Ознакомительная версия.
Слуги ушли, и место освободилось. Джозеф начал суетиться, расставляя диванчики и кресла, а Пола достала рукопись и протянула Ройдону, заверив его, что все помнит наизусть. Автору предоставили стол и стул, и тот сел, немного бледный, но с воинственно поднятым подбородком. Наступило молчание, Ройдон прочистил горло, и тут Натаниэль попросил у Стивена спички. Стивен передал ему коробок, и тот стал раскуривать трубку, между делом бросив:
– Начинайте, начинайте! Чего вы ждете?
– «Полынь», – хрипло произнес Ройдон. – Пьеса в трех актах.
– Отличное название, – с видом знатока заметил Моттисфонт.
Ройдон бросил на него благодарный взгляд и продолжил:
– «Акт первый. Дешевая меблированная комната в третьеразрядной гостинице. Железная кровать с провисшим матрацем и вылезшими пружинами, под расшатанные ножки подложены газеты. Протертые до дыр обои с узором из цветущих роз, перевитых голубыми лентами, местами в темных пятнах».
– Пятнах чего? – поинтересовался Стивен.
Ройдон, застигнутый врасплох этим вопросом, раздраженно вскинул голову:
– Какая разница?
– Для меня никакой, но если это кровь, лучше предупредите сразу, чтобы моя невеста вышла. Ее может вырвать.
– При чем тут кровь? Я не пишу такие пьесы. Просто пятна на обоях.
– Наверное, от сырости, – предположила Мод. – Видимо, в комнате большая влажность.
Стивен бросил на нее смеющийся взгляд.
– Это слишком поспешное суждение, тетя. Мы же не знаем замысел автора.
– Заткнитесь, – зашипела на них Пола. – Уиллоби, не обращай внимания на Стивена. Продолжай читать. Вы все – сосредоточьтесь! Будьте серьезны и прочувствуйте атмосферу сцены, это очень важно. Читай, Уиллоби!
Ройдон снова прочистил горло:
– «Сквозь тюль на окнах видны покатые крыши и дымовые трубы соседних зданий. На туалетном столике брошена растрепанная кукла, а в единственном кресле лежит пара грязных розовых корсетов». – Он с вызывающим видом оглядел комнату, словно желая проверить реакцию публики.
– Все понятно! – воскликнул Джозеф. – Автор хотел создать гнетущую атмосферу.
– Верно, – со смешком отозвался Моттисфонт.
– И ему это с блеском удалось, – тепло добавил Стивен.
– Мне всегда казалось, что в корсетах есть что-то гнетущее, – протянула Валери. – Особенно в этих атласных, с миллионом косточек, завязок и прочих прелестей. Разумеется, сейчас носят эластичные пояса или вообще ничего не носят, что бывает гораздо чаще.
– Вам еще придется, милочка, – усмехнулась Матильда.
– Когда я была молодой, – вмешалась Мод, – все носили корсеты. Никому бы и в голову не пришло ходить без них.
– Вы затягивали в корсеты не только свое тело, но и мозги, – угрюмо заметила Пола. – Какое счастье, что я живу в свободные времена.
– Когда я была молода, – снова выдала Мод, – ни одна женщина не стала бы упоминать о подобном на публике!
– Как мило! – воскликнула Валери. – Стивен, дай мне сигарету.
Он передал ей свой портсигар. Ройдон, стараясь говорить сдержанно, спросил, может ли он продолжить.
– Да-да, и поскорее, – раздраженно буркнул Натаниэль. – Хватит болтать про нижнее белье.
– Жаль, но что поделать, – добавил Стивен.
Ройдон проигнорировал это замечание и сердито прочел:
– «За туалетным столиком сидит Люсетта Мэй. На ней дешевый розовый пеньюар, почти не прикрывающий…»
– Берегитесь! – предупредил Стивен.
– «Рваные кружева и полы пеньюара сильно испачканы», – с вызовом закончил автор.
– Замечательная деталь, – одобрила Валери.
– Просто удивительно, сколько грязи можно собрать с ковров, даже если их чистят пылесосом, а здесь как раз не чистят, – произнесла Мод. – Что уж говорить про убогие театральные гримерные.
– Это не театральная гримерная! – крикнул Ройдон. – По ходу действия станет ясно, что это бордель!
В комнате повисло молчание.
– Думаю, и там они не чище, – проговорила Мод.
– Однако! – с угрозой произнес Натаниэль.
Джозеф поспешил вмешаться:
– Нельзя постоянно перебивать автора! Так мы совсем его смутим. В конце концов, мы современные люди и умеем широко смотреть на вещи!
– Говори за себя! – рыкнул на него Натаниэль.
– Он и говорит за себя, – ввернул Стивен. – И надо отдать ему должное – за большинство из нас.
– Может, мне дальше не читать? – сухо осведомился Ройдон. – Хочу сразу предупредить – пьеса не для слабонервных.
– Дальше, дальше! – потребовала Валери. – Я уже чувствую, что мне понравится. Перестаньте его перебивать!
– «Она сидит неподвижно, глядя на свое отражение в зеркале, – неожиданно продекламировала Пола звенящим голосом. – Потом достает помаду и начинает красить губы. В дверь стучат. Выпрямив усталое тело, она профессиональным жестом взбивает волосы, принимает кокетливую позу и говорит: “Войдите!”»
Пола добросовестно продемонстрировала все эти жесты, немыслимые в добропорядочном обществе, и Матильда не выдержала. Между приступами смеха она с трудом пробормотала, что просит прощения, но декламация всегда оказывает на нее такое действие.
– Не понимаю, что тут может быть смешного! – крикнула Пола, бросив на нее злобный взгляд. – Смех – совершено неуместная реакция!
– Дело не в тебе, – сокрушенно заверила ее Матильда. – На самом деле чем трагичнее декламирует актер, тем больше мне хочется смеяться.
– Я тебя прекрасно понимаю, – улыбнулся Джозеф. – Пола, дорогая, Матильда как раз отреагировала правильно! Ты так сильно и точно сыграла эту сценку, что у нее сдали нервы. Помню, однажды в Монреале я играл перед полным залом: все слушали затаив дыхание. Публика была у меня в руках, я чувствовал, что могу делать с ней все, что захочу. Перед кульминацией повисла глубокая пауза, все замерли в напряжении. И тут в дальнем ряду кто-то громко засмеялся. Нелепость? Нет! Я знал, почему он засмеялся, знал, почему он не мог не смеяться!
– Кажется, я тоже догадываюсь почему, – заметил Стивен.
Натаниэлю так понравилась эта реплика, что он передумал прекращать чтение «Полыни» и поторопил Ройдона.
Драматург отчеканил:
– «Входит миссис Перкинс, хозяйка дома».
Он посвятил новому персонажу целый абзац, расписав его в таких черных красках, что ему почти удалось привлечь внимание публики, но тут Мод принялась украдкой ходить по комнате и что-то искать.
– Неизвестность сведет меня с ума! – не выдержал наконец Стивен. – Что вы ищете, тетя?
– Все в порядке, голубчик, я не хочу никому мешать, – с деланным смущением отозвалась она. – Не могу понять, куда я дела свое вязанье. Продолжайте, мистер Ройдон! Очень интересно! Даже дух захватывает.
Стивен с Матильдой присоединились к поискам, и он шепнул ей на ухо, что всегда хотел знать, в каком месте Джозеф откопал Мод, а вот теперь ему все стало ясно. Матильда извлекла из-под подушки носок с четырьмя иголками и назвала Стивена наглецом.
– Спасибо, милочка, – поблагодарила Мод, снова усевшись у огня. – Теперь можно заниматься двумя делами сразу.
Дальше чтение продолжалось под стук вязальных спиц. Пьеса, на взгляд Матильды, оказалась не такой уж плохой, местами почти блестящей, но абсолютно не пригодной для гостиной. Как и следовало ожидать, в ней встречалось много мрачных и грубых сцен, а некоторые фрагменты можно было просто опустить. Пола с большим чувством сыграла один из эпизодов, однако ни ей, ни Ройдону не пришло в голову, что Натаниэль отнюдь не придет в восторг, увидев свою племянницу в роли падшей женщины. Все представление он едва сдерживал себя, и с чем большей страстью и энергией Пола напрягала голос, тем больше хмурился и ерзал в кресле, бормоча что-то себе под нос с мрачным видом, не сулившим ничего хорошего ни драматургу, ни актрисе.
Чтение закончилось к семи часам, и во время последнего акта Натаниэль трижды посмотрел на часы. Очередное замечание Стивена заставило его угрюмо усмехнуться, но когда Ройдон отложил рукопись, на его лице не было ни тени улыбки. Он процедил сквозь зубы:
– Весьма назидательно.
Пола, взбудораженная своей игрой, не расслышала в его голосе злобных ноток. Ее щеки раскраснелись, темные глаза блестели, а худые руки, всегда нервные и подвижные, буквально плясали в воздухе. Она взволнованно протянула их к Натаниэлю:
– Правда, чудесная пьеса?
Матильда, Джозеф, Валери, даже шокированный пьесой Моттисфонт – все заговорили разом, словно стараясь удержать ту брань, которая была готова вот-вот сорваться с уст Натаниэля. Стивен, расслабленно откинувшись в кресле, иронически смотрел на них. От страха перед тем, что Натаниэль может наговорить автору, они начали хвалить пьесу. Ройдон сиял от радости, но поглядывал на хозяина дома, и в его взгляде было столько беспокойства и тревоги, что от жалости к нему все еще громче сыпали похвалами: «блестяще», «потрясающе», «оригинально», «мастерски».
Ознакомительная версия.
