Сергей Москвин - Мастер-класс для диверсанта

– Вы можете уйти только после того, как выполните первоначальное задание, – объявил Осипов командиру диверсионной группы. – Таков приказ вашего хозяина.

В ответ Степан Мордасов только усмехнулся.

– У нас нет хозяина. Запомни это, – сказал Мордасов и пристально посмотрел на агента с военной базы. – У нас есть наниматель, а он не может приказывать. Приказы своим людям отдаю только я.

Отношения, связывающие руководителей турецкой разведки с группой направленных в Моздок диверсантов, Сергею Осипову были совершенно до лампочки. Его интересовала лишь собственная безопасность и возможность получения обещанных ранее денег, поэтому слова командира не произвели на него никакого впечатления. Осипов решил подойти к делу с другой стороны.

– Что вас смущает? – спросил он. – Сумма вашего гонорара не изменилась. А насколько я понимаю, так как вас стало меньше, каждый получит большую долю. Для реализации моего плана требуется всего два человека, поэтому гибель одного из ваших бойцов не помешает выполнению задания.

Разговор происходил все в той же палатке, где под видом бурильщиков ставропольского Управления мелиорации разбили свой лагерь диверсанты. Осипова слушали Псарев и Мордасов. Чагин находился снаружи в боевом охранении.

Сергей Осипов заблуждался – командир диверсионной группы и не думал отказываться от первоначального задания. В противном случае он бы еще вчера приказал своей группе покинуть Моздок. Но исчезнуть – означало остаться без гонорара, а Степан Мордасов не желал расставаться с мечтой получить четыре миллиона долларов. После гибели Сайдакова доля каждого из диверсантов автоматически увеличивалась. Игра стоила свеч. В плане, изложенном Осиповым, Мордасова смущало только одно – участие постороннего лица. При выполнении всех предыдущих заданий диверсанты действовали самостоятельно. Они привыкли рассчитывать на собственные силы. И за десять лет боевых операций отлично изучили сильные и слабые стороны друг друга. А в плане, изложенном Осиповым, значительная, даже ведущая роль отводилась ему. Мордасов очень не хотел вручать свою жизнь постороннему человеку. Но иного способа реализовать план, предложенный агентом с военной базы, не было. И это командир диверсионной группы вынужден был признать.

– Диверсия на каком из этих объектов будет иметь наиболее масштабные последствия? – спросил Мордасов.

– Судите сами. Склад артиллерийских снарядов. Первого ноября сюда начали завозить реактивные снаряды для установок залпового огня «град» и «ураган». К сегодняшнему дню на складе скопилось более четырехсот таких снарядов. Взрыв или пожар на артиллерийском складе вызовет самопроизвольный запуск реактивных снарядов. А дальность полета такого снаряда превышает десять километров. Таким образом, под обстрелом окажется не только территория военной базы, но и аэродром, пригороды Моздока, а также идущая на базу железнодорожная ветка вместе со станцией, где разгружаются воинские эшелоны. Склад авиабомб. Здесь хранятся все имеющиеся в распоряжении Северо-Кавказской военной группировки боеприпасы объемного взрыва. Что-то порядка сотни вакуумных бомб, каждая из которых может уничтожить ротный опорный пункт. В случае их подрыва база в одно мгновение перестанет существовать. И, наконец, расположенное на аэродроме хранилище авиационного топлива. В случае взрыва хранилища горящий бензин зальет практически всю территорию аэродрома, включая, разумеется, и хранилище вакуумных бомб. Так что выбор объекта диверсии за вами.

– Распределите эти склады по степени надежности охраны, – предложил Мордасов.

– Самую надежную охрану имеет, разумеется, склад авиабомб, дальше следует артиллерийский склад и, наконец, хранилище авиационного топлива, – немного подумав, ответил Осипов.

– В таком случае остановимся на третьем варианте, – объявил Мордасов. – Хранилище авиационного топлива. В какое время проходит утренний развод?

– В восемь утра.

– Значит, ждите нас на КПП аэродрома в 08.05, сразу после развода.

Осипов понимающе кивнул.

«Когда завтра вся территория военной базы превратится в один пылающий костер, я спокойно исчезну, – решил Осипов. – После такой акции искать меня никто не будет. Исчезновение майора Осипова спишут в боевые потери, как и сотню-другую неопознанных обгоревших трупов».

Майор Осипов наклонился и сдул пылинки со своего стола. Сегодня он сидел за этим столом в последний раз. Возвращаться в кабинет он уже не собирался. Чистить сейф и проверять документы не имело смысла. Сергей Осипов не оставил после себя ни одной улики, указывающей на его связь с иностранной разведкой.

«Впрочем, вряд ли сам сейф уцелеет после гибели военной базы, – тут же подумал Осипов. – А может быть, от сейфа останется только обгоревший остов. Возможно, в Моздоке больше вообще не будет военной базы. Возможно, ее перенесут под Владикавказ или еще куда-нибудь. Сейчас вообще трудно представить, как будут развиваться события на всем Северном Кавказе после того, как горящий бензин проникнет в хранилище авиационных бомб». В чем Осипов был совершенно уверен, так это что все последующие события будут происходить уже без него. Завтра он собирался исчезнуть из Моздока одновременно с диверсантами.

Осипов встал из-за стола. Последний раз окинув взглядом свой кабинет, он вышел в коридор. По коридору шел полковник Чернышов.

– Вы не ко мне, Павел Андреевич? – спросил Осипов.

– Нет, я в лазарет к Олегу Муромцеву, – ответил Чернышов. – Вы, кстати, не хотите со мной?

– Охотно, но я не знаю, удобно ли? У вашего товарища тяжелое ранение. Может быть, пока не стоит его беспокоить?

Осипов попытался изобразить сомнение. Общаться сейчас с Чернышовым ему хотелось меньше всего. Но Чернышов опасения майора развеял.

– Пустяки, Сергей Владимирович, – ответил он. – Состояние у Олега стабильное. Сейчас ему, наоборот, нужно побольше положительных эмоций для скорейшего выздоровления.

Второй раз Осипов не стал возражать и вместе с ним направился в лазарет. Войдя в палату, куда со вчерашнего дня поместили раненого Олега Муромцева, Сергей Осипов обнаружил там и второго сотрудника оперативной группы Чернышова – капитана Ветрова. В этом не было ничего удивительного, вполне естественно, что члены одной оперативной группы пришли поддержать своего раненого товарища. Тем не менее Осипов ощутил смутное беспокойство. Правда, оно тут же исчезло, когда он услышал, о чем разговаривают Ветров и Муромцев.

– Палата, конечно, ничего, лечение тоже нормальное, а вот персонал оставляет желать лучшего, – скептически заметил Артем Ветров и покачал головой. – Вы только вспомните, Павел Андреевич, – обратился Ветров к только что вошедшему Чернышову, – какие замечательные медсестры заботились об Олеге в госпитале Пятигорска. Помните, Павел Андреевич, Леночку и Верочку? Какие замечательные были девушки, а уж какие искусницы.

– В том, что искусницы, не сомневаюсь, – усмехнулся Чернышов. – Но заботились они, по-моему, преимущественно о тебе.

– А ситуация какая была, помните? – тут же нашелся Ветров. – Лариса, жена Олега, целыми днями возле постели раненого супруга просиживала. Вот медсестры и постеснялись окружить Олега своей заботой и лаской.

– Раз пошли такие разговоры, значит, больной идет на поправку, – вставил Осипов.

– Врачи говорят, жить буду, – ответил Олег.

– Это самое главное, – заметил Чернышов и, обращаясь к Осипову, спросил: – Сергей Владимирович, вы так и не выяснили личность убитого Олегом диверсанта или хотя бы кем он был?

– Увы, Павел Андреевич, – развел руками Осипов. – При нем была найдена дальнобойная снайперская винтовка российского производства. Но определить, как она попала к террористу, не представляется возможным. – Осипов задумался и после небольшой паузы добавил: – Я вот тут думал насчет вашего предположения, что на военной базе у диверсантов есть свой человек.

– Да? Это интересно. И что же вы думаете? – живо поинтересовался Чернышов.

– Я думаю, ваше предположение не совсем верно, – заметил Осипов. – Посудите сами, вы сделали свой вывод на основании того, что диверсантам заранее были известны позиции снайперов бригады охраны. Но полковник Рогозин сам расставлял своих людей. Ни вам, ни мне, да и вообще никому на военной базе их позиции не были известны. Я думаю, предателем является кто-то из людей полковника Рогозина. Возможно, даже кто-то из снайперов, выставленных в оцепление аэродрома.

– Ну хватит, Осипов! – резко перебил его Чернышов. – Мне надоело слушать ваши басни. Мне гораздо интереснее знать, сколько обещала вам турецкая разведка за организацию покушения на премьера.

Осипов побледнел. «Как он узнал? Как?! Акоп мертв. Его любовница, которая видела меня в подъезде, тоже мертва. Я нигде не оставил улик. У Чернышова не может быть никаких доказательств. Все, что он говорит, лишь его пустые предположения, блеф. Для судебного процесса одних догадок мало. Этого мало даже для заведения уголовного дела». Осипов сказал: