— Я так и поняла. Ну и что же именно интересует господина Акэти? — Лицо Юмико оставалось ласковым. Ни тени недовольства. Наоборот, казалось даже, что она получает удовольствие от таинственности этой беседы тет-а-тет.
— Господин Акэти передал мне такую табличку… Она у меня с собой… — Такэхико вытащил из кармана лист бумаги и протянул его Юмико.
Внимательно пробегая глазами каждую строчку, Юмико будто пыталась вспомнить, что кроется за словами и цифрами.
— Ничего не понимаю. И вообще, как эта бумага родилась на свет? Тебе что-нибудь понятно? — В лице и голосе Юмико сохранялось благорасположение к гостю.
— И мне непонятно. Акэти ничего не объяснил, но…
— Что «но»?
— Мне подумалось, — осмелел Такэхико, — что это дни и часы, когда вы с кем-то встречались. — С огромным трудом он подавил в себе желание задать Юмико другой вопрос: правда ли это? Но вопрошающие глаза выдавали его.
Юмико чуть улыбнулась:
— Встречалась с кем-то? Ты имеешь в виду — с возлюбленным? — прямо, глядя чистыми глазами в глаза юноши, переспросила Юмико.
Откровенный, от сердца к сердцу, разговор доставлял удовлетворение. Более всего в людях Такэхико ценил открытость, а в отношениях с любимым человеком она радовала вдвойне.
После недолгой паузы Юмико тихо спросила:
— Ты ревнуешь?
«Да!» — Такэхико хотелось громко воскликнуть, приникнуть к ее груди, но, сдержав порыв, он только виновато улыбался.
— У меня нет никаких любовников. Господин Акэти что-то путает. Я действительно часто провожу время вне дома, особенно когда муж отлучается. Делаю покупки, хожу в театр, на концерты, к друзьям, точнее, к подругам. Ну а что касается таблички — вполне вероятны случайные совпадения. Отлучаюсь я, естественно, гораздо чаще, чем отмечено здесь.
Такэхико недоверчиво слушал ее. Между тем Юмико продолжала:
— Что было давно, мне, конечно, не вспомнить. Ну, например, десятого октября после обеда я поехала в район Акасаки в салон красоты к своей подруге Яномэ. Она сделала мне прическу, а потом до вечера мы болтали. Это моя старая подруга, мы очень любим поболтать.
«Но можно было использовать это время и для свидания», — подумал Такэхико, но тут же постарался погасить подозрение; не хотелось дурно думать о Юмико.
— Что же на уме у господина Акэти? Однажды он приходил к нам, но я в разговоре не участвовала. А было бы неплохо не спеша потолковать с ним.
Такэхико и от упоминания имени Акэти почувствовал приступ ревности. Несмотря на свои пятьдесят, тот выглядел отлично и нравился молодым женщинам.
— Какой же ты, Сёдзи, впечатлительный. Опять ревнуешь? — Юмико еще раз улыбнулась, но лицо ее стало совсем другим, аристократическая одухотворенность не исчезла, но к ней примешалась некая разнузданность женщины с панели. Чудная и одновременно чудная, эта смесь завораживала. — Ты не только выполнял задания Акэти, но и очень переживал за меня, правда?
Ее пристальный взгляд снова вогнал молодого человека в краску.
— А беспокоиться совершенно не о чем, — продолжала Юмико. — Можно предположить, что господин Акэти каким-то образом связывает гибель Химэды с этой таблицей. Но я ни при чем, никаких оснований для беспокойств нет. Так что ты не переживай, хорошо? Знаешь, Сёдзи, я ведь отлично понимаю, что тебе не дает покоя. И в то мгновение, когда ты вошел сюда, я поняла, чего ты хочешь.
Обворожительная женщина смело разрушила еще одну стену между ними. Взяв руку Такэхико в свою, она с силой сжала ее. Такэхико ответил тем же. Жаркий ток струился между ними. Подняв глаза, он с наслаждением отметил, что Юмико смотрит на него влажными влекущими глазами, почувствовал, что теряет голову, что не в силах владеть собой. По щеке покатилась слеза. Юмико порывисто прижалась к нему щекой, обняла за плечи. Руки Такэхико крепко обхватили ее талию. Долго они сидели так, не шевелясь, наслаждаясь близостью. Когда горячие и мокрые от слез губы слились в поцелуе, Такэхико закрыл глаза и подумал: «Вот ради чего стоит жить!» Захотелось прочесть восторг и в ее глазах. Они казались ему бесконечной Вселенной, из темноты которой исходили искры желания.
Течение времени как бы остановилось. Непонятно было, миг или вечность длилась страсть, сладость обладания друг другом.
Миноура, как и обещал Акэти, принялся теперь за проверку алиби Муракоси.
На следующий же после беседы день он начал слежку. А уж в этом деле он был мастер непревзойденный. Из двух видов слежки — тайной и психологической — он выбрал второй, зная из опыта, что, измотав человека морально, заставит того, если он преступил закон, обязательно каким-нибудь образом выдать себя, раскрыться. Конкретно же Миноура поставил перед собой задачу выяснить, кто встретился со старухой Танэда в театре: сам Муракоси или его двойник.
Муракоси снимал квартиру в старом деревянном доме неподалеку от станции Сибуя, а фармацевтическая фирма, в которой он служил заместителем управляющего, находилась в районе станции Акабанэ. Маршрут между этими пунктами стал теперь для Миноуры ежеутренним и ежевечерним.
Соседи и знакомые Муракоси, характеризуя его, говорили, что он домосед, большую часть свободного времени посвящает чтению. Один, максимум два вечера в неделю посещает семью Огавара.
После несчастного случая с Химэдой Миноура дважды бывал в фирме, и Муракоси знал его в лицо. Поэтому при первой встрече в электричке, полагая, что она случайна, Муракоси спокойно поздоровался с сыщиком. Но «случайные» встречи на второй, на третий день стали заметно нервировать Муракоси. Еще бы! Дважды в день в переполненном вагоне электрички через три-четыре человека мелькала физиономия этого сыщика, с улыбкой приподнимавшего шляпу в знак приветствия. Стало ясно, что сыщик не выпускает свою жертву из поля зрения и на перроне, и на выходе со станции. Возвращаясь домой, Муракоси видел, что метрах в десяти за ним постоянно следует Миноура. Естественно, это чрезвычайно злило Муракоси.
Миноура же выполнял свою работу с явным удовольствием. Он твердо верил, что невиновный человек не испытывает от слежки отрицательных эмоций, а виновный, если злится, доказывает тем самым свою причастность к преступлению.
Рано или поздно конфликт должен был произойти. Он случился на четвертый день вечером, когда Муракоси возвращался домой. В вагоне они встретились глазами, Муракоси на приветствие не ответил, наоборот, лицо его приняло очень недоброжелательное выражение. Влекомый потоком людей на улицу, Муракоси спиной ощущал на себе взгляд Миноуры и, не в силах более терпеть, внезапно остановился. «Ага, — не без злорадства подумал сыщик, — он наконец выпускает коготочки. Вот и хорошо, поговорим».
— Эй ты, какого черта за мной увязался? Если я тебе нужен — вызывай в полицию и устраивай допрос. — Всегда сдержанный Муракоси смотрел на сыщика с неприкрытой злостью.
Миноура готов был к такому обороту и, сменив ехидную улыбку на доброжелательную, мягко заметил:
— Ну что вы, напрасно злитесь, это совершенно случайная встреча. Так получилось, что мне по работе приходится следовать тем же маршрутом. Всех благ вам. — Миноура прикоснулся рукой к шляпе и удалился.
Муракоси поглядел ему вслед, чертыхнулся, быстро направился к стоянке такси, забрался в машину и уехал. Миноура опешил от неожиданности, но сразу же пришел в себя, расталкивая людей, бросился к другому таксомотору:
— Я из полиции. Гони скорей за той машиной!
Несмотря на сложное движение, машину с Муракоси удалось из виду не упустить. У станции Икэбукуро машина Муракоси неожиданно притормозила. Решив, что Муракоси выйдет и направится куда-то, Миноура тоже остановил свой таксомотор. Но объект наблюдения из машины не вышел. После короткого разговора Муракоси с водителем машина резко развернулась и понеслась в обратную сторону. Сыщику тоже пришлось развернуться и продолжать преследование.
В конце концов оба таксомотора снова оказались рядом с домом Муракоси. Миноура, как он это делал и раньше, зашел в табачную лавку и заговорил с хозяйкой, не переставая наблюдать за объектом.
«Куда же собирался ехать Муракоси? В том, что он нервничает, сомнений нет. Значит, хочет что-то скрыть. Да-а, парень с характером. Видно, хотел встретиться с кем-то, чтобы сообщить, что полиция наблюдает за ним. Телефона у него дома нет, стало быть, единственный способ — встретиться непосредственно. Но с кем? Уж не с двойником ли, которого выставил вместо себя в театре Кабуки? Эх, как замечательно было бы, если б удалось напасть на его след!.. Что-то я замечтался, так можно и упустить его. Ведь он может выбраться из дома через черный ход. Хотя вряд ли сегодня он пойдет еще куда-нибудь. Будь я на его месте, я бы незаметно вышел из фирмы завтра, используя один из пяти-шести имеющихся там выходов».
Решив, что больше сегодня вести слежку нет смысла, Миноура отправился домой. Предстояло многое тщательно обдумать, попросить людей в помощь, чтобы завтра караулить все выходы из фирмы. «Пора от психологической слежки перейти к тайной».
