Сэйте Мацумото - Флаг в тумане

С древних времен в Японии существует один печальный обычай. Мужчина и женщина, любящие друг друга и не имеющие возможности соединиться, вместе кончают жизнь самоубийством. Предварительно они сговариваются, выбирают какой-нибудь уединенный красивый уголок — горячие источники, морское побережье, горы — и проводят здесь свои последние минуты. Потом принимают яд, бросаются со скалы в пучину или в кратер вулкана. Как правило, никогда не прибегают к огнестрельному или холодному оружию.

Этот широко распространенный обычай получил название «самоубийство влюбленных по сговору». Когда обнаруживают трупы мужчины и женщины, вместе покончивших самоубийством, полиция обычно не производит тщательного расследования.

Вечером 13 января Тацуо Ясуда пригласил в ресторан «Коюки» на Акасака своего знакомого. Этот человек занимал пост столоначальника в одном из министерств.

Тацуо Ясуда возглавлял фирму «Ясуда сёкай», поставлявшую фабричное оборудование. За последние годы фирма начала расти. Говорили, что она обязана своим процветанием крупным государственным заказам. Поэтому Ясуда и водил дружбу с чиновниками.

Он был частым гостем в «Коюки». Первоклассным этот ресторан не назовешь, зато там спокойно и уютно, посетители чувствуют себя свободно. А главное, официантки хороши, все как на подбор.

Ясуда считали хорошим клиентом. Денег он не жалел. Угощая приятелей, говорил официанткам, что это его бизнес. Однако о положении своих знакомых никогда особенно не распространялся.

В это время как раз велось следствие по делу о взяточничестве в одном из министерств. Поговаривали, что в нем замешано много дельцов, вхожих в министерство. Начали с мелких чиновников, но газеты высказывали предположение, что к весне доберутся и до крупных.

В связи с этим Ясуда стал еще более осторожным. Иногда он появлялся в «Коюки» с одним и тем же человеком по семь-восемь раз. Официантки называли его приятелей «ку-сан», но что это за люди, Ясуда не говорил. Было известно только, что все они чиновники.

Собственно говоря, в ресторане не интересовались, чем занимаются знакомые его клиента. Деньги-то платил Ясуда.

Тацуо Ясуда было лет тридцать пять. Приятное лицо. Немного смугловат, правда, но глаза ласковые, брови темные, хорошо очерченные, прямой нос, широкий лоб. Держится вежливо и просто, как и подобает умному бизнесмену. Официантки относились к нему благосклонно. Но он не старался сблизиться ни с одной из них. Со всеми был одинаково приветлив.

Его обычно обслуживала О-Токи. Так уж повелось с того раза, когда он впервые пришел в «Коюки». Но и с ней у Ясуда были просто хорошие отношения.

О-Токи двадцать шесть лет. Но она выглядит такой свежей и юной, что больше двадцати двух ей не дашь. Клиентам нравились ее глаза, большие, темные, смеющиеся. Отвечая на какой-нибудь вопрос, она умела бросить быстрый задорный взгляд исподлобья. Конечно, она знала, что это производит впечатление, и кокетничала вовсю. Нежное овальное лицо, маленький подбородок. Особенно хороша она была в профиль. Немудрено, что некоторые посетители пытались соблазнить ее. Все официантки были приходящими. Появлялись часа в четыре, уходили около одиннадцати. Бывало, назначат О-Токи свидание после работы под эстакадой станции Синбаси. Сразу отказать клиенту нельзя. Она соглашается, а сама и не думает идти. Так повторяется раза три-четыре. Если не дурак, то поймет.

— Ну, что с этими олухами поделаешь? — смеется О-Токи. — А еще злятся! Один так ущипнул недавно!

Она приподнимает подол кимоно и показывает ногу подругам. На коже синеватое пятно.

— Сама виновата. Не надо давать поводов, — вмешивается в разговор Ясуда, поднося к губам рюмку. Он свой человек, при нем можно говорить все что угодно.

— Ну да, Я-сан! Вы-то ни к кому не пристаете! — заступается за подругу официантка Яэко.

— А что толку приставать? Все равно останусь с носом.

— Это вы-то? Ну нет! Я-то знаю это точно! — хохочет расшалившаяся Канэко.

— Ну, ну, не болтай чепухи!

— Брось, Канэ-тян! — говорит О-Токи. — Все наши девушки влюблены в Я-сан, а он ни на кого и не смотрит. Так что оставь свои надежды.

— Чудак он! — смеется Канэко.

Ясуда действительно нравился всем официанткам «Коюки». Может быть, если бы он задумал за кем-нибудь всерьез поухаживать, они бы и не устояли. Что ж поделать, обаятельный мужчина.

В тот самый вечер, 13 января, Ясуда проводил до вестибюля своего знакомого, министерского чиновника, и вернулся в кабинет. Выпил еще и вдруг предложил:

— Девушки, хотите, я завтра угощу вас где-нибудь обедом?

Бывшие в кабинете Яэко и Томико обрадовались и сразу согласились.

— А где же О-Токи-сан? Давайте и ее возьмем, — сказала Томико, оглядываясь. О-Токи не было, она за чем-то вышла.

— Да нет, хватит и вас двоих. А О-Токи-сан пригласим как-нибудь в другой раз. Неудобно, если все трое сразу опоздают на работу.

Ясуда был прав. Ведь официантки приходят к четырем. Если пойдут обедать, конечно, задержатся. Разумеется, сразу троим опаздывать нельзя.

— Так, значит, договорились. Приходите завтра в половине четвертого в «Левант», на улицу Юракутё, — сказал Ясуда, улыбаясь глазами.

На следующий день, 14 января, Томико пришла в «Левант» в назначенное время. Ясуда уже сидел за столиком в глубине зала и пил кофе.

— A-а! Очень рад! — сказал он и указал ей место напротив. Увидев клиента в непривычной обстановке, Томико немного смутилась и покраснела.

— Яэ-тян еще нет? — спросила она, усаживаясь.

— Наверное, скоро придет.

Широко улыбаясь, Ясуда заказал кофе. Не прошло и пяти минут, как появилась Яэко. Она держалась застенчиво. Кругом было полно шалопаев. Поблизости сидели две женщины в кимоно. По их виду не составляло труда догадаться, чем они промышляют.

— Ну, так куда же мы пойдем? — спросил Ясуда. — Что вы предпочитаете — европейскую кухню, китайскую кухню или тэнпура?[1] Или, может быть, хотите угря?

— Европейскую кухню, — в один голос ответили обе девушки. Видно, японская кухня осточертела им на работе.

Выйдя из «Леванта», они направились в сторону Гиндза. Погода была хорошей, но ветреной. На углу улицы Оваритё перешли дорогу, миновали универмаг «Мацудзакая». В эти часы на Гиндза бывает не очень многолюдно. Две недели назад тут с утра до вечера толпился народ, делая покупки к Новому году.

— А помнишь, что здесь творилось накануне рождества?

— Ужас!

Переговариваясь, женщины шли за Ясуда.

В «Кок-д’оре» тоже было пуста Ясуда поднялся по лестнице, выбрал столик.

— Ну, девушки, что мы закажем? Выбирайте.

— Да нам все равно.

Яэко и Томико сначала чувствовали себя неловко, потом освоились, взяли меню, начали совещаться. Никак не могли выбрать.

Ясуда украдкой глянул на ручные часы. Яэко заметила.

— Я-сан, вы торопитесь?

— Нет, пока время терпит. Но вечером мне надо быть в Камакура.

— Ой, а мы копаемся! Давай, Томи-тян, выбирай поскорей!

Обед тянулся довольно долго — закуски, суп, второе и так далее. Все трое непринужденно болтали о пустяках. Ясуда, казалось, был доволен. Когда подали фрукты, он снова взглянул на часы.

— Вам уже надо идти?

— Нет, посидим еще немного.

Но когда принесли кофе, Ясуда опять отвернул манжет.

— Вам пора. Извините, мы так вас задержали, — сказала Яэко, собираясь подняться из-за стола.

— Н-да… — Прикрыв глаза, Ясуда курил, словно что-то обдумывая. — Знаете, неохота мне с вами расставаться. Даже грустно стало. А что, если вы проводите меня до Токийского вокзала?

Не поймешь — не то шутит, не то всерьез говорит. Девушки переглянулись. Они уже и так опоздали на работу. А если еще ехать на вокзал… Однако Ясуда действительно казался озабоченным. Может быть, ему и правда грустно. Нехорошо получится, если сразу его оставить после такой приятной встречи.

— Ну ладно, поедем, — решилась Томико. — Только сперва надо позвонить на работу. Скажу, что еще немного задержимся.

Она вышла и сейчас же вернулась, весело улыбаясь.

— Ну, все. Отговорилась. Поехали!

— Вы уж извините меня, — сказал Ясуда, вставая, — в общем как-то неловко все получилось.

Он снова посмотрел на часы.

— А когда ваш поезд? — спросила Яэко.

— Хотелось бы успеть на 18.12. Или на следующий. Сейчас тридцать пять минут шестого. Если сразу поедем, как раз успеем.

Ясуда быстро расплатился по счету. Машина домчала их за пять минут. По дороге Ясуда все время извинялся, а Яэко и Томико его успокаивали: