В этот момент в круге света показалась оглушенная женщина, растрепанные длинные волосы, отсветы огня в выкаченных из орбит глазах, пена на губах – не женщина, а фурия… Она качалась, как пьяная, но целеустремленно шла к валяющемуся ружью. Ее следовало окликнуть: «Стой, руки вверх, буду стрелять!» Но Лис пропустил положенные формальности: он просто поднял «АКМС» и нажал спуск. Автомат бессильно щелкнул. Вступили в силу законы художественной драматургии: в самый неподходящий момент кончились патроны. А фурия уже схватила лежавшую на земле «Сайгу», отскочила назад, увеличивая дистанцию, прицелилась.
– Сдохни и ты, гад… – прошипела она сквозь оскаленные зубы.
Лис ни о чем не успел подумать. Ни о Гусаре, которого убили из этого же ружья. Ни о Ребенке, которая, видно, недолго пробудет в статусе молодой вдовы и успешно выскочит замуж за какого-нибудь бизнесмена. Ни о своей жизни, которая заканчивается так неожиданно и так закономерно… Просто не успел. Но сегодня кинематограф рулил. Сзади раздались два выстрела, соединенные в один, левая рука фурии повисла плетью.
– Суки-и-и! – тоскливо провыла она, резко задрала голову вверх, будто увидела какое-то знамение в комбинации звезд. Помогая себе простреленной рукой, уперла ствол «Сайги» под подбородок и выстрелила. В следующее мгновение голова ее превратилась в лопнувший арбуз, и безжизненное тело упало на землю.
– Удачно попал! – сказал сзади Литвинов. – А ведь сколько не тренировался!
Лис перевел дух. Сплюнул, чтобы избавиться от противного горелого привкуса во рту.
– Группу надо вызвать, – хрипло сказал он.
Из темноты проступили фигуры Гориллы и сержанта.
– Вызвал уже, – деловито сказал сержант. – Ну и ночка сегодня… А это что такое?!
– Где?! – Лис развернулся. В темноте раздавались какие-то звуки – то ли треск, то ли кашель, то ли плач. Он достал пистолет.
– Ну-ка, идем посмотрим!
Звуки исходили из лесополосы.
– Выходи, кто там!
Треск стал громче, из зарослей, спотыкаясь и едва не падая, вышла девчонка. Чумазая, в разорванной одежде. Несчастная.
– Спасите меня, дяденьки! – прохрипела она, протягивая вперед руки. – Помогите! Они хотели меня убить!
Эпилог
—
Надо сказать, что на этот раз уголовный розыск сработал четко и эффективно, – довольно говорил полковник Волин. – Старший лейтенант Гнедин качественно отработал трассу Сочи – Тиходонск, нашел точку конфликта Гусарова, обоснованно вывел нас на опасного рецидивиста Севера, который, кстати, убит при невыясненных обстоятельствах…
Здесь он бросил многозначительный взгляд на Лиса. Но тот, с невозмутимым видом, чертил в блокноте какие-то загогулины – начальство любит, когда за ним записывают. Зато ПепсиКолик приосанился и развернул плечи.
– Капитан Глушаков профессионально раскрыл разбойное нападение на бар, выдвинул версию о связи примененного там ружья с убийством нашего коллеги, установил, кому на самом деле принадлежит оружие…
Лис продолжал чертить. За последнее время он привык к тому, что в отчетах все раскрытия принадлежат подчиненным. Но на этот раз вышло не так. Голос полковника набрал силу и приобрел торжественность.
– А подполковник Коренев блестяще организовал задержание, лично выехал на место, в перестрелке обезвредил одного преступника и задержал остальных…
– Девчонку мы задержали, – уточнил он. – Мамаша застрелилась…
– Это не преуменьшает,… – пока Волин подбирал слово, его палец качался из стороны в сторону, как метроном. – Не уменьшает значимости совершенного!
Начальник помолчал, но, судя по обещающей улыбке, выступление еще не было окончено.
– За высокие показатели в оперативно-служебной деятельности я принял решение о представлении старшего лейтенанта Гнедина к внеочередному званию капитан полиции, капитана Глушакова – к званию майор полиции!
Личный состав оживился, зашептался. Гнедин и Глушаков широко улыбались. Лис продолжал чертить свои загогулины.
– И еще хочу сказать, – тон Волина построжал. – Тут у некоторых сложилось мнение, что руководство недовольно работой подполковника Коренева, и намерено отправить его на пенсию!
В кабинете наступила тишина, улыбки исчезли. Тишина. Настороженность. Жадное ожидание очередной новости.
– Должен развеять такие слухи! – строго сказал полковник. – Никаких претензий к его работе нет! Подполковника Коренева я представляю к государственной награде!
Тишина. Некоторое разочарование.
– Кстати, раскрытие убийства Севера я поручаю подполковнику Кореневу, – они встретились взглядами, и Лису показалось, что начальник ему многозначительно подмигнул. Хотя, может быть, это только показалось.
– Все свободны!
Оперативное совещание закончилось. Глушаков пошел следом за Лисом.
– Поздравляю, Филипп Михайлович! Надо бы это все отметить – и раскрытие, и поощрения… Мы же коллектив… Мы же свои…
– Никогда не возражал против таких мероприятий, – сказал Лис. – Если, конечно, у всех есть такое желание.
– Конечно! О чем разговор!
Только он зашел в кабинет, как прозвонил внутренний телефон.
– Товарищ подполковник, к вам девушка. Калабашкина Светлана…
Какая еще Калабашкина? А-а-а…
– Пропусти.
Света была в строгой, но явно «выходной» одежде: слегка расклешенные черные брюки, черный жакет, белая блузка с кружевным воротником.
– Я поблагодарить вас пришла, – с порога начала она. – Если бы не вы, они бы меня убили!
– Я к этой истории уже отношения не имею, – холодно ответил Лис. – Дело в следственном комитете.
– Да, да, я была у товарища Баринова, – закивала Калабашкина. – Дала показания, он сказал, что дело закроют, за смертью виновных. У меня к вам вопрос: ведь это полиция пропиской занимается и машинами? А я хочу квартиру и машину на себя оформить, вы мне не поможете?
Лис внимательно посмотрел на нее.
– С пропиской в ЖЭУ, с машиной в МРЭО, с квартирой – к нотариусу. Я только преступления раскрываю. Кстати, это правда, что ты в мае хотела Бороду сжечь?
Девушка ужаснулась, даже в лице изменилась.
– Да вы что?! Кто это такое мог придумать? Мне же только восемнадцать!
– А почему тогда он с друзьями на вас напал?
– Да откуда же я знаю?! Пьяные, наверное, были… Ну ладно, я пошла, извините за беспокойство…
Быстрой змейкой она выскользнула из кабинета. Лис некоторое время смотрел девушке вслед, будто хотел проникнуть взглядом в ее душу. Но видел только закрытую дверь. Вздохнув, он открыл ящик стола, извлек маленький аптечный пузырек. Когда они пили мировую с Валькой Литвиновым, тот все расспрашивал: кто столь профессионально убрал Севера? Неужели и правда тогда болтали про его связь с «Колдунами»? И не поверил, что Лис ничего не знает. Но это была чистая правда.
Лис поднял пузырек и посмотрел на свет. Внутри лежала девятимиллиметровая пуля с косыми полосками нарезов. Судя по всему, она должна была оказаться у него в голове. Кто и почему изменил траекторию?
* * *
Ответить на эти вопросы мог только один человек, который в настоящее время ехал в поезде «Кисловодск – Санкт-Петербург». Художник с этюдником зашел в вокзал так же, как и выходил из него по приезде, – в обход металлоискателей и полицейского контроля: через переходной мост с Вокзальной улицы. Впрочем, это была уже перестраховка: в новом, только что купленном этюднике лежали только краски, кисти и несколько листов плотной бумаги, на которую рука мастера еще не успела нанести ни одного штриха. Ничего опасного или запрещенного не было и в сумке – все осталось в гараже за толстой стальной дверью импровизированного сейфа, вмонтированного в бетонную стенку «ямы» много лет назад. Тогда такие тайники устраивал его отец «на всякий случай». Ноутбук ничем не отличался от своих собратьев, и только специальное исследование могло обнаружить его двойное назначение.
Боцман ехал в купейном вагоне и, как всегда, не вступал в контакт с попутчиками – ехавшей из санатория дородной супружеской парой и молодым парнишкой-студентом. Тем более, что соседи по купе вели себя сдержанно, разговоров не затевали и пить водку не предлагали. Поэтому он спокойно спал или размышлял о том, что будет дальше. Лебедь всегда берет гонорар вперед, ему иногда выдает аванс, иногда полностью рассчитывается, когда работа уже выполнена. Но не было еще случая, чтобы он возвращал деньги заказчикам. Представить, как такая процедура может выглядеть, совершенно невозможно. Даже с технической стороны. Лебедь звонит (Кому? Цепочка посредников иногда довольно длинная…). И говорит (Что? Извините, не получилось, передайте лавэ обратно…). А ведь ставки уже сделаны, и очень серьезные ставки! От Диспетчера обязательно потребуют отчета! И объяснить он может только одно: не вышло, повторим позже… Но Боцман не собирается ничего повторять. Или собирается, раз оставил инструменты? В общем, впереди его ждали большие проблемы. Но он ни о чем не жалел. Хотя и сам не мог ответить: почему так поступил?
