– А никакого плана нет.
– То есть как? – удивился Знахарь. – А как же вы в таком случае рассчитываете расширить сферу влияния в сторону России?
– Это предстоит сделать вам, дорогой Майкл, – ласково сказал Гарсиа, но в его голосе прозвучал почти что приказ.
Он помолчал и продолжил:
– Вы лучше меня знаете свою страну, вам известны особенности российского криминалитета, а ведь без его поддержки, как вы сами понимаете, у нас ничего не выйдет, вы знакомы с принципами управления продажными политиками и бюрократами, вы знаете, что делать в ситуациях с русской полицией… В общем, вы русский, вам и карты в руки.
Знахарь откинулся на твердую спинку кресла и посмотрел в небо.
Над ним, в головокружительной синей вышине медленно ползла серебряная черточка, и за ней оставалась тонкая ватная полоска инверсионного следа.
А ведь там холодно, подумал вдруг Знахарь, градусов пятьдесят, наверное…
Он опустил глаза и, задумчиво вертя в пальцах сигарету, сказал:
– Значит, мне предстоит разработать весь план. Это интересно… Но и очень ответственно, не правда ли, дон Хуан?
И он посмотрел на Гарсиа.
* * *
От острова Гранд Багама, на котором мы с Кончитой проводили заслуженный отдых, до Флориды было около сотни километров. Вроде бы далеко, но я прямо-таки нутром чувствовал, как где-то там, за горизонтом, на американской земле кипит жизнь, и в этом горячем бульончике так и мелькают те люди, с которыми мне не следовало бы встречаться. Во всяком случае до того момента, как у меня появится другое лицо.
Кончита, оказавшись в таком оживленном и цивилизованном месте, как Багамы, сначала немного дичилась, но вскоре освоилась и через пару дней вела себя, как обычная богатая американка, приехавшая отдыхать на острова.
Она тратила деньги направо и налево, тусовалась в барах, арендовала катера, акваланги и спортивные самолеты, покупала все сувениры, которые только попадались ей на глаза, заказывала экзотические танцы с музыкой, в общем – прожигала жизнь, а главное – свои денежки. Я смотрел-смотрел на все это и на третий день, когда после жаркой ночи, проведенной в моих мужественных объятиях, Кончита снова засобиралась, так сказать, в свет, я притормозил ее, усадил на диван и сказал:
– Ты думаешь, миллион – это нечто бесконечное? А ну-ка, открой свою заветную сумочку.
Кончита недовольно посмотрела на меня, но сумку, в которой под шмотками лежали ее деньги, все-таки открыла.
– Теперь посчитай деньги.
То ли женщины вообще любят пересчитывать деньги, то ли после разговора с Гарсиа она признала во мне хозяина, в общем – возражать она не стала и послушно пересчитала пачки долларов. Закончив счет, Кончита нахмурила свой небольшой лобик, потом пересчитала их еще раз и удивленно посмотрела на меня.
– Семьсот восемьдесят тысяч, – сказала она растерянно.
– Вот именно, – строго сказал я. – А ведь еще шесть дней назад был целый миллион. Через месяц твоя сумка опустеет, и бывшая миллионерша пойдет мыть посуду в местном баре. А я уеду делать свои дела без тебя. Мне не нужны партнеры, которые тратят деньги на ерунду, забывая о том, что для них есть более достойное применение. Ты, наверное, забыла, что хотела быть со мной в деле. Или ты передумала и решила стать обыкновенной пляжной потаскушкой, как все эти белобрысые американки, а потом выскочить замуж за какого-нибудь клерка из Детройта?
Кончита посмотрела на меня и решительно задернула молнию сумки.
– Мой мачо прав. Я глупая женщина, но теперь я поняла это и немедленно иду заказывать билеты на самолет в Европу.
Я не ожидал такой моментальной реакции на свои справедливые слова и только успел открыть рот, чтобы ответить хоть что-нибудь умное, а Кончита, хлопнув дверью, уже умчалась.
Ох, уж эти горячие латиноамериканские девушки!
* * *
И опять я сижу в «Боинге», и опять он несет меня через океан.
Несет меня, так сказать, лиса за темные леса, за высокие горы, в какие-то норы… или просторы? Черт его знает, не помню.
А на самом деле несет меня этот «Боинг» в Европу. В тот самый Гамбург, где два года назад я совершал в компании с Наташей смертельные прыжки и ужимки.
Чего только там не было!
И джигиты из Аль-Каиды, и спецы из ФБР, и сволочь-боцман, который сдал меня полиции, и погони по автобанам…
Если все вспомнить, можно книгу написать.
И назвать ее, например, – «Невероятные приключения Знахаря в стране гансов».
Ладно, если доживу до пенсии, куплю компьютер и займусь мемуарами. Буду писать бестселлеры. Издатели, надо полагать, перегрызут друг другу глотки в борьбе за право напечатать мою писанину.
Кончита спала в соседнем кресле, а я, потягивая пиво «Грольш», вспоминал, как не далее месяца назад летел в таком же «Боинге». Но только рядом со мной вместо смуглой латинской красотки сидели два российских спеца, которые, выполняя свою работу, сопровождали меня в Бутырку. Нормальные ребята… Сильные и смелые, и вроде бы еще не опаскудившиеся. А то, что они меня на цугундере волокли, так ведь я, если честно посмотреть на это дело, для всех обычных людей – опасный преступник, рецидивист, мафиози, убийца, коррупционер, вор в законе, беглый каторжник и еще черт знает кто.
А то, что стоит за всем этим на самом деле, никого не интересует.
Да и хрен с ним.
Мне удалось в очередной раз вырваться из смертельного капкана, и теперь главным для меня было благополучно добраться до моих камушков в гамбургском отделении «Дойче банка», а после этого залечь в косметической клинике, где из меня сделают писаного красавца, которого никто не сможет узнать.
И тут меня пробила простая, но неприятная, как геморрой, мысль.
Как только, черт меня побери, я не допер до этого раньше!
У меня имеется прекрасный американский паспорт. Это хорошо. Но ведь после операции у меня будет другое лицо! И что мне тогда делать? Я посмотрел на спящую Кончиту, хотел было разбудить ее, но, сообразив, что «Боинг» не развернешь обратно, передумал. Да и зачем!
С Гарсиа, что ли, беседовать?
Гарсиа…
Губу он, конечно, раскатал неслабо.
Россию ему подавай!
Интересно, как он видит все это в своих наркобаронских мечтах?
Стоит он, к примеру, около огромной карты мира и втыкает флажки в те места, где его люди уже продают кокаин. А Россия – без флажков.
Но вот ловкий парень Знахарь, выполняя его императорскую волю, начинает талантливо действовать, и Гарсиа, довольно поглаживая свои пижонские усики, втыкает острые булавки с флажками в Новгород, Москву, Питер…
Флажков становится все больше, русские безмозглые мальки покупают колумбийскую отраву, грабя ради этого старушек, несущих домой только что полученную пенсию, на дискотеках шныряют нанятые Знахарем толкачи, торговля идет в полный рост…
Оживляются шарлатаны, которые берутся за один сеанс и двести долларов избавить клиента от наркозависимости, менты хапают взятки, отпуская мелких торговцев отравой, крупные дилеры отстегивают крупные суммы крупным ментам и чиновникам, подростки с испорченными кокаином зубами разносят товар по школам, русская братва крышует все это дело, в общем – жизнь бурлит, и дон Хуан Гарсиа едва успевает подсчитывать прибыли.
Вообразив такую картину, я почувствовал, как в районе моего солнечного сплетения повеяло прохладным адреналиновым ветерком.
Ну ты и тварь, Гарсиа!
Для тебя, значит, Россия – просто грязный рынок, страна третьего или даже четвертого мира, ты русских за баранов держишь, которым можно втюхивать смертельную отраву и не заботиться о том, как они там друг друга хоронить будут?
Я, конечно, не до такой степени патриот, чтобы тусоваться с разными идиотами на митингах, но все-таки Россия – моя страна, и я не допущу, чтобы такие подонки, как Гарсиа и Альвец, сеяли в ней смерть, имея с этого гешефт.
Не допущу, и точка.
А ведь Гарсиа считает меня совершенным уродом, для которого жизнь других людей не дороже туберкулезного плевка!
В общем-то, его можно понять. Он, конечно, навел обо мне справки и узнал, что Знахарь безжалостный убийца, злодей, беглый зэк, авантюрист, каких поискать, да и вообще – такой фрукт, что любо-дорого посмотреть.
Но ведь это только если посмотреть издалека или послушать чьи-нибудь праздные базары. А по-настоящему меня знали только те, кого уже нет в живых – Настя, Наташа, Костя… А из тех, кто все еще дышит – Рита.
Моя Рита…
Где она сейчас?
Двигает, наверное, фишки со своими Игроками, а по всей Земле от этих передвижений только треск идет.
Игра, мать ее!
Ладно.
Вернемся к нашим баранам. То есть – к Гарсиа и его компании.
Я знаю, что я сделаю.
Проще всего было бы убить его и всех, кто подвернулся бы при этом под руку, но это не вариант. Вокруг наркоимператора постоянно трется множество наркопринцев и наркографов, и, как только Гарсиа отправится на свидание с пресвятой девой Марией, на его месте сразу же окажется новый повелитель.
