Ознакомительная версия.
Через пару часов Алексей почувствовал, что начинают мерзнуть ноги. Он подвигался лежа, повернулся, приподнял голову.
Было уже светло, Фирсов бодрствовал, разглядывая в бинокль подступы к мосту.
Алексей перевернулся на живот. Метрах в трехстах впереди был мост через реку. Сейчас река была скована льдом, но берега были высокие, на машине по льду не проедешь.
Мост был однопролетный, железный, несколько конструкций его было покорежено взрывом – видимо, по осени мост пытались бомбить. Наши или немцы – непонятно, земля эта много раз переходила из рук в руки. Был бы у моста в середине опорный «бык», рвать надо было бы там. Взорвать мост в середине? Или лучше с двух сторон. Ближе к берегам? У каждого способа свои преимущества и свои недостатки.
Движение по мосту было оживленным. Из-за низкой облачности, ветра, поземки авиация не летала, и немцы не таились. Почти сплошным потоком к фронту шли груженые грузовики, прошло несколько танков. И часовые на мосту были – с каждой стороны по солдату.
Видимо, подошло время смены караула. К мосту подъехал небольшой крытый грузовичок, из кузова выпрыгнул солдат, из кабины выбрался разводящий. Старая смена, озябнув, тут же забралась под брезент.
Караул располагался в ближайшей деревне. Это хорошо, с двумя часовыми разведчики справятся, помощь быстро не появится. А взрывать мост надо ночью, когда движения по дороге нет или оно минимально. И закладывать взрывчатку надо быстро, по зимнему времени немцы могут сократить время между сменами караула. Но это уже Фирсову решать. Не зря он глаз от бинокля не отрывает, на часы поглядывает.
Алексей подвигался, пытаясь согреться, свернулся калачиком и снова уснул.
Проснулся от толчка. Рядом – Михаил, протягивает ему кусок хлеба с салом.
– Перекуси.
Сало было твердым, а хлеб на морозе и вовсе превратился в камень. Но голод – не тетка.
Алексей сунул часть бутерброда в рот, подождал, пока он согреется, и откусил. Так, не спеша, он съел и хлеб, и сало.
На морозе голодный замерзает быстрее, впрочем – как и пьяный.
После небольшого перекуса ждать стало легче.
К вечеру Фирсов подозвал двоих разведчиков, пошептался с ними, а потом разведчики уползли к мосту.
– Пора выдвигаться.
Группа поползла к реке. Пока Фирсов наблюдал за часовыми, он обратил внимание, что немцы следят за дорогой, не обращая внимания на реку. Вот по льду реки командир и решил подобраться к мосту поближе.
Разведчики выбрались на лед. Морозы зимой сорок первого года были лютые, лед был толстым и выдержать мог не только группу людей, но и груженый грузовик.
Стемнело. Фирсов поглядывал на часы. Немцы еще передвигались по дороге при свете синих фар, но машин становилось все меньше и меньше. Потом пришел грузовик со сменой караула.
Отстоявшая свое на часах, замерзшая смена погрузилась в грузовик, предвкушая отдых в тепле.
– Вперед!
По льду разведчики поползли к мосту. Белые маскировочные халаты делали их в темноте, на фоне снега, невидимыми для часовых.
Подобрались близко – было слышно, как переговариваются часовые. По Уставу караульной службы на посту нельзя разговаривать, принимать пищу, курить и спать. Но война вносила свои коррективы, и немцы, педанты во всем, в боевых условиях Устав нарушали. Вот и теперь они переговаривались, а потом закурили – ветерок доносил запах табачного дыма.
Фирсов ткнул пальцем в часового и в грудь Кропачева, потом указал на другого часового и на Богачева. Оба разведчика кивнули и поползли к указанным целям. Остальные выжидали, приготовив оружие на случай неудачи. Если один из разведчиков не сможет снять часового и тот поднимет тревогу, группе разведчиков на льду придется туго. И даже если они выберутся на берег, проще и легче не будет. Примчится бодрствующая смена караула, осветят берег фарами. Укрыться будет негде, и завязавшийся бой будет для разведчиков заведомо проигрышный. К тому же немцы могут себе позволить вызвать подкрепление и не жалеть патронов.
Напряжение возрастало. Было видно, как у обоих въездов на мост маячили темные силуэты часовых. Что было плохо – часовые, спасаясь от ветра и мороза, непрерывно расхаживали. А снять их надо было одновременно.
Наших разведчиков не было видно. Как Алексей ни старался разглядеть, все случилось в одно мгновенье. Кажется, он только моргнул, но обоих часовых уже не было видно. Потом раздался едва слышный свист.
– Минер, твоя очередь. Парни, взрывчатку на мост!
Разведчики с грузом взрывчатки, не скрываясь, побежали по мосту. Алексей замешкался.
– Какого черта! Вперед! – зло прошипел Фирсов.
Оскальзываясь на снегу береговых склонов, Алексей выбрался на мост. Трупы часовых уже сбросили с него, и разведчики присыпали их снегом, чтобы темные немецкие шинели не бросались в глаза.
Алексей установил взрывчатку на фермы моста с обеих сторон, заложив в каждую закладку для верности по два взрывателя, подсоединил провода и стал их разматывать.
– Не на учениях, времени нет.
Михаил схватил моток провода и скинул его с моста на лед.
– Стрелой вниз, пора рвать.
Алексей так и сделал. Он съехал на пятой точке по склону, ухватился за провод и побежал в сторону. Когда провод закончился, он подсоединил его к взрывной машинке.
– Готов! – крикнул он снизу Фирсову – тот лежал к мосту ближе.
– Всем уходить! – скомандовал старший сержант.
Разведчики побежали с моста. Когда вся группа попадала на снег рядом с Алексеем, Фирсов приказал:
– Рви!
Алексей сделал несколько оборотов рукой, вдавил планку.
На мосту блеснуло пламя и здорово ахнуло. Во все стороны полетели куски железа. Один, довольно увесистый, упал рядом с вжавшейся в снег группой. Со стороны моста туманом надвигалась снежная пыль, поднятая взрывной волной.
– Все! Уходим! – Фирсов вскочил и бросился к берегу.
Разведчики и Алексей кинулись за ним. Теперь им надо было успеть убраться как можно дальше.
Зима имеет свои плюсы и минусы. Минус – их следы на снегу, а плюс – немцы зимой не применяют собак – собачий нюх на морозе запахи не берет.
Бежать без груза взрывчатки было легче. Они бежали след в след, бежали долго, пока не стало перехватывать дыхание.
– Пять минут отдыха! – скомандовал Фирсов.
Все без сил попадали в снег.
Фирсов достал карту, фонарик:
– Прикройте!
Два разведчика улеглись у головы сержанта – так не был виден со стороны луч фонарика.
Фирсов сориентировался по карте. Только до Алексея не доходило, где он увидел ориентиры, чтобы привязаться на местности.
– Подъем!
И снова бегом, до темных кругов в глазах.
За ночь они успели отойти от места взрыва километров двадцать пять. Какой там мороз – все были мокрыми от пота. Когда уже не было сил и казалось – все, открылось второе дыхание. Благо – светает зимой поздно.
Около восьми утра они выбрались к деревне, залегли неподалеку от нее и стали наблюдать. Из печных труб поднимался дым.
Лежа на снегу в мокрой, пропотевшей одежде, разведчики стали замерзать.
С рассветом начали попадаться на глаза местные жители, большей частью старики и подростки – они носили в избы дрова из сараев.
– Собак нет, не гавкают – плохо.
– Почему плохо? – заинтересовался Алексей.
– Или немцы были в деревне, или квартируют до сих пор.
– Собаки-то здесь при чем? – удивился Алексей.
– Отстреливают они их сразу. Для нас – сигнал. Собаки нас уже учуяли бы или услышали, голос подали. А тут хоть бы какая-нибудь гавкнула, – подробно рассказал Михаил.
– Понял.
Однако же, если бы не объяснение, сам бы он не догадался. Ну, не гавкают собаки – и что с того? Может, дрыхнут да сны свои собачьи видят?
– Машин и мотоциклов не видно, значит – немцев в деревне быть не должно. Они пешком не ходят.
– Даже пехота?
– Видел я летом ихнюю роту на велосипедах – так сейчас зима. А чтобы пешком – не приходилось.
– Богато живут!
Они понаблюдали еще час, потом Фирсов приказал:
– Кошелев – в деревню. Посмотри повнимательней насчет немцев и полицаев.
Кошелев ужом пополз в деревню. Не хотелось командиру группу морозить. Если простудятся, кашлять начнут – попробуй тогда через немецкие позиции к своим попасть. Оно и правильно, командир должен заботиться о подчиненных, иначе группу потеряет ни за понюшку табаку.
Алексей, уже успевший повоевать в окопах, оценил слаженность действий и опыт разведчиков. Новички знания своей кровью добывать будут, разведчика из пехотинца быстро не вырастишь. Он даже позавидовал группе. В разведку брали добровольцев, только подходили не все. Здесь мало умения стрелять, здесь нужны терпение, наблюдательность, быстрота реакции – да много чего. Конечно, пехотинец в траншее тоже рискует, но ему проще. Ранят – так санитар помощь окажет, в тыл, в госпиталь отправят. Худо-бедно, но в траншее накормят, боеприпасами снабдят. А разведка сама во вражеский тыл идет, действует в отрыве от своих – там, где помощь не получит. Мало в тыл немецкий пробраться, хотя и это уже само по себе серьезно – ведь немцы не дураки. Надо еще задание выполнить и, как правило, не из простых, а, добыв сведения, к своим их доставить. Что проку в самых секретных данных, если их к своим вовремя не доставили?
Ознакомительная версия.
