Ознакомительная версия.
– Мы уяснили суть дела, мистер Джефферсон, – проговорил начальник полиции с некоторой сдержанностью.
Джефферсон чутко уловил его интонацию.
– Вы с чем-то не согласны?
– Не хотелось бы возражать, но жизненный опыт научил меня относиться с недоверием к столь разумному разрешению семейных дел.
– В принципе вы правы. Но, строго говоря, ни мистер Гэскелл, ни миссис Джефферсон не являются моей семьей, между нами нет кровного родства.
– Да, есть некоторая разница, – согласился Харпер.
Конвей нетерпеливо продолжал:
– Допускаю, что мое решение показалось им сумасбродным. Однако я в совершенно здравом уме. Маленькой Руби не хватало воспитанности и образования, это дело поправимое. Со временем она смогла бы появляться в любом обществе.
– Разрешите еще один щекотливый вопрос, мистер Джефферсон, – сказал Мэлчетт. – Нам важно установить все детали. Принимая участие в будущности девушки, вы, вероятно, собирались обеспечить ее материально? Это уже оформлено?
– Смысл вопроса слишком прозрачен. Вы хотите знать, была ли смерть Руби кому-то выгодна? Нет, никому. Формальности только улаживались, и никаких бумаг я еще не подписал.
Мэлчетт раздумчиво произнес:
– И если бы с вами случилось несчастье… – Он вопросительно взглянул на Джефферсона.
Конвей и на этот раз понял намек. Сказал со вздохом:
– Но почему что-то должно случиться? Я калека, но в остальном абсолютно здоров. Правда, врачи последнее время принимают похоронный вид и советуют всего остерегаться: никаких эмоций, никакого утомления… Бог мой, я же вынослив как лошадь. Конечно, злой рок существует, я в этом убедился, увы. В наш век автомобильных аварий внезапная смерть способна настигнуть каждого. Приходится быть предусмотрительным, и десять дней назад я составил новое завещание.
– Вот как! – Харпер подался вперед.
– После моей смерти пятьдесят тысяч фунтов помещались в банк на имя мисс Кин. До совершеннолетия ей выплачивали бы проценты, затем капитал переходит к ней полностью.
Начальник полиции и главный констебль изумленно переглянулись.
– Но ведь это огромная сумма!
– Согласен.
– И вы завещали целое состояние девушке, которую знали едва месяц?
Синие глаза Джефферсона гневно потемнели.
– Неужели надо повторять одно и то же? Я лишен близких. Никаких племянников, никаких двоюродных братьев. Чем оставлять все безликому благотворительному обществу, предпочитаю, чтобы моим состоянием пользовался приятный мне человек. Сказка о Золушке, которая в одну ночь превращается в принцессу! – Он усмехнулся. – Только вместо крестной матери-феи был бы крестный отец. Эти деньги мои, я их заработал.
– Вы сделали и другие распоряжения? – спросил Мэлчетт.
– Разумеется. Некоторую сумму я оставляю Эдуарду, камердинеру. Остаток поровну делится между Марком и Адди.
– Простите, как велик этот остаток?
– Не очень. Затрудняюсь назвать точную цифру: акции все время колеблются. Думаю, что за вычетом налога на наследство и других расходов наберется около десяти тысяч фунтов.
– Ясно.
– Но я вовсе никого не лишаю наследства! Я ведь вам уже сказал, что разделил состояние между детьми, а сам удовольствовался весьма скромной суммой. После трагической катастрофы, чтобы отвлечь себя и занять ум, я погрузился в финансовые операции. В моем лондонском доме специальный телефон соединял спальню с кабинетом, я работал круглыми сутками! Это давало ощущение, что увечье не выбило меня полностью из седла, что я еще сопротивляюсь… – Голос звучал тише, словно он все больше уходил в себя, забыв о слушателях. – И что же? По какой-то иронии судьбы мне во всем везло! На бирже я наживался, любое предприятие имело успех. К чему ни прикасался, все обращалось в золото! Может быть, судьба решила хоть отчасти загладить свою несправедливость? – Его выразительное лицо не могло скрыть глубокого страдания. Лишь с трудом он принудил себя улыбнуться. – Теперь вы видите, что деньги, которые я предназначал Руби, мои, и только мои. Я мог с чистой совестью распорядиться ими.
Мэлчетт поспешно вставил:
– Дорогой сэр, мы же не отрицаем этого.
– Благодарю. Но разрешите теперь и мне задать несколько вопросов. Я хочу узнать об этой страшной истории более подробно. Пока что мои сведения ограничиваются тем, что бедную крошку нашли задушенной в каком-то доме, кажется, в тридцати километрах отсюда?
– Совершенно верно. В замке Госсингтон.
Джефферсон нахмурился:
– Госсингтон? Это?..
– Дом полковника Бантри.
– Бантри? Артура Бантри? Но я же с ними знаком! Мы подружились за границей много лет назад. Никогда не подозревал, что они живут по соседству. Вот так штука!
Начальник полиции поспешно вставил:
– Разве вы не видели его? Он ужинал в «Маджестике» в прошлый вторник.
– Во вторник?.. Нет, мы поздно вернулись в тот вечер. Ездили осматривать Харден-Хид и поужинали по пути.
– Руби Кин не упоминала имени Бантри? – спросил Мэлчетт.
– Никогда. Едва ли она вообще была с ним знакома. Ее круг ограничивался людьми из театрального мира. – Джефферсон помолчал. – А что говорит сам Бантри по этому поводу?
– Полное недоумение! Вчера вечером он был на собрании консерваторов, а труп обнаружили только утром. Он утверждает, что никогда не видел эту девушку живой.
– Фантастика, – пробормотал Джефферсон.
Харпер деликатно кашлянул:
– У вас нет подозрений, кто виновник преступления?
– Ни малейших! – У него на лбу вздулась вена. – Это так бесчеловечно, невероятно. Трудно поверить в реальность происшедшего.
– Возможно, кто-то из ее давних приятелей? Какой-нибудь мужчина, которого она знала прежде, преследовал ее и угрожал?
– Да нет же, ничего подобного. Она рассказала бы мне. У нее никогда не было никаких романов. Это ее собственные слова.
Харпер подумал: «Она могла так говорить, но соответствовало ли это действительности?»
– Во всяком случае, Джози знала бы о тайном преследователе, – добавил, нахмурившись, Конвей. – Она-то что говорит?
– Отрицает такую возможность.
Джефферсон напряженно размышлял.
– Я склоняюсь к мысли о маньяке… Мало логики в том, чтобы пробраться со своей жертвой в чужой дом. Существуют ненормальные, которые заманивают девушек, даже детей, чтобы безжалостно убить.
– Существовать-то существуют, но в наших краях мы с этим никогда не сталкивались, – заметил Харпер.
– Я мысленно перебрал всех мужчин, которых видел возле Руби, – продолжал Джефферсон. – Тех, кто останавливался в отеле или приезжал ненадолго повеселиться, с кем она танцевала. Все достаточно безобидны. А тесной дружбы у нее ни с кем не было.
Харпер слушал невозмутимо. Джефферсон не уловил мгновенного иронического огонька в его глазах. Начальник полиции подумал: «Все-таки она могла иметь тайного дружка!» Однако промолчал. Главный констебль подал знак своим спутникам и поднялся:
– Спасибо, мистер Джефферсон. Это пока все, что нас интересовало.
– Вы будете держать меня в курсе следствия?
– Разумеется. Мы еще встретимся с вами.
Когда полицейские ушли, Конвей Джефферсон бессильно откинулся на спинку кресла. Веки его опустились и скрыли яркую голубизну глаз. Он почувствовал себя измученным. И лишь спустя минуту позвал:
– Эдуард!
Из соседней комнаты тотчас появился слуга. Эдуард знал своего хозяина лучше других. Все восхищались его самообладанием, а Эдуард видел минуты слабости, когда Джефферсон чувствовал себя сломленным и опустошенным, беспомощным до предела.
– Вы меня звали, сэр?
– Да, Эдуард. Я хочу вас немедленно отправить в Мелберн-Эббэс к мистеру Генри Клиттерингу. Попросите его приехать сегодня. Дело чрезвычайно срочное.
Выйдя от Джефферсона, Харпер сказал:
– Не знаю, куда это нас приведет, но повод для убийства отыскался.
– Гм… пятьдесят тысяч фунтов, не так ли?
– Именно. Убийства совершают и ради меньшего куша.
– Пожалуй. Хотя… – Мэлчетт не закончил фразу, но Харпер уловил ход его мыслей.
– Вы сомневаетесь, что в данном случае это так? Я, пожалуй, тоже. Но нельзя отбрасывать ни одну возможность.
– Согласен.
– Если Джефферсон прав и Гэскелл и миссис Джефферсон имеют собственный солидный доход, то едва ли они замешаны в преступлении.
– Логично. Однако нелишне навести подробные справки об их имущественном положении. Сознаюсь, Гэскелл мне мало нравится. Он произвел впечатление человека беспринципного и себе на уме… Хотя этого недостаточно, чтобы подозревать его в убийстве.
– Что до меня, я не верю в их виновность. Кроме того, если основываться на показаниях Джози, не вижу, как они могли бы его осуществить. Оба сидели за карточным столом от половины одиннадцатого до полуночи. Нет, преступника надо искать где-нибудь еще.
– Среди поклонников Руби Кин?
– Совершенно верно! Какой-нибудь слабонервный тип, отвергнутый после ее переезда в «Маджестик»… Пронюхал про удочерение и понял, что, случись это, он будет ей решительно не пара. Ослепленный яростью, он и совершил преступление. Назначил свидание после полуночи, пробовал уговорить, они рассорились… и вот в приступе ревности…
Ознакомительная версия.
