— Таппенс, а нам придется подыскать офис побольше, — заявил однажды Томми.
— Чушь, — отозвалась его жена. — И прекрати раздуваться от гордости и воображать себя миллионером только потому, что сумел решить парочку пустяковых дел, и то благодаря совершенно невероятному везению.
— Можешь называть это везением, я-то прекрасно знаю, что это профессионализм.
— Конечно, если ты воображаешь себя Шерлоком Холмсом, Торндайком, Маккарти и братьями Оуквудами в одном лице, тут уже и возразить нечего. Но лично я предпочла бы самую завалящую удачу всему профессионализму в мире.
— Может, ты где-то и права, — уступил Томми. — Но все равно, нам нужно помещение побольше.
— Да зачем?
— Для книжных полок. Нам потребуется несколько сотен ярдов хороших прочных стеллажей, если, конечно, мы собираемся более или менее достойно представить сочинения Эдгара Уоллеса.[1]
— У нас пока и дела-то подходящего для него не было, — Подозреваю, что и не будет, — вздохнул Томми. — Если ты заметила, он просто не дает любителям шанса. Только крутые парни из Скотленд-Ярда, и никаких дешевых подделок!
Дверь открылась, и на пороге появился Альберт, курьер «Международного детективного агентства».
— К вам инспектор Мэрриот, — объявил он.
— Типичный уоллесовский человек из Скотленд-Ярда, — пробормотал Томми.
— Лучший из Сыщиков. Или из Преступников? У твоего Уоллеса во всех этих преступниках-сыщиках черт ногу сломит.
Появившийся на пороге инспектор обвел своих знакомых сияющим взором.
— Ну, и как у нас делишки? — жизнерадостно осведомился он. — Надеюсь, наше недавнее приключение не оставило дурного осадка?
— Да что вы! — возмутилась Таппенс. — Это было чудесно. Разве нет?
— Не уверен, что применил бы к происшедшему именно это слово, — осторожно ответил инспектор.
— А что вы нам принесли сегодня? — поинтересовался Томми. — Ведь не только же утешение нашим расстроенным нервам, нет же?
— Нет, — согласился инспектор — Я принес работу непревзойденному мистеру Бланту.
— Хм, — отозвался Томми. — Погодите минуту: мне надо принять соответствующий вид.
— Я пришел к вам с небольшим предложением, мистер Бирсфорд. — Как насчет того, чтобы обезвредить довольно опасную банду?
— А такое бывает? — удивился Томми.
— Что значит «такое бывает»? — в свою очередь удивился инспектор.
— Ну, я думал, банды бывают только в книжках, наравне с гениями зла и супер-сыщиками.
— Гении зла действительно встречаются все реже, — согласился инспектор, но, помилуйте, мистер Бирсфорд, банд у нас сколько угодно.
— Не уверен, что сумею эффективно расправиться с бандой, — с сомнением заметил Томми. — Любительские преступления; зло, расцветшее на фоне тихой семейной жизни, — вот сфера, где, льщу себя мыслью, мне суждено блистать. Драмы на почве столкновения интересов близких родственников — вот что меня волнует и вот где мне так помогает женское чутье Таппенс, высвечивающее детали, которыми мужчина, как существо куда менее духовное, слишком склонен пренебрегать…
Поток его красноречия был прерван запущенной Таппенс подушкой и просьбой не молоть чепухи.
— Вы же не упустите такого развлечения, правда? — отечески улыбнулся Мэрриот. — Вы только не обижайтесь, но просто душа радуется, когда видишь двух молодых людей, столь полно наслаждающихся жизнью.
— А мы наслаждаемся? — удивилась Таппенс, взмахивая ресницами. — Хотя, наверное, да. Наслаждаемся. Никогда не думала об этом раньше.
— Так возвращаясь к банде, о которой вы говорили, — вмешался Томми. Несмотря на обширную частную практику, всех этих герцогинь, миллионеров и даже уборщиц — и только для вас, — я посмотрю, что можно сделать. Не люблю, когда Скотленд-Ярд обвиняют в беспомощности. Того и гляди, «Дэйли лидер» сожрет вас с потрохами.
— Вот я и говорю: почему бы вам не развлечься? — добродушно согласился Мэрриот, пододвигаясь вместе со стулом поближе. — Дело обстоит следующим образом… В обороте появилось огромное количество фальшивых банкнот. Они всплывают сотнями. Количество имеющих хождение фальшивых денег просто поражает! Причем, выполнены они прекрасно. Вот, посмотрите.
Он вытащил из кармана бумажку достоинством в фунт стерлингов и протянул ее Томми.
— Совсем как настоящая, правда? Томми заинтересованно повертел купюру.
— Ну и ну! В жизни бы не заподозрил, что с ней что-то не так.
— Большинство людей тоже. А вот настоящая. Я покажу вам различия. Они очень незначительны, но вы быстро научитесь их находить. Дайте-ка лупу.
К концу пятиминутного урока Томми с Таппенс стали экспертами в области фальшивых купюр.
— И что вы от нас хотите, инспектор? — спросила Таппенс. — Чтобы мы выуживали их из оборота?
— Нет, миссис Бирсфорд, я хочу от вас гораздо большего. Я хочу, чтобы вы докопались до истока. Понимаете, мы выяснили, что эти купюры расходятся из Вест-Энда.[2] И запускает их в оборот кто-то, занимающий весьма солидное положение в обществе. Причем поставляет их и через Ла-Манш тоже. Так вот, есть некое лицо, вызывающее у нас особый интерес. Майор Лэйдлоу — вы, вероятно, слышали…
— Кажется, — вмешался Томми, — он как-то связан со скачками.
— Совершенно верно. На ипподроме его знает каждый. Конкретно против него у нас ничего нет — скорее, впечатление, что его участие в нескольких сомнительных делишках было не совсем безобидным. Когда речь заходит о нем, люди знающие только качают головой. Никому не известно ни кто он, ни откуда. У него очень привлекательная жена-француженка, за которой всюду следует длинный шлейф поклонников. Эта парочка тратит кучу денег, и мне бы очень хотелось знать, где она эту кучу берет.
— Может, у длинного шлейфа поклонников? — предположил Томми.
— Многие так и думают, но я лично сомневаюсь. Это, конечно, может быть только совпадением, но значительная часть фальшивых банкнот идет из одного маленького, но престижного игорного клуба, где Лэйдлоу ссотоварищи числятся среди завсегдатаев. Там вся эта веселая компания легко и небрежно расстается с огромным количеством наличности. Запустить их в оборот лучшим способом просто невозможно.
— И что же вы хотите от нас?
— А вот что. Насколько я понимаю, вы дружны с младшим Сент-Винсентом и его женой? Они довольно близки с кругом Лэйдлоу, хотя уже и не так, как раньше. Вот через них-то вы и сможете легко втереться в этот круг, что нашим сотрудникам, разумеется, заказано. Сомнительно, чтобы они что-то заподозрили. У вас все должно получиться.
— Так что же именно мы должны выяснить?
— Где они берут фальшивые банкноты, если они действительно ими оперируют.
— Понятно, — сказал Томми. — Майор Лэйдлоу выходит из дому с пустым чемоданом. Когда он возвращается, чемодан только что не лопается от фальшивых банкнот. Откуда они там взялись? Я слежу за ним и узнаю это. Так примерно?
— Почти. Только не забывайте о его жене. А также о ее отце, М. Эруладе. Банкноты-то ходят по обе стороны Ла-Манша.
— Мой дорогой Мэрриот, — обиженно воскликнул Томми, — непревзойденные детективы Бланта не забывают никогда и ни о чем!
Инспектор поднялся.
— Ну, удачи вам, — пожелал он и удалился.
— Дрянцы! — смачно произнесла Таппенс.
— Что? — чуть не поперхнулся Томми.
— Фальшивые деньги, — пояснила Таппенс. — Их всегда так называют, уж я-то знаю. Томми! У нас появилось дело Эдгара Уоллеса! И мы наконец-то Сыщики!
— Да, — подтвердил Томми, — не иначе. И выходим на охоту за Шуршателем. И, будь уверена, мы его поймаем.
— Кого, Томми?
— Шуршателя, Таппенс, Шуршателя.
— А что это такое?
— Новое слово, которое я изобрел, — пояснил Томми. — Означает того, кто запускает в оборот фальшивые деньги. Они шуршат, соответственно, тот, кто их запускает, — Шуршатель. Что тут непонятного?
— Это ты хорошо придумал, — согласилась Таппенс. — Так куда солиднее, чем какой-то фальшивомонетчик. Хотя мне лично больше нравится Хруститель. Выразительнее и звучит куда более зловеще.
— Нет, — отрезал Томми. — Я первый сказал Шуршатель — так тому и быть.
— Вот будет здорово, — размечталась Таппенс. — Сплошные ночные клубы и коктейли. Завтра же куплю себе тушь для ресниц.
— Они у тебя и так черные.
— А будут еще чернее, — упрямо заявила Таппенс. — И еще мне понадобится вишневая губная помада. Такая яркая-яркая…
— Таппенс, — сказал Томми, — порок глубоко укоренился в твоей душе. Какое счастье, что ты замужем за солидным благоразумным человеком средних лет вроде меня.
— Подожди, вот окажешься в Питон-клубе, и все твое благоразумие как рукой снимет.
