— Добавлю, барыга в «деле» и курьер, которая везла заказанный товар в Хельсинки, — женщина. Причем молодые и красивые. Вот мужа курьера я и жалею.
— Извини, не буду перебивать, что можно, сам скажешь. Я весь внимание.
— Информатор вывела на вероятного курьера. Похищенные в Рудном и в Питере два уникальных перстня и коллекцию старинных русских орденов банда передала питерской барыге по имени Инесса. Она у нас и в ФСБ давно была в разработке. Тут мы сразу двух зайцев убили: отследили банду, которая с ней контакт имела, и проследили, на кого барыга вышла. А вышла она на... жену заместителя нашего военного атташе в Хельсинки, очень честолюбивого и толкового офицера, засидевшегося в полковниках и рвущегося на большую работу. Мужик был сильный, работящий, свободно владел тремя языками европейскими, в том числе финским и шведским, имел хорошие перспективы возглавить в близком будущем скандинавский отдел ГРУ. Тем более что у него за плечами уже был ряд весьма успешно проведенных операций в Осло и Стокгольме, а из столицы Суоми шла интереснейшая информация, касающаяся не только вопросов организации армии Финляндии, но, что более важно, по контактам армий стран Скандинавии со Штабом НАТО. А тут жена.
— А что жена? Сам говоришь, красавица...
— Эх, старина, не все то золото, что блестит. Красавица, честолюбивая, да еще и не только, как бы это сказать, застенчивая. А если прямо, то напористая такая бабенка. Муж бы и так сделал карьеру. А ей все хотелось ее ускорить. А тут такое знакомство. На банкете в нашем посольстве во время пребывания нашей партийно-правительственной делегации в Хельсинки знакомится она с женой одного из вице-премьеров, тоже не последней дамой в государстве — директором крупного НИИ. Та и просит, при оказии, так сказать, не в службу, а в дружбу, захватывать кое-какие пустячки. Так, кейс, пакет, сверток. «В интересах государства, ну, вы понимаете? Но это как бы по другой линии, не по линии, по которой работает ваш муж. Вы меня понимаете? Вот именно. И ему знать об этом не надо, пусть лучше узнает о присвоении генерала неожиданно. Ха-ха! Вы меня понимаете? А диппочту не просматривают на границе, тем более на границе с дружественной Финляндией. Так что риска никакого. Вы понимаете? Риска нет, а резон есть».
Словом, уговорила эта дама, жена вице-премьера...
— Которого?
— Ну, это отдельный разговор. Может быть, и тебе придется по линии ОСО в эту операцию включиться, так что ее данные впереди... Итак, дама согласна. Ей привозят в Хельсинки из Куопио пакет. Она его в Москву. Там за ним приезжают. И все дела.
— А что в пакете?
— Граненые алмазы — брильянты. В Финляндии есть такая фабрика в Куопио по огранке сырых алмазов. Наши криминальные группы переправляют туда сырые алмазы из Якутии и получают готовые, амстердамской огранки, работы лучших европейских мастеров брильянты. Вот ты специалист, ты можешь отличить огранку амстердамскую от индийской, пражской или смоленской?
— Конечно.
— А стоимость у них разная?
— На мировом рынке очень большие «люфты».
— Вот то-то же и оно! Так называемый «индийский товар», мелкие алмазы они обрабатывали на наших нелегальных фабриках, а покрупнее в Финляндии. Так что дамочка эта, что частенько ездила навестить родителей и детей, обучавшихся в специальной школе с математическим уклоном в Москве, оказалась идеальным курьером.
— И вы вышли на банду, затем на заказчицу — Мадам Анаконду. Но как вышли на хозяйку всего этого разветвленного бизнеса? Неужели курьерша-«дипломатка» легко сдалась?
— Сражалась до последнего. Но — свидетели, видеосъемка, «пальчики», вещдоки, изъятые на границе. Скандал!.. Тут пахло не потерей большой звезды, а расставанием с имеющимися тремя средними. Это для мужа. А ей просто грозил срок. Вот все это взвесила дамочка и... дала показания на Хозяйку. Если от показаний не откажется, грандиозное дело может раскрутить!
— Она-то не откажется, — задумчиво проговорил Патрикеев. — Но вот... Хорошо ли ее охраняют?
— Мы постарались, чтобы утечки не было...
— «Вещицы» краденые отпустили в Финляндию?
— Да. Проследили, к кому они попали. Изымем, в соответствии с общепринятыми в европейских странах законами, когда закроем дело. Думаю, в интересах этой бабенки ничего не говорить Хозяйке.
— Ты с ФСБ работаешь по этому делу? Они ведь могут несознательно, но дать утечку, — скажем, поручить следить за мужем в связи с потерей к нему служебного доверия. Тот заметит слежку, начнет нервничать. Она тоже... Ситуация может оказаться сложнее, чем ты думаешь.
— Возможно, ты и прав. Я свяжусь с мужиками из ФСБ, обсудим режим особой секретности. Ты что, уже собираешься?
— Да. У меня тут кое-какие мыслишки возникли в связи с моей очередной командировкой в Вену. Там уже сидят наши, Черешнина и Бобренев, по факту похищения ребенка. Кстати, сына вице-премьера...
— Ну, это, наверное, другая семья. У нас вице-премьеров много. У «моей» детей нет.
— Там, понимаешь, тоже нити тянутся к крупной организации в России, занимавшейся торговлей детьми. И похоже, поддержку они имели очень высокую. Как минимум, за этим стоит жена одного из заместителей министра здравоохранения. Но думаю, кое-какие барьеры и ей было бы не взять, не будь у нее еще более могущественной поддержки. Вот и хочу одну версию проверить, которая тут, у тебя, и родилась в моей седой голове.
2 АПРЕЛЯ 1997 Г. МОСКВА.
ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ ПОЛКОВНИКА РЕУТОВА
Весна в этом году не задалась. Вот уж не везет, так не везет. С таким хорошим настроением ехал поездом Хельсинки — Москва полковник Главного разведывательного управления Виктор Сергеевич Реутов в Москву! Почему-то казалось, вырвется из дождливого Хельсинки, приедет в Москву, выйдет на Гоголевский бульвар, а там весной пахнет, листики повыскакивали из почек, травка пробилась сквозь зимние собачьи какашки. Весна в Москве!
В аэропорту у него на платной стоянке была машина, подержанный «Рено», а пришлось домой пилить на метро. Да ведь не так и далеко: от «Комсомольской» до «Библиотеки имени Ленина», там из-за замеченного на вокзале дождя прошел под землей на «Арбатскую», вышел на площадь, к «Праге», улыбнулся: дождь кончился, и на «Прагу», с которой во время работы в Генштабе были связаны приятные воспоминания о юбилейных офицерских банкетах, приятно смотреть.
Дождь кончился, но было прохладно, неуютно. Весна в 1997 году явно задерживалась. Он спустился в подземный переход, постоял минуту возле девушки, срисовывающей смеющееся сержантское лицо с фотографии, которую держала в сухих бледных руках женщина лет сорока пяти—пятидесяти, во всем черном. Домысливать ситуацию не хотелось. Он прошел мимо. Но потом, когда шел по Суворовскому бульвару до Никитских ворот, все время вспоминал смеющееся лицо мальчишки-сержанта и застывшее — его матери. Ситуация, к сожалению, достаточно распространенная для «мирной» России 1997 года.
Реутов вошел во двор своего дома, поднялся на третий этаж, открыл дверь квартиры, с удовольствием вдохнул нежилой пыльный воздух. Вот он и дома! А дом, даже холодный и нежилой, пахнет теплом. Домашним теплом.
Приоткрыл окно, впустил в ограниченное пространство своей двухкомнатной квартирки шумный, наполненный птичьим гомоном и визгом автомобильных тормозов воздух Суворовского бульвара. В окно виднелось могучее здание Генштаба. Туда ему и предстояло через час явиться. Благо что квартира, доставшаяся в наследство от летчика-полярника, родного дяди, генерала Реутова, была совсем рядом. Он вполне успевал принять душ, побриться, сварить чашку кофе и выпить его с булочкой, полученной в вагоне. Теперь к купейному билету в литерных поездах давали целый набор для завтрака или ужина, в зависимости от того, когда аппетит разыграется. У него разыгрался только под утро.
И в ванной комнате, принимая контрастный душ, и в кухне, заваривая душистый «Арабик» в серебряной турке, и потом, механически жуя булку с нежным плавленым финским сыром и глотая обжигающий кофе, Виктор Сергеевич все думал, думал...
Зачем его так неожиданно вызвали в Главное разведывательное управление Генштаба? Да еще и не к непосредственному начальнику, шефу Скандинавского отдела генерал-лейтенанту Перфильеву, а сразу к новому начальнику ГРУ генерал-полковнику Шепелеву?
Мысленно пробежался по последним годам службы... Вроде бы нигде не было упущений. Без нареканий отбыл весь срок плановой командировки в Югославии. За 1992 — 1996-й ни разу не воспользовался законным правом на отпуск. Правда, жена ездила по три-четыре раза год в Москву, где в спецшколе с математическим уклоном учились двое сыновей, его гордость — Олег и Игорь. Ну да к жене какие претензии? Он же пахал как вол. Или как волк, учитывая, что в стране пребывания шла серьезная война.
Очередное воинское звание полковника присвоили несмотря на то, что занимаемая должность была на порядок ниже. Учли, что работал Реутов в воюющей стране.
