Джон Бетанкур - «Общество нищих-любителей»

Как я уже писал, первые годы моего совместного проживания с мистером Шерлоком Холмсом принадлежат к числу самых интересных периодов моей жизни. Из всех дел, как общественных, так и частных, занимавших его в то время, было одно, описать которое я долгое время не решался. Несмотря на хитроумный ход расследования, завершившегося, как я искренне полагаю, вполне удовлетворительно, что лишний раз делает честь моему другу, сама причудливость сюжета препятствовала моему стремлению рассказать о нем широкой публике. Однако теперь, я чувствую, настало время изложить факты касательно мистера Оливера Пендлтона-Смайта и весьма странной организации, к которой он принадлежал.

Первая наша встреча с ним, если это можно назвать встречей, в моей записной книжке датируется вторником 24 апреля 1887 года. Мы тогда завершили одно очень секретное и щекотливое дело (о котором я не вправе писать), и мощный ум Холмса был, по-видимому, все еще всецело занят им: Холмс был рассеян и отстранен, и я понимал, что мыслью он неизбежно вновь и вновь возвращается к пережитому. Я опасался даже, что друг мой может прибегнуть к уже известному ему стимулятору — опиатам, дабы взбодриться и отвлечься.

По этой причине я почувствовал облегчение, когда миссис Хадсон объявила о посетителе — мужчине очень настойчивом, но отказывающемся себя назвать. Мужчина требовал встречи с Холмсом.

— Темное пальто, шляпа, низко надвинутая на лоб, и черная трость? — осведомился Холмс из своего кресла, не отрываясь от книги.

— Верно! — воскликнула миссис Хадсон. — Верно! Как это вы догадались?

Холмс взмахнул рукой с явным неодобрением:

— Он больше часа простоял на другой стороне улицы, глядя на наши окна. Когда я закуривал трубку у окна, я не мог его не заметить, а доставая только что книгу, увидел его опять.

— А что еще вы можете сказать о нем? — спросил я, выглянув из-за моей «Морнинг пост».

— Лишь то, что он армейский полковник, недавно вышедший в отставку после службы в Африке. Человек со средствами, хотя не имеет ни титула, ни состояния.

— На то, что он военный, — раздумчиво начал я, — вам, конечно, указала его выправка, ну а дерево, из которого изготовлена трость, а вдобавок и его одежда могли навести вас на мысль о службе в Африке. Но из чего вы сделали вывод, что перед вами полковник, видя его не в форме?

— Из того же самого, откуда узнал, что зовется он полковником Оливером Пендлтоном-Смайтом, — отвечал Холмс.

Я отшвырнул от себя листы «Морнинг пост» и с пренебрежением фыркнул:

— Черт! Да вы просто знаете его, вот и все!

— Но это вовсе не так! — И Холмс подбородком указал на газету: — Вам следует с бóльшим вниманием относиться к тому, что у вас перед глазами.

Я взглянул на «Морнинг пост», которая, упав, раскрылась на странице с рисунком, изображавшим мужчину в военной форме. «Разыскивается полковник Оливер Пендлтон-Смайт», — гласил заголовок.

— Так вы его примете? — спросила миссис Хадсон.

— Не этим вечером, — отвечал Холмс. — Передайте полковнику Пендлтону-Смайту — не забудьте назвать его имя полностью, хотя, несомненно, приведенный этим в неистовство, он начнет отнекиваться, — передайте, что я приму его завтра, ровно в девять утра и ни секундой раньше или позже. Если он поинтересуется почему, скажите, что я заканчиваю очень важное дело и не могу позволить себе отвлекаться.

И Холмс опять уткнулся в книгу.

— Очень хорошо, сэр, — сказала миссис Хадсон и, покачав головой, вышла и закрыла за собой дверь.

В ту же секунду, как щелкнул замок, Холмс вскочил. Схватив в охапку пальто и шляпу, он знаком велел мне сделать то же самое.

— Поторопитесь, Ватсон, — сказал он. — Нам предстоит следовать за полковником до самой его берлоги.

— Берлоги? — Торопливо накинув пальто, я уже бежал вслед за ним вниз по черной лестнице. — Что вы подразумеваете под «берлогой»?

— Пожалуйста… — Холмс поднял руку, призывая меня к молчанию, и тихонько приоткрыл дверь…

Пендлтон-Смайт поспешал по Бейкер-стрит, сердито взмахивая тростью, как если бы это было мачете. Мы оба скользнули за дверь и закрыли ее за собой. Потом, также вместе, мы перешли улицу и крадучись последовали за полковником. Судя по всему, он направлялся к реке.

— Зачем это все? — спросил я на ходу, стараясь не отставать от Холмса.

— Если бы вы дали себе труд прочесть заметку в «Морнинг пост», то знали бы, что мистер Пендлтон-Смайт уже два дня как пропал. Предположения самые дурные. В камине его лондонского дома полицией найдены клочки бумаги, но единственное, что удалось на них разобрать, — это название: «Общество нищих-любителей». Что скажете о таком названии?

— «Нищие-любители»? Попрошайки?

— Истинно так.

— Целое общество любителей попрошайничать? И армейский полковник в отставке оказался втянут в это дело? Немыслимо!

— Я полагаю, — сказал Холмс, — что на вас воздействует современный взгляд на такого рода вещи. В другие эпохи и в других культурах к нищим относились иначе — их презирали, но одновременно и почитали. Думаю, что найденное в камине название — это почти то же самое, что и «Тайное сообщество алчущих подаяния», шпионская сеть, действительно существующая или, во всяком случае, существовавшая во времена столь давние, что трудно даже представить. Корни этого сообщества простираются далеко вглубь, в древнеримскую историю, и, разветвляясь, достигают России, Индии и Египта.

— Значит, вы считаете, что сообщество это до сих пор существует?

— Я думал, что в Европе оно исчезло еще во времена наших отцов, но выходит, оно живо и опять вынырнуло на свет божий. В последние годы, Ватсон, до меня доходили некоторые намеки, зародившие во мне подозрение, что сообщество это превратилось ныне в мощное орудие зла.

— И Пендлтон-Смайт…

— Это новый Мориарти, держащий в своих руках все нити, использующий общество в личных целях? К счастью, нет. Думаю, что он всего лишь пешка в чьей-то крупной игре, хотя пока что на шахматной доске, где установлены фигуры, я различаю всего несколько клеточек. Мне больше нечего добавить к сказанному, пока я не допрошу Пендлтона-Смайта.

— Ну а чем занимаются эти «алчущие»? Попрошайничают или что-нибудь другое?

— Быстро! — шепнул Холмс и, потянув меня за руку, спрятался вместе со мной за стоявшим кэбом. — Он оглядывается.

Пендлтон-Смайт остановился перед небольшим зданием, где располагались меблированные комнаты. Следя за ним из-за кэба, мы видели, как он задержался на крыльце, посмотрел налево, потом направо, но нас не увидел и скрылся за дверью, закрыв ее за собой.

— Интересно, — произнес Холмс. — И подтверждает мою версию.

— Что он нищий? — спросил я. — Если и так, то он нищий вполне благоустроенный.

— Пендлтон-Смайт ударился в бега и прячется, боясь за свою жизнь, иначе зачем домовладельцу снимать меблированные комнаты в таком захудалом районе?

— Мы его здесь и допросим? — спросил я.

Холмс молчал. Поджав губы, он думал. Минуту спустя я кашлянул.

— Нет, Ватсон, — сказал Холмс, направляясь в сторону Бейкер-стрит. — Я считаю, что с делом этим можно подождать до завтра. Сперва мне предстоит большая работа.

На следующее утро Холмс барабанил в мою дверь, пока я, с трудом продрав глаза, не отозвался:

— В чем дело, Холмс?

— Уже полседьмого, — отвечал он. — Чайник миссис Хадсон на плите, и завтрак будет готов ровно в семь.

— Господи… — Я сел в постели. — Скажите мне, ради бога, зачем было будить меня в такую рань?

— У нас назначена встреча.

— Встреча? — переспросил я, все еще спросонок. Потом встал и открыл дверь. — Ах да… Пендлтон-Смайт и его нищие-любители, как я полагаю? Но это же в девять! «Ровно в девять» — вы сами сказали!

— Совершенно верно.

У Холмса были красные глаза, и я понял, что он почти всю ночь копался в деле таинственного полковника — хотя суть этого дела мне по-прежнему была глубоко неясна. Однако Холмс, по-видимому, придавал ему исключительное значение.

Когда я побрился и оделся, на столе уже ждал меня приготовленный миссис Хадсон вкуснейший завтрак. Но тарелка Холмса стояла почти нетронутой. Он копался в старых газетах, ворохи которых устилали пол и все плоские поверхности вокруг.

— Вот оно! — вскричал он.

— Что? — спросил я, уплетая тост с апельсиновым джемом и запивая его чаем.

— Прорисовывается контур, — тихо сказал Холмс. — Мне кажется, все части мозаики теперь собраны. Остается сложить узор.

— Объясните все это мне, — попросил я.

Холмс поднял руку:

— Именно это, Ватсон, я и собираюсь сделать. Ясность вашей логики — вот что, по-видимому, требуется мне сейчас. — Он прокашлялся. — В тысяча восемьсот пятьдесят втором году Оливер Пендлтон-Смайт был исключен из Итона в компании шести учеников. Все они оказались замешаны в какой-то скандальной истории, а в чем она состояла, мне еще надо уточнить, официальные источники ничего касательно этой темы не сообщают.