— Ах, вот оно как! Конечно, я догадывался, что он бывший военный. Но чтобы вот так… Да-а, ты меня озадачил. Значит, ко мне он пришел не случайно. Он просил помощи, а я не сумел оценить это в полной мере… Хочу сказать, что за свою врачебную практику я наслышался немало всяческих откровений. В конце концов, к ним просто привыкаешь. Что удивительно, об этом говорили люди самых разных возрастов. Но когда заговорил этот человек, то я сразу понял, что здесь что-то не так, — покачал он головой. — Я проводил психологическую коррекцию, советовал заняться аутотренингом. Но теперь понимаю, что все это недостаточно. Нужно было проводить активное вмешательство в его психологическое состояние. Да-а, ты меня озадачил. По-другому это называется клиника! Честно говоря, я не думал, что у него она столь серьезная. Теперь осознаю, что у него навязчивые маниакальные наклонности.
— Значит, можно ожидать, что он осуществит задуманное?
— Непременно!
— Где нам стоит его ждать?
— Вопрос непростой, но я постараюсь на него ответить. Он считает себя неким гибридом. С его точки зрения, сердце — сосуд для души. Следовательно, в нем проживает душа человека, чье сердце он носит. Для него это будет выглядеть своеобразной самореализацией. И разумеется, он постарается довершить то дело, которое начал его донор. — Он развел руками и добавил: — Возможно, выберет такое же высотное здание.
— Наверняка он выбрал и день, когда ему следует осуществить задуманное?
— Разумеется, такие люди очень обстоятельны. Но когда именно он осуществит это, предположить не берусь, — развел руками Владимир Васильевич.
* * *
Ждать пришлось недолго, на короткий звонок открыла смуглая симпатичная девушка лет двадцати — двадцати двух.
— Здравствуйте, я из милиции… Майор Чертанов.
Лицо девушки болезненно дернулось.
— Вы по поводу брата?
— Да.
— Я уже все рассказала! — воскликнула она в отчаянии. — Мне нечего больше добавить!
— Я не буду ни о чем расспрашивать. Мне просто нужно уточнить некоторые детали. Давайте пройдем в комнату.
Девушка посмотрела на часы.
— Если только ненадолго… Понимаете, я спешу.
Обычная девичья комната. Чисто, опрятно. Резеда предложила присесть. Чертанов не отказался. Девушка села напротив.
— У меня такой вопрос… Ведь ваш брат не хотел оставаться в живых. По существу, это было самоубийство. Вы не станете это отрицать?
— Нет, — тихо сказала девушка.
— Вот видите… Он оставил вам записку. Дайте мне ее прочитать, — Михаил твердо посмотрел на девушку.
В ее глазах он увидел замешательство.
— Так вы знаете?
— Разумеется.
— Она у меня не сохранилась, — отвернулась Резеда. — Я ее сожгла сразу же после… того случая.
— Не верю, — не согласился Чертанов. — Эта записка для вас как память, вы не могли ее выбросить. Не заставляйте, чтобы я являлся к вам с ордером на обыск.
Девушка поднялась. Взяла со стола шкатулку и, открыв ее, вытащила сложенный вдвое лист бумаги.
— Вот, возьмите! — она протянула листок Чертанову.
Развернув листок, Чертанов прочитал: «Резеда, прости, что ухожу. Но поступить по-другому не получается. Что-то во мне очень сильно переменилось, и я ничего не могу с собой поделать. В Чечне я был личностью, хорошим стрелком, и там меня уважали. А на гражданке я постоянно испытываю несправедливость и обиду. Особенно неприятно быть обиженным любимой девушкой. Знаешь, я даже начал считать, сколько же раз она меня несправедливо обидела. Набралось шесть раз. Резеда, ты меня знаешь, я привык отвечать на оскорбления. Единственное, что я не могу сделать, так это причинить боль любимой девушке. Пускай в таком случае за это ответят другие. Своей жизнью. Шесть оскорблений — шесть человеческих жизней. Прощай, Резеда. И знай, что у меня никогда не было никого ближе и дороже, чем ты».
Чертанов аккуратно сложил записку.
— Извините, но я должен ее изъять.
— Я так и знала! — воскликнула девушка с нескрываемым ожесточением. — Разве на вас найдешь управу? Последнее готовы забрать.
— Напрасно вы так. Мы выполняем свою работу. Зачем вы говорили, что он стал шахидом? — укорил ее Чертанов.
— Потому что я ее ненавижу! Пусть же ей будет больно так же, как и мне! Пусть считает, что она любила совершенно другого человека, — неожиданно яростно выкрикнула девушка. — И пусть думает, что он не вспоминал о ней!
— Вы это о ком? — удивленно поднял Михаил глаза на девушку.
— О Луизе… Ведь он погиб именно из-за нее! Все приходят, спрашивают, что чувствовал Тимур. Но почему никто даже не поинтересуется, что творится на душе у меня?! — воскликнула она в отчаянии.
— Кто же еще приходит?
— Не так давно заглядывал даже мужчина, для которого Тимур стал донором.
Чертанов невольно похолодел.
— Ему около пятидесяти лет, плотного сложения, русые волосы? — быстро спросил он.
— Да, — удивленно кивнула девушка. — Так вы его тоже знаете?
— Знаю. Честно говоря, я даже удивлен, что вы остались в живых после этого разговора. — Девушка выглядела ошеломленной. — Если он придет к вам еще раз, не открывайте ему ни под каким предлогом. А лучше сразу звоните в милицию. Договорились?
— Хорошо, — тихо ответила Резеда, уже позабыв об изъятой записке.
* * *
Шатун мягко подрулил к стройке и посмотрел на Сержанта.
— Ты готов? — спросил Степан и удовлетворенно хмыкнул, заметив на лице Шатуна нескрываемый страх.
В местах заключения Егор Даничев, он же Шатун, считался весьма авторитетной фигурой. Имел шныря, который следил за чистотой его биндюги, имел собственного петуха, которому непременно делал подарки на каждое Восьмое марта. А здесь, на воле, он холодел только от одного взгляда Сержанта. И Юрьев поймал себя на том, что ему нравится внушать напарнику животный страх. Страшный джинн, что дремал на дне его души долгие годы, неожиданно проснулся и теперь наводил на окружающих нешуточный ужас.
— Да, — ответил Шатун несколько бодрее, чем было нужно.
Голос его прозвучал молодцевато, и тональность была выбрана удачно, выдавали только глаза, заметно расширенные, в них метался самый настоящий страх.
— Я, конечно, и сам могу это сделать. Но если я буду делать всю черновую работу, тогда зачем мне нужен ты? Верно?
— Верно, — вяло согласился Егор.
— Тогда валяй, — разрешил Сержант. — Даю на все пятнадцать минут, — он выразительно посмотрел на часы. — Думаю, что за это время ты справишься.
— Я у тебя спросить хотел, — осторожно подступил Шатун.
— Чего там у тебя? — недовольно буркнул Сержант, обернувшись.
— Ты сказал, что дашь деньги…
Сержант усмехнулся:
— Я тебе уже давал.
— Ушли, — туманно пояснил Егор.
— Меньше на баб надо тратить. Ладно, сейчас у меня с собой нет, завтра получишь.
Понимающе кивнув, Шатун распахнул дверцу автомобиля и направился к стройке. Сержант видел, что навстречу ему вышел тот же самый охранник. Некоторое время они с Шатуном о чем-то разговаривали. Потом сторож согласно кивнул и распахнул металлические ворота. Все! С этого момента можно начинать отсчитывать минуты.
Сержант открыл сумку, еще раз посмотрел на разобранную винтовку и любовно погладил оптический прицел. Ритуал был совершен. Закрыв сумку, Сержант вытащил из кармана телефон и набрал номер:
— Через полчаса можешь выходить. Да, моя девочка, он твой! Теперь он никуда не денется. Это тебе мой подарок.
Отключив телефон, Степан посмотрел на часы. Пора выдвигаться. Но почему же не выходит Шатун, уж не заблудился ли он? Видно, решил дождаться его на стройке.
Выйдя из машины, Степан уверенно направился к строящемуся дому. Калитка у ворот была слегка приоткрыта. Осмотревшись, Сержант вошел и закрыл ее на задвижку. Уверенно прошел знакомой дорогой. У подъезда остановился — из-под лестницы торчали ноги. Надо полагать, что это тот самый сторож. Молодец, Шатун, справился с заданием как подобает. Нужно будет выписать ему премиальные.
Сержант вошел в подъезд. Осознание собственной значимости скинуло с него груз в двадцать лет. Он почувствовал себя бодрым и молодым. Уверенно поднялся по лестнице, ощущая внутри приятное волнение. Не было даже одышки, а ведь взбираться приходилось на семнадцатый этаж.
Поднявшись на крышу, Сержант забаррикадировал дверь. Посмотрел вниз. Высота приличная. Внизу, пока еще беспечно, прогуливались прохожие.
Открыв сумку, Юрьев собрал винтовку, установил оптический прицел. Посмотрел в него на соседний дом и убедился, что винтовка в полной боевой готовности.
Единственный человек, кто ему мог помешать, так это Чертанов, который обладал какой-то врожденной интуицией. Он разгадывал все его комбинации, а в отдельных ситуациях порой даже опережал его на полшага. И вот теперь предстояло взять реванш.
