поляне» через 15 мин, Ацетон сидит на телефоне. Две важные вещи, всем на заметку. Эти гады на «приоре» постараются уйти с большой дороги на проселки. Полисмены перекроют трассы, а нам надо рассыпаться по грунтовкам, лесным дорогам, соваться во все темные дыры. Времени, как я понял, прошло меньше часа. На бездорожье в темноте не разгонишься, к тому же, на Мельничной развилке пост ГАИ, туда они не сунутся. До развилки 20 километров, значит чертим круг радиусом 20 км с центром на заправке – это и есть наша зона поиска. Где-то здесь – на проселке, в лесополосе, в заброшенном амбаре, они и затаились. Второе, о чем ни одна горячая голова здесь даже не вспомнила: это убийцы и они вооружены! А терять им нечего! Значит, сами не суйтесь даже. Увидели – звоните полисменам, давайте точные координаты, следите за ними, наблюдайте, если есть возможность. Только не лезьте под пули. Иначе двумя трупами это не закончится. Многие из вас не видели, как выглядит человек, которого расстреляли из ружья. Я – видел. Ничего хорошего. Не лезьте на рожон, придурки!
Upal_Otjalsia: Коленвал как обычно учит жить. А людям так хочеццо крови, просто крови! И подраццо! Именно поэтому на него все кладут…
* * *
Сейчас начало одиннадцатого. Лис сидит на работе, разбирается в документах. Это только в кино любой сержант говорит в рацию: «Внимание, всем постам! Задержать машину, госномер… Перекрыть дороги в направлении…» И тут же все вскакивают, перекрывают, задерживают… Вранье, короче! Потому что команду на задействование плана «Перехват» дает старший оперативный начальник или ответственный дежурный. Вот тогда колесо и закрутится, точнее, провернется – нехотя, со скрипом… Эффективность «Перехвата» ниже двадцати процентов… Но и чтобы колесо это сдвинулось с места, надо оформить бюрократическую часть: Глушаков подготовил копии документов, набрал проект рапорта, Лис проверил, подписал, потом сам пошел и получил визу руководства. Обычно в нерабочее время подписывает ответственный дежурный, но сегодня Волин самолично дождался и приложил руку, потому что чувствует – «Степнянская мясня» пошла на раскрытие! И не только она: посаженный «пробивать» ориентировки Гнедин накопал уже четыре разбойных нападения на дома и квартиры в Сызрани с девятью трупами – пальто женское, сапоги, куртка мужская, початые флаконы с духами, ювелирные украшения, – все это оказалось в квартире Калабашкиных!
Телефон на столе зажужжал и стал медленно вращаться против часовой стрелки. Лис поймал его, взглянул на экран. «Литвинов». После последнего их разговора он собирался удалить Валькин номер к чертям собачьим. Не успел. Что ему еще надо?
– Что ты хотел?
– Мы с хлопцами сейчас в сторону Кащеевской заправки выдвигаемся, там какая-то сумасшедшая семейка на «приоре» двух байкеров уложила, – сказал Литвинов. – Там даже какая-то малолетка, что ли… Я тебя предупредить просто хотел. Туда весь Автодон сейчас стекается, водилы и байкеры. Так что если вашим полицаям помощь понадобится, обращайся…
Лис даже не обиделся на «полицаев». Он сразу подумал про Калабашкиных.
– Какого цвета «приора»? Какой госномер?
– Номер не знаю. Цвет – серебристый, вроде.
Серебристую «приору» Павла Калабашкина он час назад объявил в розыск! Другое дело, что колесо еще вряд ли раскрутилось!
– Где это произошло? Точное место можешь назвать?
Через две минуты Лис позвонил дежурному оперу Кленову:
– Ноги в руки, быстро за мной! Едем в Кащеевку!
* * *
—
Там пост ГАИ впереди, куда прешь, дура! – заорал вдруг Ящик, до этого трупом лежавший на заднем сиденье.
Мамочка вздрогнула и резко вывернула руль вправо. Машину занесло, она неуклюже, боком, съехала с дороги. Там кусты, деревья.
– Куда?!!
Цифра поняла, что сейчас они перевернутся. «Обнимут» какое-нибудь дерево или пробьют крышей острый пень. Она надеялась только, что этот пень угодит Ящику в башку.
Не перевернулись. Более того, под колесами каким-то чудом обнаружилась дорога. Если можно так назвать две колдобистые колеи и гребень твердой земли, который «приора» то и дело задевала глушителем. Но они ехали вперед. Уходили. И довольно успешно. Не убились, не нарвались на пост ГАИ. Мамочка давила на газ, нервно дергала руль, удерживая машину в колее, и ругалась с Ящиком:
– Чего раньше молчал?
– А ты куда смотрела?
– Куда, блин! Вперед, блин! Там, блин, темно!
– Глаза разуй, корова! У меня вся пачка разбита, весь ливер отбит, мать твою! Я вижу, а ты ни хрена не видишь!
– Если бы не мама, тебе вообще была бы хана, – процедила Цифра. – Она троих мужиков завалила. Тебя спасла, козла. Так что заткнись.
– Чего?!! Ты как с отцом разговариваешь, сучка мелкая?
Цифра посмотрела на мать.
– Сейчас выкинем на фиг из машины, если будешь выступать. И ползи куда хочешь. Правильно, мамочка?
Мамочка впилась глазами в дорогу, ничего не сказала, не повернулась. Ящик сзади матерился и скрипел зубами, но Цифра его не слушала. В памяти всплыло далекое детское, классе в пятом: ночь, пьяная ссора, мат, угрозы, грохот бьющейся посуды и чего-то металлического, смертельного, когда ей казалось, что наступает конец света, сейчас они поубивают друг друга и мир рухнет – а потом все это неожиданно перетекло в ритмичное шевеление в родительской спальне, в какие-то мокрые шлепки, хихиканье Ящика и громкие стоны матери… Муж и жена – одна сатана.
Свернули на другой проселок, проехали лесополосу, опять свернули. Еще одна лесополоса. А потом дорога вдруг пропала, перед капотом засияли звезды. Мамочка резко затормозила.
– Озеро, что ли, – сказала она.
– Останавливаемся здесь, – проворчал Ящик. – Я зафигачился трястись по этим колдобинам – глаза от боли вылезают. У меня все внутри отбито… Вот ведь гады! Разве можно так человека глушить?!
– Мы совсем недалеко уехали, – сказала Цифра. – Километров десять, может, пятнадцать…
– А мне начхать! У меня ребра сломаны, кость об кость скребется!
– Все. Делаем привал, – перебила мать и выключила двигатель.
Ящик кое-как выполз из машины, упал на расстеленное покрывало, застонал. При свете фар Мамочка осмотрела его, промыла ссадины, туго перетянула грудь эластичным бинтом из байкеровской аптечки. Цифра стояла рядом, с интересом смотрела. Сломаны ребра, разбито лицо, выбит передний зуб. В остальном Ящик, как ни странно, был цел. Может, еще сотрясение какое-нибудь, но ему не привыкать, он по жизни стукнутый.
– Что стоишь?! – прикрикнула Мамочка. – Пожрать сготовь! Там у них в сумке консервы и водка…
Цифра разожгла небольшой костер, разогрела в нем банки с байкеровской тушенкой. Ящик жадно отпил байкеровской водки. Мамочка тоже сделала несколько больших глотков, утерлась рукой.
