1
Впервые об этой истории я услышал от корреспондента американской газеты Уильяма П. Райана. Я обедал с ним в Лондоне накануне его возвращения в Нью-Йорк и случайно упомянул, что завтра отправляюсь в Фолбридж.
Он вскинул глаза и резко спросил:
— Фолбридж в Корнуолле[1]?
Сегодня едва ли один из тысячи знает, что Фолбридж есть и в Корнуолле. Остальные убеждены, что речь может идти лишь о Фолбридже в Гемпшире[2]. Так что познания Райана меня поразили.
— Да, — подтвердил я. — Вы там бывали?
Он ответил, что очень хотел бы побывать, а потом спросил, не приходилось ли мне наведываться в дом под названием «Трирн».
Я был сражен окончательно.
— Приходилось, и не раз. Туда-то я, собственно, и еду. Это дом моей сестры.
— Здорово! — воскликнул Райан. — Бывают же такие совпадения!
Я предложил ему высказаться яснее, а не говорить загадками.
— Хорошо, — согласился он. — Но тогда мне придется вернуться к тому, что со мной случилось в начале войны[3].
Я вздохнул. События, о которых я рассказываю, происходили в двадцать первом году. Вспоминать о войне мало кому хотелось. Слава Богу, мы начали забывать… К тому же я знал: рассказы Уильяма П. Райана о его военных приключениях отличались страшным занудством.
Но теперь его уже нельзя было остановить.
— В самом начале войны, как вы знаете, моя газета направила меня в Бельгию — освещать военные действия. Так вот, есть там небольшая деревушка — назову ее Икс. Глухое местечко — вряд ли найдешь где-нибудь что-то похожее, там находится большой женский монастырь. Монахини в белом — не знаю как еще их назвать, мне неизвестно, что это за орден. Ну, в общем, все это не важно. Короче говоря, этот маленький городишко оказался как раз на пути наступающих немцев. Уланы приближались…
Я беспокойно заерзал. Уильям П. Райан успокаивающе поднял руку.
— Не волнуйтесь, — сказал он. — Я не собираюсь рассказывать о жестокости немцев. Можно бы, конечно, но здесь случай особый. Все как раз наоборот… Немцы направились к монастырю, вошли в него — и взлетели на воздух.
— Ого! — воскликнул я, пораженный.
— Странное дело, не правда ли? — Конечно, все решили, что немцы сами доигрались со своей взрывчаткой. Но, оказывается, ничего подобного. У них там даже и взрывников-то не было. Ну, а теперь я хочу вас спросить, могли ли все это устроить монашки — эти овцы в белом? Хотя бы одна из них?
— Действительно странная история, — согласился я.
— Я заинтересовался слухами, которые ходили среди тамошних крестьян. Болтали всякую ерунду, — будто это было самое настоящее чудо. Кажется, одна из монахинь имела репутацию подающей надежды святой; так вот, она вошла в транс, и ей было видение. Ну, согласно этому видению, она и сотворила чудо: вызвала молнию, чтобы поразить нечестивых врагов, а заодно и все остальное в пределах досягаемости. Очень эффектно, не так ли?
Я никогда не пытался докопаться до истины — не хватало времени. Но чудеса в ту пору были в моде — ангелы и тому подобное[4]. Я описал случившееся, разбавил сентиментальными фразами, снабдил версией, что бытовала у крестьян, и отправил свой очерк в газету. В Штатах эту историю приняли на «ура». Тогда события подобного рода вызывали особый, и вполне объяснимый, интерес.
Однако (не знаю, сможете ли вы понять) в процессе работы меня все больше увлекала эта история. Мне страшно захотелось узнать, что же произошло на самом деле. И мне не оставалось ничего иного, как поехать и осмотреть место события. Там сохранились еще две стены, и на одной из них ясно выделялось темное пороховое пятно, напоминавшее своими очертаниями огромную собаку.
Окрестные крестьяне испытывали смертельный ужас перед этим пятном. Они называли его «Псом смерти» и с наступлением темноты опасались проходить мимо.
Суеверия всегда вызывали мой интерес, и я захотел увидеть женщину, причастную к этому событию. Оказывается, она не погибла, а в числе других беженцев оказалась в Англии. Я постарался отыскать ее следы. И обнаружил, что она осела в «Трирне», Фолбридж, Корнуолл.
Я кивнул.
— Моя сестра приютила бельгийских беженцев в начале войны, человек двадцать.
— Ну вот, я и решил, как выдастся свободное время, повидаться с этой женщиной. Хотел услышать от нее самой, что же там все-таки произошло… Однако меня постоянно одолевали какие-то дела, и случай этот постепенно стал стираться в памяти. А в Корнуолл моя журналистская судьба ни разу меня не забрасывала.
Я бы так и забыл обо всем этом, если бы вы не упомянули о Фолбридже.
— Надо будет расспросить сестру, — сказал я. — Она, возможно, что-нибудь об этом слышала. Правда, все бельгийцы давным-давно репатриированы.
— Разумеется. Тем не менее, если ваша сестра что-нибудь знает, буду рад получить от вас весточку.
— Это я вам обещаю.
На этом разговор закончился.
2
На следующий день после моего приезда в «Трирн» я вспомнил ту рассказанную мне Райаном историю. Мы сидели с сестрой на террасе и пили чай.
— Китти, — сказал я, — не было ли среди твоих бельгийцев монахини?
— Ты, видимо, имеешь в виду сестру Марию-Анжелику?
— Ну-у… да, — ответил я осторожно. — Расскажи мне о ней.
— О, дорогой, она личность совершенно необыкновенная. Кстати, она все еще здесь.
— Что? В доме?
— Нет-нет, в деревне. Доктор Роуз — ты помнишь доктора Роуза?
Я покачал головой.
— Я помню, тут у нас практиковал какой-то восьмидесятитрехлетний старец.
— Это доктор Лэрд. Он умер. Доктор Роуз здесь всего лишь несколько лет. Совсем молодой и весьма увлечен разными новомодными теориями. Он очень заинтересовался сестрой Марией-Анжеликой. Понимаешь, у нее бывают галлюцинации — говоря ее языком — «видения» — и, наверное, это очень интересно с медицинской точки зрения. Бедное создание, она почти не ходит, и, по-моему, действительно слегка чокнутая — во всяком случае, производит такое впечатление. Ну так вот, она никуда не ходит, а доктор Роуз оказался настолько любезным, что сам стал ее навещать. Я подозреваю, что он пишет о ней монографию или… ну что обычно пишут доктора…
Она немного помолчала, затем спросила:
— Ну, а что ты слышал о ней?
— Довольно странную историю. — И я поведал ей все, что узнал от Райана.
Китти очень заинтересовалась.
— Да, такие люди, как она, способны на многое, — ты понимаешь, что я имею в виду, — проговорила сестра.
— Я думаю, — решительно сказал я, — что мне действительно следует поговорить с этой женщиной.
— Что ж, посмотрим, какое у тебя о ней сложится впечатление. Сначала только зайди к доктору Роузу. Вот кончим чаевничать, и иди.
Так я и сделал.
Доктор Роуз, по счастью, был дома. Это был симпатичный молодой человек, но чем-то он мне определенно не понравился. Сам не знаю, но чувство неприязни было настолько сильным, что я никак не мог от него избавиться.
Едва я упомянул сестру Марию-Анжелику, он весь напрягся. В его интересе к ней не приходилось сомневаться. Я изложил ему то, что поведал мне Райан.
— О-о, — протянул он задумчиво. — Это многое проясняет. — Он бросил на меня быстрый взгляд и продолжил: — Случай действительно крайне любопытный. Эта женщина явно перенесла тяжелую психическую травму. Она прибыла к нам в состоянии сильного возбуждения. Ее преследовали галлюцинации и кошмары. Вообще, она очень интересная личность. Может, хотите побеседовать с ней? Она того заслуживает.
Я с готовностью согласился.
Идти надо было к маленькому коттеджу на самой окраине. Фолбридж — удивительно живописная деревня. Она расположена в устье реки Фол, главным образом на восточном берегу, западный слишком крут для того, чтобы на нем возводить постройки, хотя несколько коттеджей все же здесь было. Коттедж доктора прилепился к самому краю обрыва. Отсюда можно было видеть, как могучие морские валы бьются о черные скалы.
Маленький домик, к которому мы направлялись, находился в ложбине, и отсюда моря видно не было.
— Здесь живет районная сестра-сиделка, и я устроил Марию-Анжелику к ней на полный пансион. Это очень удобно, ведь теперь она под постоянным присмотром.
— А ведет-то она себя нормально? — спросил я на всякий случай.
— Сейчас все сами увидите, — улыбаясь ответил доктор.
Районная сестра — коренастая симпатичная малышка, когда мы подошли, как раз собиралась садиться на велосипед.
— Добрый вечер, как ваша пациентка? — обратился к ней Роуз.
— Без изменений, доктор. Сидит со сложенными руками, и мысли где-то далеко. Часто она мне не отвечает, хотя английский теперь знает достаточно хорошо.
Роуз кивнул и, когда медсестра укатила на своем велосипеде, постучал в дверь и резко распахнул ее.
