Рекс Стаут
«Погоня за отцом»
Обычно такое случается раз или два в неделю. Мы с Лили Роуэн, возвращаясь из театра, с вечеринки или с хоккейного матча, выходим из лифта и останавливаемся перед дверью ее апартаментов, что занимают всю крышу многоквартирного дома на Шестьдесят третьей улице между Мэдисон-авеню и Парк-авеню. Вот тут-то и возникает главный вопрос. Я спрашиваю себя: следует ли мне отомкнуть дверь или предоставить сделать это Лили? Лили тоже мучается — открыть ли дверь самой или уступить эту честь мне. До междоусобиц по этому поводу у нас пока не доходило, тем более что решается дилемма всегда одинаково. Лили вынимает свой ключ и улыбается мне, словно желает сказать: «Да, мол, я знаю, что ключ у тебя есть, но дверь-то все-таки моя!» Я улыбаюсь в ответ. У нас принято считать, что мой ключ можно пустить в ход в ситуациях, которые возникают не очень часто.
В тот августовский четверг я водил Лили на бейсбол, где «Гиганты» были в пух и прах разгромлены «Метеорами», а достала ключ и отомкнула дверь Лили в двадцать минут шестого. Зайдя, она окликнула горничную Мими, известив ее о нашем приходе, и отправилась в ванную, я же прошествовал в неприлично огромную гостиную, застланную персидским ковром размером девятнадцать футов на тридцать четыре. Я разыскал в стоящем в углу гостиной баре джин, тоник, ведерко со льдом и стаканы, водрузил все это на поднос и вышел на террасу. Лили сидела уже там под навесом, изучая программку матча, которую я сохранил.
— Ну и молодчага этот Харрелсон, — сказала она, когда я поставил поднос на столик. — Целых пять очков добыл. Будь он здесь, я бы обняла его и расцеловала.
— Тогда я рад, что его здесь нет, — ухмыльнулся я — Ты бы бедняге все ребра переломала.
Из гостиной донесся голос.
— Мисс Роуэн, я ухожу.
Мы повернули головы. Девушка, стоявшая в проеме дверей появилась в квартире Лили недавно. Я видел ее всего два раза, хотя смотреть на нее было вполне приятно: приличная фигурка, все на месте, рост примерно пять футов и четыре дюйма, гладкая смуглая кожа и смышленые карие глаза. Волосы каштановые, перехваченные узлом на затылке. Звали девушку Эми Деново, в июне она получила диплом об окончании смитовского колледжа. Десять дней назад Лили за сто долларов в неделю подрядила Эми на работу, которая состояла в том, что Эми помогала Лили в поиске и систематизации материалов для книги о покойном отце Лили. Отец нажил огромное состояние, прокладывая канализацию и водопроводы, и оставил дочке наследство, которого запросто хватило бы на то, чтобы содержать дюжину подобных апартаментов. Кто будет писать книгу, Лили еще не решила.
Ответив на пару вопросов, Эми ушла, а мы с Лили пустились в обсуждение бейсбольного матча, перемывая косточки Томми Дэвису с Томом Сивером и ставя им в пример Бада Харрелсона. Потягивая коктейли, мы скоротали время до шести часов, после чего я поднялся, чтобы уйти; у Лили оставалось еще предостаточно времени, чтобы переодеться к званому ужину, на котором приглашенные всерьез собирались облегчить положение неимущих, произнося пылкие речи об уничтожении гетто. У меня на вечер тоже была назначена встреча, на которой я также всерьез намеревался облегчить бумажники кое-каких моих друзей с помощью удачно прикупленного туза или валета.
Однако внизу в вестибюле меня перехватили. Консьерж Альберт уже собирался распахнуть передо мной дверь, когда меня окликнули. Обернувшись, я увидел Эми Деново, которая поднялась со стула и устремилась ко мне. Девушка робко, но очень мило улыбнулась и спросила:
— Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Мне нужно вам кое-что сказать.
— Конечно, выкладывайте, — ответил я.
Эми Деново посмотрела на Альберта, который сообразил, что от него требуется, и вышел на улицу. Я предложил присесть, и мы прошли и уже уселись на диванчик, когда входная дверь распахнулась. Вошедшие — мужчина и женщина — неспешно прошествовали к лифту и остановились выжидая.
— Здесь довольно людно, да? — сказала Эми Деново. — Я просила у вас несколько минут, но, возможно… это займет больше времени. Это ничего? И потом… Это дело очень личное… В том смысле, что оно касается меня.
Только сейчас я заметил ямочки на щеках. На смуглой коже они смотрятся даже симпатичнее, чем на светлой.
— Вам двадцать два, — заявил я.
Девушка кивнула.
— Тогда, возможно, нам хватит и одной минуты. Итак, сейчас ни в коем случае за него не выходите — вы еще слишком молоды и несмышлены. Потерпите хотя бы годик, а потом…
— О, дело вовсе не в этом! Это совсем личное.
— А по-вашему, замужество — не личное? Даже чересчур личное, вот в чем беда-то. Так вот, если ваше дело займет не несколько минут, а несколько часов, то на восемь у меня назначена встреча: тем не менее я знаю тут за углом одно местечко, где подают коктейли и готовят вкуснейшие сандвичи с яйцом и анчоусами. Вы любите анчоусы?
— Очень.
Вновь открылась дверь, пропустив двоих женщин, которые решительно двинулись к лифту. Да, для личной беседы место было и впрямь неподходящее.
Идти рядом с Эми было одно удовольствие: она не отставала и не забегала вперед, не шаркала и не семенила. Время было не бойкое, так что в «Кулере» было немноголюдно и мы заняли угловой столик, за которым я частенько перехватывал что-нибудь на пару с Лили. Когда официантка, приняв у нас заказ, удалилась, я поинтересовался у Эми, не стоит ли отложить разговор о личном деле, пока мы не заморим червячка.
Девушка покачала головой.
— Нет, я не могу… — Она примолкла секунд на десять, потом вдруг выпалила: — Я хочу, чтобы вы разыскали моего отца.
Я приподнял бровь.
— Вы его потеряли?
— Нет, но это потому, что я его никогда и в глаза не видела. — Эми быстро-быстро протараторила эти слова, словно боясь, что ее оборвут. — Я решила, что должна кому-то рассказать — еще месяц назад, — а потом, когда мисс Роуэн поручила мне эту работу, я узнала, что вы знакомы и вот тогда… Я-то давно уже знаю про вас и про Ниро Вулфа. Но я не хочу, чтобы этим занимался Ниро Вулф, — мне бы хотелось, чтобы это сделали вы.
Ямочки уже не появлялись, а карие глаза пристально смотрели на меня.
— Увы, так не выйдет, — сказал в. — Двадцать четыре часа в день и семь дней в неделю, когда так требуется, я работаю на Ниро Вулфа и не могу заниматься своими делами. Но вот сейчас у меня выдался свободный часок… — Я кинул взгляд на часы. — И двадцать минут, так что, если вам нужен совет, то я готов помочь. Бесплатно.
— Но мне нужно больше, чем совет.
— Вам трудно судить — вы слишком завязаны.
— Да, я и впрямь сильно завязана. — Карие глаза буравили меня насквозь. — И поделиться мне не с кем, кроме вас. Вернее — я не смогу больше ни с кем поделиться. Когда на прошлой неделе я впервые увидела вас, я сразу поняла, что вы единственный человек в мире, которому я могу довериться. Мне никогда прежде не приходилось испытывать подобное по отношению к любому мужчине… или к женщине.
— Очень трогательно, — произнес я, — но я не падок на лесть. Так вы сказали, что отца у вас не было?
Глаза Эми метнулись в сторону официантки, которая принесла нам коктейли и сандвичи. Когда нас обслужили и мы вновь остались вдвоем, Эми попыталась улыбнуться.
— Я так выразилась, конечно, в переносном смысле. Я просто никогда его и в глаза не видела и даже не знала, кто он такой. И сейчас не знаю. Не знаю даже, каково мое настоящее имя. И никто этого не знает — никто! Вот в чем дело. Мне кажется, что Деново — не настоящая фамилия моей матери. Я думаю даже, что моя мать вообще не была замужем. Вам известно, что означает Деново? Это два латинских слова; «de novo».
— Что-то новое. Нова, например, это новая звезда.
— Это означает — «заново», «снова» или «сызнова». Моя матушка как бы начала жизнь заново, сызнова, вот и взяла себе фамилию Деново. Жаль, что я не знаю этого наверняка.
— А вы ее спрашивали?
— Нет. Хотела и даже собиралась, но опоздала. Она умерла.
— Когда?
— В мае. Всего за две недели до того, как я окончила колледж. Ее сбила машина. Водитель скрылся.
— Его нашли?
— Нет. Но говорят, что до сих пор ищут.
— А родственники у вас есть? Сестра, брат…
— Нет, никого больше нет.
— Так не бывает. У всех есть родственники.
— Нет. Никого. Хотя, конечно, кто-то может носить настоящую фамилию матери.
— А двоюродные братья и сестры, дяди, тети…
— Нет.
Да, дельце становилось довольно запутанным. Или, напротив, предельно простым. Я знавал людей, которые предпочитали считать себя одинокими — а вот Эми Деново и в самом деле была совсем одна. Я предложил ей попробовать сандвич — она согласилась и откусила кусочек. Обычно, когда я сижу с кем-то за одним столом, я замечаю определенные мелочи и особенности, поскольку это позволяет получше узнать человека, а вот в тот раз я позволил себе расслабиться, поскольку то, как Эми кусала сандвич, жевала, глотала или облизывала губы не имело ни малейшего отношения к ее делу. Впрочем, я все-таки подметил, что отсутствием аппетита девушка не страдала, что она и доказала, проглотив половину сандвичей с яйцом и анчоусами. Покончив с сандвичами, Эми осведомилась, входят ли они в число излюбленных лакомств Ниро Вулфа и, похоже, была несколько разочарована, когда я ответил, что нет, не входят. Когда блюдо опустело, она сказала, что даже не ожидала, что так проголодается после того, как наконец поделится с кем-то столь долго вынашиваемой тайной. Потом чуть заметно улыбнулась (ах, эти ямочки!) и добавила:
