“So much, Mr. Holmes, for my past history and my relations with Mr. Blessington (вот, мистер Холмс, такова моя предыстория и отношения с мистером Блессингтоном: «что касается прошедшей/минувшей истории…»). It only remains for me now to tell you (теперь остается только рассказать вам) what has occurred to bring me here to-night (что произошло такого, что привело меня сюда сегодня вечером).
company [ˈkʌmpǝnɪ], guinea [ˈɡɪnɪ], confidence [ˈkɔnfɪd(ǝ)ns]
“He turned the two best rooms of the first floor into a sitting-room and bedroom for himself. He was a man of singular habits, shunning company and very seldom going out. His life was irregular, but in one respect he was regularity itself. Every evening, at the same hour, he walked into the consulting‑room, examined the books, put down five and three-pence for every guinea that I had earned, and carried the rest off to the strong-box in his own room.
“I may say with confidence that he never had occasion to regret his speculation. From the first it was a success. A few good cases and the reputation which I had won in the hospital brought me rapidly to the front, and during the last few years I have made him a rich man.
“So much, Mr. Holmes, for my past history and my relations with Mr. Blessington. It only remains for me now to tell you what has occurred to bring me here to-night.
“Some weeks ago Mr. Blessington came down to me in (несколько недель назад мистер Блессингтон пришел ко мне), as it seemed to me, a state of considerable agitation (как мне показалось, в состоянии сильного беспокойства; considerable — значительный; важный, заслуживающий внимания, существенный; большой, немалый; to consider — рассматривать; принимать во внимание, учитывать). He spoke of some burglary which, he said, had been committed in the West End (он говорил о какой-то краже со взломом, совершенной, по его словам, в Уэст-Энде), and he appeared, I remember, to be quite unnecessarily excited about it (и, как я помню, он был совершенно излишне: «ненужно» взволнован этим случаем), declaring that a day should not pass before we should add stronger bolts to our windows and doors (и заявил, что не должно пройти ни дня, прежде чем мы должны будем установить более крепкие засовы на окна и двери). For a week he continued to be in a peculiar state of restlessness (неделю он продолжал оставаться в состоянии странного беспокойства), peering continually out of the windows (постоянно выглядывая в окна), and ceasing to take the short walk (и прекратив совершать короткие прогулки) which had usually been the prelude to his dinner (/которые обычно совершались/ перед ужином; prelude — вступление, начало; прелюдия). From his manner it struck me (из его поведения мне стало ясно) that he was in mortal dread of something or somebody (что он смертельно боится чего-то или кого-то), but when I questioned him upon the point (но когда я спросил его об этом) he became so offensive that I was compelled to drop the subject (он так разгорячился: «стал агрессивен», что я вынужден был оставить эту тему; offensive — обидный, оскорбительный; агрессивный, неприятный). Gradually, as time passed (постепенно, с течением времени), his fears appeared to die away (его страхи вроде бы утихли; to appear — появляться, показываться; казаться), and he had renewed his former habits (и он возобновил свои прежние привычки), when a fresh event reduced him to the pitiable state of prostration (как вдруг новое происшествие повергло его в то жалкое состояние; to reduce to — приводить к; доводить до; prostration — распростертое положение; изнеможение; упадок сил; pity — жалость) in which he now lies (в котором он находится сейчас).
excited [ɪkˈsaɪtɪd], prelude [ˈprelju:d], pitiable [ˈpɪtɪǝbl]
“Some weeks ago Mr. Blessington came down to me in, as it seemed to me, a state of considerable agitation. He spoke of some burglary which, he said, had been committed in the West End, and he appeared, I remember, to be quite unnecessarily excited about it, declaring that a day should not pass before we should add stronger bolts to our windows and doors. For a week he continued to be in a peculiar state of restlessness, peering continually out of the windows, and ceasing to take the short walk which had usually been the prelude to his dinner. From his manner it struck me that he was in mortal dread of something or somebody, but when I questioned him upon the point he became so offensive that I was compelled to drop the subject. Gradually, as time passed, his fears appeared to die away, and he had renewed his former habits, when a fresh event reduced him to the pitiable state of prostration in which he now lies.
“What happened was this (вот что произошло). Two days ago I received the letter which I now read to you (два дня назад я получил письмо, которое сейчас зачитаю вам). Neither address nor date is attached to it (на нем не указано ни адреса, ни даты).
“‘A Russian nobleman who is now resident in England (русский дворянин, в настоящее время проживающий в Англии),’ it runs (говорилось в письме: «оно бежит/идет»), ‘would be glad to avail himself of the professional assistance of Dr. Percy Trevelyan (был бы рад воспользоваться профессиональной помощью доктора Перси Тревельяна). He has been for some years a victim to cataleptic attacks (он несколько лет страдает: «является жертвой» от приступов каталепсии), on which, as is well known, Dr. Trevelyan is an authority (/в лечении которой/, как хорошо известно, доктор Тревельян является крупным специалистом: «авторитетом»). He proposes to call at about quarter past six to-morrow evening (он собирается прийти около четверти седьмого завтра вечером), if Dr. Trevelyan will make it convenient to be at home (если доктор Тревельян сочтет это удобным и будет дома: «сочтет удобным находиться /в это время/ дома»).’
“This letter interested me deeply (это письмо крайне заинтересовало меня), because the chief difficulty in the study of catalepsy (поскольку главной трудностью в изучении каталепсии) is the rareness of the disease (является редкость этого заболевания). You may believe, then, that I was in my consulting-room (как вы понимаете, я был в своем кабинете) when, at the appointed hour, the page showed in the patient (когда в назначенный час слуга ввел пациента).
neither [ˈnaɪðǝ], authority [ɔ:ˈƟɔrɪtɪ], convenient [kǝnˈvi:nɪǝnt], patient [ˈpeɪʃ(ǝ)nt]
“What happened was this. Two days ago I received the letter which I now read to you. Neither address nor date is attached to it.
“‘A Russian nobleman who is now resident in England,’ it runs, ‘would be glad to avail himself of the professional assistance of Dr. Percy Trevelyan. He has been for some years a victim to cataleptic attacks, on which, as is well known, Dr. Trevelyan is an authority. He proposes to call at about quarter past six to‑morrow evening, if Dr. Trevelyan will make it convenient to be at home.’
“This letter interested me deeply, because the chief difficulty in the study of catalepsy is the rareness of the disease. You may believe, then, that I was in my consulting-room when, at the appointed hour, the page showed in the patient.
“He was an elderly man (это был пожилой человек), thin (худой), demure (скромный; demure — скромный, спокойный, сдержанный; трезвый, рассудительный, серьезный), and common-place (и ничем не примечательный) — by no means the conception one forms of a Russian nobleman (далеко не /соответствовал/ представлению, которое сложилось о /типичном/ русском дворянине; conception — понимание; представление). I was much more struck by the appearance of his companion (но гораздо больше меня поразила внешность его сопровождающего). This was a tall young man (это был высокий молодой человек), surprisingly handsome (удивительно красивый), with a dark, fierce face (с темным жестоким лицом), and the limbs and chest of a Hercules (сложен как Геракл: «конечности и грудь Геракла»). He had his hand under the other’s arm as they entered (когда они вошли, он поддерживал пациента под руку), and helped him to a chair with a tenderness (и помог ему сесть в кресло с такой нежностью) which one would hardly have expected from his appearance (которую едва ли можно было ожидать от /человека/ такой внешности).
“‘You will excuse my coming in, doctor (простите, что я вошел, доктор),’ said he to me, speaking English with a slight lisp (сказал он мне, говоря по-английски с легкой шепелявостью). ‘This is my father, and his health is a matter of the most overwhelming importance to me (это мой отец, и его здоровье является для меня делом огромной важности).’
“I was touched by this filial anxiety (я был тронут этой сыновней заботой).
‘You would, perhaps, care to remain during the consultation (может, вы хотите остаться = присутствовать во время консультации)?’ said I.
demure [dɪˈmjuǝ], handsome [ˈhæns(ǝ)m], Hercules [ˈhǝ:kjuli:z], filial [ˈfɪlɪǝl]
“He was an elderly man, thin, demure, and common-place — by no means the conception one forms of a Russian nobleman. I was much more struck by the appearance of his companion. This was a tall young man, surprisingly handsome, with a dark, fierce face, and the limbs and chest of a Hercules. He had his hand under the other’s arm as they entered, and helped him to a chair with a tenderness which one would hardly have expected from his appearance.
“‘You will excuse my coming in, doctor,’ said he to me, speaking English with a slight lisp. ‘This is my father, and his health is a matter of the most overwhelming importance to me.’
“I was touched by this filial anxiety.
‘You would, perhaps, care to remain during the consultation?’ said I.
“‘Not for the world (ни за что на свете),’ he cried with a gesture of horror (вскричал он с жестом ужаса = и замахал руками в ужасе). ‘It is more painful to me than I can express (для меня это невыразимая мука: «мучительнее, чем я могу выразить»). If I were to see my father in one of these dreadful seizures (если я увижу отца во время одного из этих ужасных приступов) I am convinced that I should never survive it (я уверен, я этого не переживу). My own nervous system is an exceptionally sensitive one (моя собственная нервная система крайне чувствительная). With your permission (с вашего позволения), I will remain in the waiting-room while you go into my father’s case (я подожду в приемной: «комнате ожидания», пока вы будете изучать болезнь моего отца; to go into — расследовать, тщательно рассматривать, изучать).’
“To this, of course, I assented (разумеется, я согласился: «на это, конечно, я согласился»; to assent — дать согласие, соглашаться), and the young man withdrew (и молодой человек удалился). The patient and I then plunged into a discussion of his case (а мы с пациентом приступили к обсуждению его болезни; to plunge — нырять; погружаться), of which I took exhaustive notes (и я сделал исчерпывающие записи /о ней/; to exhaust — исчерпывать). He was not remarkable for intelligence (он не был выдающимся интеллектом = это был заурядный человек), and his answers were frequently obscure (его ответы часто были нечеткими), which I attributed to his limited acquaintance with our language (что я приписал плохому знанию нашего языка: «ограниченному знакомству с нашим языком»). Suddenly, however, as I sat writing (вдруг, когда я сидел и записывал), he ceased to give any answer at all to my inquiries (он перестал отвечать на мои расспросы), and on my turning towards him I was shocked to see (и, повернувшись к нему, я с ужасом увидел) that he was sitting bolt upright in his chair (что он сидит на стуле очень прямо), staring at me with a perfectly blank and rigid face (и смотрит на меня, а лицо его совершенно бледное и неподвижное; rigid — жесткий, негнущийся, негибкий). He was again in the grip of his mysterious malady (его снова одолел /приступ/ загадочной болезни; to grip — схватить; сжать; овладеть; mystery — тайна, загадка).
