Она выпустила пары, и машина понеслась. Вульф сидел и слушал.
— Он приехал как-то вечером — обычно бывал четыре или пять вечеров в неделю — это было в декабре, незадолго до рождества. И у него было больше тысячи долларов. Он не позволил мне пересчитать их — может, там было даже две или три тысячи. Купил мне часы, и все было прекрасно, но эти деньги беспокоили меня. Потом он изменился и стал приходить реже. А с месяц назад сказал, что собирается жениться…
— Не на вас? — спросил Вульф.
— О! Нет, — быстро отозвалась она. — На мне? Нет, как вы могли бы догадаться. Но он не сказал, кто она. И у него по-прежнему появлялись деньги. Он мне их больше не показывал, но я несколько раз заглядывала ночью в его карманы. У него была чековая книжка больше чем на три тысячи и множество счетов. Вчера я увидела в газете его фотографию с той девушкой. Он мне ничего не говорил об этом, буквально ни слова. И не приходил на Морроу-стрит уже целую неделю. Вот почему я сегодня пошла посмотреть на них. Когда я увидела их вместе, мне захотелось его убить. Я просто говорю вам — мне захотелось его убить.
— Но вы этого не сделали, — пробормотал Вульф.
Все мускулы на ее лице задвигались:
— Я хотела!
— Но ведь не сделали?
— Нет, — призналась она.
— Ну а кто-то сделал, — сказал Вульф шелковым голосом. — Его убили. И вы, естественно, должны сочувствовать нашим стараниям найти убийцу. Вы, естественно, собираетесь помочь нам.
— Не собираюсь!
— Но, моя дорогая мисс Лэшер…
— Я совсем не «ваша дорогая мисс Лэшер». — Она перегнулась через подлокотник. — Я знаю, кто я. Я идиотка, вот кто. Но не совсем уж недоразвитая — ясно? Кто убил, не знаю. Может, вы, а может, этот десятицентовый Кларк Гейбл, что сидит тут и воображает себя страшно ловким. Кто бы это ни был, я не знаю и не собираюсь узнавать. Меня интересует только одно: мои родные ничего не должны знать обо всем этом. Если они узнают, им останется только похоронить меня.
Она выпрямилась.
— Это дело моей чести, — сказала она. — Семейная честь.
Она так и заявила, прямо как в кино. Я был почти уверен, что это из какого-то фильма, учитывая ее дешевую реплику насчет десятицентового Кларка Гейбла. Вряд ли кто может сказать, что я похож на киноактера, но уж если так, то скорее на Гарри Купера, чем на Кларка Гейбла.
Да, так она и заявила, и, похоже, искренне, потому что, сколько Вульф ни бился, ему ничего больше не удалось из нее вытянуть. Она не знала, ни за что Гарри уволили от Хьюитта, ни откуда взялось его внезапное богатство, ни зачем он так аккуратно сохранил счет из гаража, ни почему интересовался пожелтением Курума (о таком она вообще никогда не слышала). В довершение всего она так и не пожелала вспомнить, кого еще видела в коридоре. Вульф все нажимал, вид у нее был усталый.
Около одиннадцати пришлось сделать перерыв, потому что пришел Сол Пензер. Я впустил его и провел в контору. Быстро взглянув острыми серыми глазами, Сол отправил портрет Роз в свою мысленную картинную галерею. Он встал у стены в своем поношенном коричневом костюме — Сол никогда не носит пальто — и с коричневой кепкой в руке. Его можно было принять за скромного ветерана, хотя Сол владел двумя домами в Бруклине и слыл лучшей ищейкой на всем западном побережье.
— Мисс Роз Лэшер — мистер Сол Пензер, — представил их Вульф. — Арчи, дай мне атлас.
Я пожал плечами. Одним из его любимых способов коротать время было разглядывание атласа — но в такой компании? Бормоча: «Мне нет до этого дела», я передал ему атлас и уселся на место. Он совершал свое мысленное путешествие. Вскоре он отложил атлас и обратился к Роз.
— Мистер Гулд бывал когда-нибудь в Саламанке, штат Нью-Йорк?
Она ответила, что не знает…
— Письма, Арчи! — скомандовал Вульф.
Я взял пачку писем, передал ему половину, а половину начал просматривать сам. Уже почти дошел до конца, когда Вульф удовлетворенно засопел:
— Вот открытка, которую он послал вам из Саламанки 14 декабря 1940 года. Тут изображена публичная библиотека. Он пишет «Вернусь завтра или послезавтра. Люблю и целую. Гарри».
— Теперь я припоминаю, что он был там, — мрачно согласилась Роз.
— Арчи, дай Солу сто долларов. — Вульф вручил Солу открытку и счет из гаража. — Отправляйся в Саламанку. Самолетом до Буффало, а там наймешь машину. Ты знаешь, как выглядел Гарри Гулд?
— Да, сэр.
— Никому никакой информации — ну, не мне тебя учить. Поезжай туда и разузнай все, что сможешь. Как приедешь, позвони.
— Хорошо, сэр. Могу я, если понадобиться, заплатить за сведения?
— Без сомнения, — скорчил гримасу Вульф. — Я хочу получить все, что только возможно. Дай ему двести, Арчи.
Я отсчитал из сейфа десять двадцаток, Сол спрятал их в карман и ушел, как всегда не задавая глупых вопросов.
Позвонив, чтобы принесли пива, Вульф продолжал разговор. Десять минут он пытался заставить ее вспомнить, зачем Гарри ездил в Саламанку. Потом вернулся к прежним вопросам, но не прямо, а со своими обычными шуточками. Он обсуждал с ней кулинарные рецепты, расспрашивал о способностях Гарри как садовника, о его зарплате, об отношениях с Хьюиттом и Диллом, о привычках записывать всю эту дребедень и отнюдь не дрожал от возбуждения. Я знал, что таким образом Вульф постепенно накопит множество фактов, которые она выболтает, не подозревая об этом. Но среди них не будет тех, которые нам всего нужнее, а именно, кого она видела в коридоре. В теперешнем положении мы не могли передать ее полиции, даже если бы хотели, из опасности, что Кремер своими методами заставит ее говорить. А если он узнает об эпизоде с тростью, то может все испортить. Да мне и не хотелось отдавать ее на растерзание, несмотря на ее плоскую остроту о Кларке Гейбле.
Было слегка за полночь, когда в дверь снова позвонили. Я пошел открывать и был неприятно удивлен. На пороге стоял Джонни Кимс. Я никогда не обижал ребят, которых мы нанимали для работы по делу, и никогда в сущности не обижал Джонни, но он пытался нанести мне удар из-за угла, лелея мечту попасть на мое место. Так что при виде его я не испытал желания запрыгать от восторга. Однако потом и вправду чуть не запрыгал, когда разглядел, кого он привел.
За его спиной стояла Энн Трейси. А за нею — Фред Апдерграф.
— Приветствую вас, — стараясь сдерживать чувства, произнес я, когда они вошли. А этот тупица сказал: — Сюда, мисс Трейси, — и направился с нею в контору.
Я преградил ему дорогу.
— Когда-нибудь, — строго сказал я, — ты прищемишь себе нос. Подожди в прихожей.
Он улыбнулся своей противной улыбкой. Я запер входную дверь и поднялся к Вульфу.
— Я и не знал, что вы тут вызвали целую армию, пока меня не было. Гости: парень, который хочет занять мое место (и я ему его уступлю когда угодно), моя будущая супруга и обаятельный молодой человек с серьезным подбородком.
— А-а, — протянул Вульф. — Это похоже на Джонни. Он должен был позвонить. — Откинувшись на спинку, он хмыкнул. Потом посмотрел на Роз и пожевал губами. — Приведи их сюда.
— Но… — начала Роз, вставая.
— Все будет в порядке, — успокоил он ее.
Я вовсе не был уверен, что все будет в порядке, но это был Вульф, и ему, а не мне, понадобились черные орхидеи, поэтому я повиновался и ввел посетителей. Джонни, джентльмен до мозга костей, пропустил Энн и Фреда вперед. Она остановилась посреди комнаты.
— Как поживаете? — вежливо осведомился Вульф. — Простите, что я не встаю, я вообще редко это делаю. Разрешите познакомить вас. Мисс Роз Лэшер — мисс Энн Трейси. Кстати, мисс Лэшер только что сказала мне, что вы собирались выйти замуж за мистера Гулда.
— Это неправда, — возразила Энн.
Она ужасно выглядела. Ни разу за весь день — ни когда Кремер объявил об убийстве, ни когда он допрашивал ее — она не обнаруживала таких признаков усталости. Может, это была реакция на слова Вульфа.
— Выйти замуж за Гарри Гулда? — повторила она. — Это неправда.
Ее голос слегка дрожал. И еще в нем звучало что-то похожее на презрение.
Роз поднялась с кресла. Ее била дрожь. «Ну вот. Все в порядке, — подумал я. — Вульф этого хотел, и сейчас он получит все в лучшем виде. Она выцарапает Энн глаза». На всякий случай я сделал шаг вперед. Но Роз не пошевелилась. Она даже сделала тщетную попытку проследить за своим голосом.
— Еще бы это было правдой! — закричала она, и уж в ее-то голосе, без сомнения, звучало презрение. — Гарри и в голову не пришло бы родниться с вашей семьей! Он никогда не женился бы на дочери вора!
Энн молча смотрела на нее.
Роз совсем разошлась:
— Не задирай нос! Почему твой отец не в тюрьме, где ему положено быть? А ты показываешь свои ноги, как десятицентовая шлюха…
— Арчи! — резко сказал Вульф. — Отведи ее наверх.
Роз, казалось, даже не слышала его. Я взял ее под руку, в другую руку взял чемодан и развернул ее к двери. Мысль о том, что ее Гарри, который не из тех, кто женится, хотел жениться на другой, прочно засела в ее голове, и она продолжала сыпать любезностями, даже не сознавая, что я уже вытащил ее из комнаты. Она замолчала только перед лестницей и уставилась на меня.
