Он вопросительно взглянул на нее и увидел, что щеки ее опять порозовели, когда она сказала:
— Александра Хейли.
Его реакция была великолепной. Как на заседании палаты общин. Удивление, восхищение, растерянность, смущение.
— О, вы… вы леди Александра Хейли… вы… боже!
«Какой же он дурак», — наверное, вы тогда так обо мне подумали!
Ее ответ себя ждать не заставил. Ей захотелось успокоить и приободрить его, и в этом ей помогли ее воспитание и природная доброта.
— Я должна была сказать вам об этом.
— Я должен был сам догадаться.
— Как же вы могли догадаться? И какое это имеет значение? Пожалуйста, не огорчайтесь, мистер Фаррадей. Пойдемте лучше на Серпантин. Смотрите, Мак-Тевиш не может усидеть на месте.
После этого он встречал ее несколько раз в парке. Рассказал ей о своих планах. Они спорили о политике. Он считал ее умной, сведущей, симпатичной. У нее была хорошая голова, своеобразное непредвзятое мышление. Они подружились.
Затем последовало приглашение пообедать и потанцевать в доме министра-координатора. Заурядный человек потерпел бы здесь в самый последний момент неудачу. Когда Сандра увидела, что ее мать обратила внимание на молодого человека, она спокойно спросила:
— Каково ваше мнение о Стефане Фаррадее?
— О Стефане Фаррадее?
— Да, он у нас тогда был на званом вечере, и я с ним виделась раз или два.
Министр-координатор собрал нужную информацию, и все говорило в пользу молодого, подающего надежды политика.
— Блестящий молодой человек — просто блестящий. Неизвестно, кто его родители, но в ближайшем будущем он сделает себе имя.
— Неплохо бы получше раскусить этого молодого человека, — высокомерно заметила супруга министра.
Спустя два месяца Стефан осмелился испытать судьбу. Они были на Серпантине, и Мак-Тевиш забрался к нему на колени.
— Сандра, вы знаете — не можете не знать, что я люблю вас. Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж. Не стану спрашивать, верите, ли вы, что вскоре я добьюсь своего. Я в это верю. Вам не придется стыдиться своего выбора. Клянусь.
Она ответила:
— Я не стыжусь.
— Так вы согласны?
— А вы не знаете?
— Я надеялся, но не мог этому поверить. Признаюсь, я полюбил вас сразу же, как только увидел там, в комнате; вы стояли напротив, мне потребовалось обеими руками взять все свое мужество, чтобы подойти и заговорить с вами. Никогда в жизни я так не волновался.
Она сказала:
— Наверное, и я полюбила вас тогда…
Но до победы было еще не близко, ветер не всегда дул в нужную сторону. Когда Сандра спокойно объявила, что собирается за Стефана Фаррадея замуж, это вызвало решительные протесты семьи. Кто он такой? Что они о нем знают?
С министром-координатором Стефан был откровенен насчет своей семьи и происхождения.
Своей жене министр-координатор сказал:
— Хм, не к добру все это.
Но он слишком хорошо знал свою дочь, знал, какая непреклонная решимость скрывается за ее внешним спокойствием. Если она чего-то захотела, то своего добьется. Ее не переубедишь!
— У этого парня большое будущее. Если его немножечко подтолкнуть, он далеко пойдет. Бог знает, на что способно юное поколение. А он производит вполне приличное впечатление.
Супруга вынуждена была согласиться. Она и не надеялась подыскать подходящую пару для своей дочери. Как ни говори, а с Сандрой у нее всегда было хлопот хоть отбавляй. Сюзанна — та красавица, у Эстер в голове мозги, Диана, умная девочка, окрутила юного герцога Хартвига — это был брак сезона. А Сандра — почти дурнушка… к тому же застенчива… и если у этого парня есть будущее, то стоит подумать…
Она капитулировала, бормоча:
— Разумеется, каждый хочет выбиться в люди… Итак, Александра Кэтрин Хейли взяла себе в мужья, на горе или на радость, Стефана Леонардо Фаррадея. Тут были и белое атласное платье, и брюссельские кружева, и шесть девушек, сопровождавших невесту с двумя маленькими пажами, и все прочие аксессуары великолепного празднества. Медовый месяц молодые провели в Италии и вернулись в свой очаровательный домик в Вестминстере, а вскоре умерла Сандрина крестная мать и оставила ей великолепный загородный дом в стиле времен королевы Анны. Все устраивалось как нельзя лучше. Стефан с новой энергией погрузился в парламентскую жизнь, Сандра помогала ему и во всем поддерживала, подчинив свою душу и тело его желаниям. Судьба настолько благоволила ему, что иногда он даже отказывался этому поверить! Союз с могущественной фракцией министра-координатора сулил быстрое продвижение. Его способности и человеческое обаяние еще более укрепили его положение и открывали перед ним блестящие перспективы. Он искренне верил в свои возможности и был полон желания беззаветно трудиться на благо своей страны.
Зачастую, поглядывая на жену, сидящую напротив него за столом, он испытывал необыкновенную радость при мысли, какой надежной соратницей она оказалась — как раз такой образ всю жизнь рисовало его воображение. Ему нравились мягкие линии ее головы и шеи, ясные карие глаза, брови, чуть надменный орлиный нос. Она выглядит, думал он, словно скаковая кобыла — такая же холеная, такая же породистая и гордая. Он считал ее идеальной подругой; их мысли двигались в одном направлении и с одинаковой скоростью. Да, думалось ему, Стефан Фаррадей, этот бедный малыш, весьма преуспел. Жизнь принимала те самые формы, которые он заранее предначертал. Ему едва перевалило за тридцать, и уже такая удача далась ему в руки.
И вот в этом состоянии полнейшей удовлетворенности он приехал с женой на две недели в Сан-Мориц и, оглядев вестибюль гостиницы, увидел Розмари Бартон.
Что с ним произошло в ту минуту, он не мог понять никогда. Какое-то наваждение, лавина невысказанных мыслей обрушилась на него. Он влюбился в стоящую поодаль женщину. Глубоко, неистово, безумно влюбился. Отчаянная, непреодолимая страсть, некогда его томившая и угасшая с годами, снова охватила его.
Он не считал себя пылким человеком. Одно — два непродолжительных увлечения, легкий флирт — вот только так и выглядело для него значение слова «любовь». Чувственные удовольствия не привлекали его. Он внушил себе мысль о недостойности подобных вещей.
Если бы его спросили, любит ли он свою жену, он бы ответил: «Конечно». Но при этом он ясно понимал, что не помышлял бы о женитьбе на ней, будь она, скажем, дочерью нищего деревенского мужлана. Она нравилась ему, он ей восхищался, чувствовал к ней привязанность и глубокую благодарность за то положение, которое она ему обеспечивала.
То, что он способен влюбиться с безрассудством и отчаянием безусого мальчика, было для него открытием. Он не мог ни о чем думать, только о Розмари. Об ее задорном, смеющемся лице, пышных каштановых волосах, манящем, возбуждающем желания теле. Он не мог есть, не мог спать. Они вместе катались на лыжах. Танцевали. И малейшее прикосновение рождало желание, которое он никогда не испытывал. Значит, вот это страдание, томление, страсть и было любовью!
Даже потеряв голову, он благословлял судьбу за то, что она наделила его способностью сохранять естественность и невозмутимость поведения. Никто не должен догадываться, никто не должен знать, что он чувствует, кроме самой Розмари.
Бартоны уезжали на неделю раньше, чем Фаррадеи. Стефан пожаловался Сандре, что Сан-Мориц довольно уныл. Не сократить ли им отпуск и не вернуться ли в Лондон? Она охотно согласилась. И через две недели после их возвращения он сделался любовником Розмари.
Странное, возбуждающее, опустошающее время — беспокойное, фантастическое. Как долго оно продолжалось? Почти полгода. Полгода, в течение которых Стефан, как обычно, занимался делами, встречался с избирателями, поднимал в палате общин вопросы, выступал на различных собраниях, разговаривал с Сандрой о политике, и думал только лишь об одном — о Розмари.
Тайные встречи в маленькой квартире, ее красота, страстные ласки, объятия. Сон. Волнующий, одурманивающий сон.
А после сна — пробуждение.
Совершенно неожиданное пробуждение.
Подобно дневному свету, обрывающему мрак тоннеля.
Еще сегодня он был страстным любовником, а завтра снова стал Стефаном Фаррадеем, подумывающим, что, наверное, не следовало бы столь часто видеться с Розмари. К черту все это. Они и так ужасно рискуют. Если Сандра что-нибудь заподозрит… Он воровато посмотрел ей за завтраком в лицо. Слава богу, она ни о чем не догадывается. Ничего не подозревает. Хотя его объяснения по поводу запоздалых возвращений были на редкость худосочными. Другие бы женщины начали вынюхивать крысу. К счастью, Сандра не такова.
Он глубоко вздохнул. Нет, действительно, он с Розмари поступает очень опрометчиво. Удивительно, что ее муж ни о чем не догадывается. Образец глупенького, доверчивого супруга, который намного старше ее.
