Рекс Стаут
Знают ответ орхидеи
Большинство из тех, кто наносит визиты Ниро Вульфу согласно предварительной договоренности, в особенности если они приезжают из такого далека, как Небраска, имеют, как правило, озабоченный вид. Однако у сегодняшнего посетителя вид был вполне нормальный. Перед нами сидел гладко выбритый мужчина, с живыми карими глазами и упрямо очерченным ртом, выглядевший моложе своих шестидесяти. (Я-то уже знал, что ему даже шестьдесят один). Когда в понедельник днем пришла телеграмма от Джеймса Р. Хэролда — Омаха, Небраска — с просьбой о встрече, я, разумеется, навел о нем кое-какие справки. Выяснилось, что он единственный владелец компании скобяных изделий «Хэролд», торгующей оптом, что он очень уважаемый человек и имеет на своем текущем счету более полумиллиона долларов. Последнее, разумеется, могло сулить нам солидный гонорар, если джентльмен на самом деле оказался в щекотливом положении. И вот теперь, взглянув на него, я, признаться, был разочарован. Судя по внешнему виду, можно было подумать, что он попросту приехал проконсультироваться относительно обрезки кустов орхидей. Сейчас этот тип удобно развалился в красном кожаном кресле.
— Кажется, мне стоит объяснить, почему мой выбор пал именно на вас.
— Как хотите, — буркнул Вульф. В течение получаса после ланча он обычно не разговаривает, а бурчит.
Хэролд закинул ногу на ногу.
— Это касается моего сына. Я хочу найти своего сына. Примерно месяц тому назад я поместил в нью-йоркских газетах объявления, связался с полицией, а также… Вы что-то сказали?
— Ничего. Я вас слушаю.
Как бы не так. Вульф скорчил гримасу. Сие означало, что если здесь не пахнет хорошим гонораром, то Хэролд может убираться ко всем чертям. Одному из наших клиентов, употребившему вместо словосочетания «установить контакты» словечко «контактировать», пришлось выложить лишнюю тысячу долларов, хотя он об этом не узнал.
Хэролда, похоже, обуревали сомнения, однако он отмел их в сторону.
— Понимаю. Вы не любите совать нос в дело, которым занимается полиция. Но здесь не тот случай. Я имел дело с Бюро припавших людей, с неким лейтенантом по фамилии Мэрфи, а до этого еще давал и объявления в «Скандальной хронике». Абсолютно безрезультатно. Наконец моя жена окончательно потеряла терпение, села мне на голову, и я позвонил из Омахи лейтенанту Мэрфи, сказав ему, что хочу нанять частного детектива, попросил кого-нибудь мне порекомендовать. Он начал было меня отговаривать, я же, стоит мне чего-то захотеть, всегда стою на своем, — я добил его, и он рекомендовал мне вас. Он добавил также, что в делах подобного рода от вас мало проку, потому что вы слишком толстый и ленивый, но у вас есть двое служащих — Арчи Гудвин и Сол Пензер, непревзойденные виртуозы. Вот я и послал вам телеграмму с просьбой о встрече.
Вульф издал звук, похожий на фырканье и указал пальцем на меня:
— Это мистер Гудвин. Ему все и сообщите.
— Он работает у вас, не так ли?
— Да. Мой доверенный помощник.
— В таком случае, я скажу все вам. Привык иметь дело с начальством. Пол — мои единственный сын, еще у меня есть две дочки. Когда он прошел курс в университете штата Небраска, я приобщил его к оптовой торговле скобяными товарами. Это было одиннадцать лет тому назад. Он был неуправляем, когда учился в университете, и я решил, что почуяв себя в упряжке, парень умерит норов. Куда там! Он украл двадцать шесть тысяч долларов из кассы фирмы, и я выгнал его в три шеи, — Хэролд поджал свой тонкие губы. — И с работы, и из дома. Он уехал из Омахи — я его больше никогда не видел. И не хотел видеть, но теперь хочу и моя жена хочет. Месяц назад, восьмого марта я узнал, что он не брал денег. Я узнал, кто их взял, что было целиком и полностью доказано. Разумеется, вору воздается по заслугам, а я бы хотел разыскать собственного сына.
Он вытащил из кармана большой конверт, что-то из него достал и поднялся из кресла.
— Это его фотография, последняя из тех, какие у меня есть. — Одну из них он протянул мне. — Здесь шесть экземпляров, я могу сделать еще. — Он вернулся на свое место в кресле. — С парнем поступили несправедливо, и я хотел бы загладить свою вину. Мне не за что перед ним извиняться, поскольку в ту пору у меня на руках были доказательства, что деньги взял он, теперь же я знаю, что не он, и поэтому хотел бы его найти. Жена прямо-таки горит от нетерпения повидать сыночка.
На фотографии был запечатлен круглощекий юнец в академической шапочке, мантии и с прыщами на подбородке, видимо, очень добрый. Никакого заметного сходства с папашей, который не проявлял никаких признаков сентиментальности. То ли умел держать себя в руках, то ли попросту и его жилах текла рыбья кровь. Я был склонен думать, что последнее больше соответствовало действительности. Жена на него наехала, а то бы и не чихнул.
Вульф положил фотографию на стол.
— Вы уверены, что он в Нью-Йорке, но почему, позвольте спросить?
— Потому что жена и обе дочки каждый год в дни рождения получают от него открытки — специальные поздравительные открытки. Я подозреваю, что жена все это время с ним переписывалась, хотя она и отрицает. Она говорит, что с удовольствием бы переписывалась, но он не дал ей адреса, присылал только открытки, и ни всех стоял почтовый штемпель Нью-Йорка.
— Когда пришла последняя?
— Девятнадцатого ноября, меньше чем пять месяцев тому назад. В день рождения моей дочери Марджори. И тоже из Нью-Йорка.
— Что-нибудь еще? Кто-нибудь видел его здесь?
— Не знаю.
— Полиции удалось добыть факты?
— Ровным счетом ничего. Но я не жалуюсь. Похоже, она старалась, да в таком громадном городе, как Нью-Йорк, у нее по горло всяких других дел. Я уверен, что одиннадцать лет тому назад сын приехал сюда поездом из Омахи, но я не могу подтвердить это фактами. В полиции моим делом занимались несколько человек, целую неделю занимались, по крайней мере, они мне так сказали, сейчас же, думаю, уже никто не занимается. Я послушался жену и решил сам предпринять решительные шаги. Разумеется, в ущерб своему бизнесу.
— Этого мне мало, — сухо заметил Вульф. Он тоже, вероятно, остановился на версии рыбьей крови. — И что, объявления в газетах не дали никаких результатов?
— Никаких. Я получил письма от пяти сыскных агентств с предложениями услуг, приблизительно дюжины две листков от психов и самозванцев. Полиция ими занималась, но все оказалось липой.
— Каким образом были составлены ваши объявления?
— Я сам их писал. Они все были одинаковы. — Хэролд вытащил из нагрудного кармана большой кожаный бумажник, порылся в нем и извлек газетную вырезку. Повернувшись лицом к свету, стал читать:
«Пол Хэролд, уехавший из Омахи, штат Небраска, узнает кое-что для себя выгодное, если немедленно свяжется с отцом. Стало известно, что произошла ошибка. Того, кому попадется на глаза это объявление, и кто знает что-нибудь относительно местонахождения вышеназванного Пола Хэролда в данный момент либо в течение последних десяти лет, просим связаться с автором объявления, разумеется, за приличное вознаграждение».
— Я поместил его в пяти нью-йоркских газетах, — он засунул вырезку в бумажник, а бумажник в карман. — В общей сложности объявление появлялось тридцать раз. Столько денег выброшено на ветер! Мне не жаль денег, мне жаль выбрасывать их на ветер.
Вульф хрюкнул.
— Лучше бы вы потратили их на меня или мистера Гудвина и мистера Пензера. Ваш сын по прибытии в Нью-Йорк мог сменить фамилию, что очень даже вероятно, поэтому неудивительно, что ни полиция, ни эти объявления не помогли вам напасть на его след. А вы не знаете, при нем был багаж, когда он уезжал из Омахи?
— Да. Он забрал всю свою одежду и кое-что из личных вещей. При нем были чемодан, кейс и сумка.
— Какие-нибудь из этих вещей были помечены его инициалами?
— Инициалами? — Хэролд нахмурился. — Ммм… Да, конечно, чемодан и кейс. Подарки матери. То есть, моей жены. А вам зачем знать?
— Только «П. Х.» или еще второе имя?
— Нет у него никакого второго имени. Просто П. Х. Зачем вам?
— Если он сменил имя и фамилию, вероятно, ему было удобней во всех отношениях, чтобы они тоже начинались с П. Х. Существует десять тысяч вариантов расшифровки этих инициалов. Так что, мистер Хэролд, если даже мы с вами остановимся на этом самом П. Х., нам предстоит сложная и утомительная работа, плюс ко всему следует принять во внимание тот факт, что ваш сын не желает себя обнаруживать, раз все ваши объявления стрельнули холостыми. Думаю, вам лучше оставить свою затею.
— Вы хотите сказать, что я должен прекратить поиски?
— Да.
— Но я не могу… Жена и дочки… Нет, я тоже хочу его найти. Справедливость должна восторжествовать. Мальчишку нужно найти.
