А Билл продолжал:
— Я не видел Ронни целую вечность, с того самого уик-энда в вашем доме. Ну знаешь, когда бедняга Джерри Уэйд отдал концы.
Он помолчал и заговорил снова:
— Скверно все это получилось. Тебе, наверно, рассказывали? Алло, Юла! Ты слушаешь?
— Разумеется, слушаю.
— Но ты молчишь и молчишь. Я уж подумал, ты повесила трубку.
— Нет, просто я соображаю.
Сказать Биллу о смерти Ронни? Она решила не говорить. Такие вещи по телефону не сообщают. Ей надо встретиться с Биллом, и поскорее, а пока…
— Билл?
— Алло?
— Я могла бы пообедать с тобой завтра вечером.
— Прекрасно! А потом потанцуем! Мне столько всего надо тебе рассказать. Знаешь, честно говоря, меня это здорово пришибло — надо же, такое несчастье…
— Ладно, расскажешь об этом завтра, — безжалостно оборвала его Юла. — Кстати, ты знаешь адрес Джимми Тесиджи?
— Джимми Тесиджи?
— Ну да.
— У него комнаты на Джермин-стрит. Постой, правильно я говорю? На Джермин-стрит или где-то в другом месте?
— Напряги свои первоклассные мозги и сообрази.
— Да, на Джермин-стрит. Сейчас скажу номер дома.
Наступило молчание.
— Слушаешь?
— Я все время слушаю.
— Дурацкие эти телефоны, никогда не поймешь, то ли повесили трубку, то ли нет. Дом номер сто три. Поняла?
— Сто три. Спасибо, Билл.
— Да, кстати, зачем он тебе? Ты же сказала, что не знаешь его?
— Пока нет, но через полчаса узнаю.
— Поедешь к нему?
— Вот именно, Шерлок.
— Да, только учти… во-первых, он еще спит.
— Спит?
— Думаю, да. С какой стати подниматься спозаранку, если спешить некуда? Сама посуди. Ты не представляешь, чего мне стоит являться сюда каждое утро к одиннадцати и какой шум поднимает Карась, стоит мне задержаться. Знала бы ты, Юла, какая у меня теперь собачья жизнь!
— Вот и расскажешь мне завтра, — поспешно проговорила Юла.
Она бросила трубку и прикинула, что делать дальше. Прежде всего она посмотрела на часы. Без двадцати двенадцать. Несмотря на осведомленность Билла о привычках его друга, Юла склонялась к мысли, что в это время мистер Тесиджи уже бодрствует и готов принимать посетителей. Она взяла такси и отправилась на Джермин-стрит, 103.
Лакей, открывший ей дверь, был типичным образцом слуги джентльмена, пребывающего в отставке. В этом районе Лондона можно встретить десятки таких лиц, как у него, — вежливых и бесстрастных.
— Не угодно ли пройти сюда, мадам?
Он провел ее наверх, в очень удобную гостиную, обставленную кожаными креслами необычайных размеров. В одном из этих чудовищных кресел едва виднелась другая посетительница — девушка, немного моложе Юлы. Маленькая, светловолосая, вся в черном.
— Как доложить, мадам?
— Не надо докладывать, — сказала Юла. — Мне просто нужно повидаться с мистером Тесиджи по важному делу.
Суровый лакей отвесил поклон и удалился, бесшумно закрыв за собой дверь.
Наступила пауза.
— Прекрасное утро, — робко произнесла светловолосая девушка.
— Да, просто шикарное, — согласилась Юла.
Снова пауза.
— Когда я сегодня ехала в город на машине, — сказала Юла, снова вступая в разговор, — мне показалось, что опять будет этот мерзкий туман. Но обошлось.
— Да, — подтвердила девушка. — Обошлось, — и добавила: — Я тоже приехала из-за города.
Юла пригляделась к ней повнимательней. Ее немного раздосадовало, что у Джимми еще одна посетительница. Юла принадлежала к разряду энергичных людей, которые предпочитают брать быка за рога, а тут, как она понимала, прежде чем приступить к делу, придется ждать, когда разберутся со второй гостьей. Задавать свои вопросы при посторонних Юла не хотела.
И вдруг, когда она вгляделась в девушку, ее осенила невероятная догадка. Возможно ли это? Да, девушка в глубоком трауре, даже на ногах у нее черные чулки. Предположение рискованное, но Юла не сомневалась, что ее догадка справедлива. Она собралась с духом.
— Послушайте, — сказала она. — Вы случайно не Лорейн Уэйд?
У Лорейн широко открылись глаза.
— Да. Как вы догадались? Мы ведь не встречались, правда?
Юла покачала головой:
— Хотя вчера я отправила вам письмо. Я — Юла Брент.
— Я страшно вам благодарна за то, что вы переслали мне письмо Джерри, — сказала Лорейн. — Я уже написала вам. Никак не ожидала вас здесь встретить.
— Знаете, почему я здесь? — спросила Юла. — Вы знакомы с Ронни Деверуксом?
Лорейн кивнула.
— Он приезжал ко мне на следующий день после того, как с Джерри случилось это… ну, вы понимаете. И потом еще раза два-три. Он один из самых близких друзей Джерри.
— Я знаю. Ну так вот — он умер.
У Лорейн от удивления раскрылся рот.
— Умер? Но он же прекрасно выглядел!
Юла, как могла более сжато, рассказала ей о событиях предыдущего дня. На лице Лорейн появилось выражение страха и горя.
— Значит, это правда. Правда!
— Что правда?
— То, что я думала. Над чем все эти дни ломала голову. Джеральд не сам умер. Его убили.
— Ах, и вы так считаете?
— Да! Джерри в жизни не принимал снотворных. — Она словно бы рассмеялась. — Он так спал, что таблетки ему были ни к чему. Мне эта история недаром казалась странной. И он тоже так считал. Я знаю.
— Кто?
— Ронни. И вот, пожалуйста. Его тоже убили. — Она помолчала, потом заговорила снова: — Поэтому я и приехала сюда. Это письмо от Джерри, которое вы мне переслали… Как только я его прочла, я попыталась разыскать Ронни, но мне сказали, что он уехал. И я решила, что надо съездить к Джимми — он ведь друг Ронни. Я думаю, может быть, он посоветует мне, что делать.
— Вы хотите поговорить, — Юла помедлила, — насчет «Семи Циферблатов»?
Лорейн кивнула.
— Видите ли… — начала она.
Но тут в комнату вошел Джимми Тесиджи.
ГЛАВА VIII
ДЖИММИ ПРИНИМАЕТ ГОСТЕЙ
А теперь нам придется вернуться минут на двадцать назад. К тому моменту, когда Джимми Тесиджи, выбравшись из тенет сна, услышал привычный голос, произносящий что-то непривычное.
Некоторое время, еще не проснувшись окончательно, он пытался понять, что происходит, но тщетно. Он зевнул и повернулся на другой бок.
— Сэр, вас хочет видеть молодая леди.
Голос был неумолим. Чувствовалось, что он будет повторять одно и то же до бесконечности, и Джимми сдался. Он открыл глаза и зажмурился.
— О чем вы, Стивенс? — спросил он. — Повторите еще раз.
— Молодая леди, сэр, хочет вас видеть.
— Ох, — Джимми еще раз попытался оценить обстановку. — Зачем?
— Не могу сказать, сэр.
— Ну да, понятно. — Он немного подумал. — Откуда же вам знать.
Стивенс наклонился к подносу возле кровати:
— Я принесу вам свежего чая, сэр. Этот остыл.
— Вы полагаете, я должен встать и… э… принять эту леди?
Стивенс не ответил, но его прямая спина напряглась, и Джимми совершенно правильно расценил этот знак.
— Ну хорошо, — сказал он. — Видимо, придется встать. Она назвалась?
— Нет, сэр.
— Гм… А это, случайно, не моя тетка Джемайма, как вы думаете? Если она, то черта с два я встану!
— Смею сказать, сэр, эта леди может быть теткой разве что самого младшего члена многодетной семьи.
— Ага, — сказал Джимми, — молодая и хорошенькая. А она… Слушайте, какая она?
— Молодая леди, сэр, несомненно, comme il faut[2], если можно так сказать.
— Можно, — великодушно разрешил Джимми. — Признаюсь, у вас отличное произношение, Стивенс, мне бы такое!
— Приятно слышать, сэр. Недавно я окончил заочные курсы французского языка.
— Вот как? Вы потрясающий человек, Стивенс.
Стивенс улыбнулся с видом превосходства и вышел из комнаты. А Джимми продолжал лежать и силился вспомнить, кто из молодых и хорошеньких девушек, да еще, несомненно, comme il faut, мог бы его навестить.
Стивенс вернулся со свежим чаем, и Джимми, отхлебывая его, строил приятные догадки.
— Надеюсь, Стивенс, вы снабдили ее газетой и все такое?
— Я предложил ей «Морнинг Пост» и «Панч», сэр.
Звонок в дверь заставил Стивенса выйти снова. Спустя несколько минут он вернулся:
— Еще одна молодая леди, сэр.
— Что?
Джимми схватился за голову.
— Еще одна молодая леди; она отказалась назваться, сэр, но велела передать, что у нее важное дело.
Джимми уставился на него.
— Чертовски странно, Стивенс. Дьявольщина какая-то. Слушайте, когда я вчера вернулся?
— Около пяти, сэр.
— А я… в каком я был состоянии?
— Слегка навеселе, сэр, не более того. Вы все порывались спеть «Правь, Британия!».
— В высшей степени странно, — сказал Джимми. — «Правь, Британия!», вы говорите, да? Не могу представить, чтобы в трезвом виде я запел «Правь, Британия!». Наверное, под воздействием… ну, скажем, парочки лишних бокалов проявился скрытый патриотизм. Я помню, мы что-то праздновали в «Салате с горчицей». Не такое уж, между прочим, невинное место, несмотря на название. — Он помолчал. — Интересно…
