— Я бы так и сделал, если бы не заметил, что вы от волнения просто места себе не находите, — сухо пробормотал Пуаро.
Лили метнула в его сторону быстрый взгляд, и губы её задрожали, как у испуганного ребенка.
— Что… что вы намерены теперь делать, мсье Пуаро?
— Что касается вас, мадемуазель — ничего. Будем считать, что я поверил в вашу историю. А пока съезжу-ка я, пожалуй, в Лондон да повидаюсь с инспектором Миллером.
— А потом? — спросила Лили.
— А потом, — Пуаро с таинственным видом поднял палец, — потом будет видно.
Уже прикрыв за собой дверь, он с усмешкой взглянул на крохотный лоскуток светло-зеленого шифона.
— Изобретательность Эркюля Пуаро, — самодовольно пробормотал он, — как всегда, не знает пределов!
Инспектор Миллер никогда не относил себя к числу почитателей таланта Эркюля Пуаро. Он не принадлежал к той небольшой когорте инспекторов Скотланд-Ярда, которые приходили в восторг, когда маленький бельгиец предлагал им помощь, поскольку уже успели убедиться, что она поистине бесценна. Более того, Миллер всегда считал, что гениальность Пуаро явно преувеличена. Впрочем, на этот раз дело казалось совершенно ясным, поэтому настроение у него было отличное, и когда Пуаро заглянул к нему в кабинет, инспектор встретил его радушно.
— Так, значит, вас наняла леди Аствелл? Жаль разочаровывать вас, дорогой друг, но тут вам ничего не светит. Все и так ясно, как Божий день.
— То есть, вы хотите сказать, что у вас нет ни малейших сомнений, кто убийца?
Миллер ухмыльнулся.
— Ни единого! Какие уж тут сомнения?! Можно сказать, взяли его с поличным.
— Мистер Леверсон уже дал показания, я полагаю?
— Лучше бы он вообще молчал, — раздраженно буркнул инспектор. Заладил одно и то же — пошел дескать, прямиком в свою комнату, а к дяде и не думал заходить. Если учитывать то, что нам известно, он ведет себя просто глупо.
— Ну, так ведь он не знает, что нам уже все известно, — усмехнулся Пуаро. — А кстати, инспектор, какое впечатление произвел на вас молодой Леверсон?
— Глупый молодой идиот.
— Слабохарактерный, скорее всего.
Инспектор утвердительно кивнул.
— Трудно представить, чтобы подобный человек способен на столь хладнокровное убийство? Я бы сказал, что у него… как это у вас, англичан, говорится?… кишка тонка!
— На первый взгляд вы правы, — согласился инспектор. — Но только на первый взгляд. А на самом деле такое случается достаточно часто. Возьмите вот такого трусоватого, избалованного молодого человека, загоните его в угол, но не забудьте напоить перед этим и увидите во что он превратится — в отъявленного головореза! Если хотите знать, слабый человек, загнанный в угол, бывает порой опаснее сильной личности.
— Полностью согласен с вами. Очень тонко подмечено.
Инспектор был явно польщен…
— Конечно, для вас в этом есть и свои преимущества, мсье Пуаро, благодушно заявил он. — Вы-то в любом случае получите свой гонорар. Конечно, я понимаю, вам приходится делать вид, что вы с головой погрузились в расследование, чтобы её милость была удовлетворена. Я все понимаю!
— Вы понимаете много интересного, — пробормотал Пуаро и откланялся.
Следующий визит он нанес адвокату, представляющему интересы Чарльза Леверсона. Мистер Мейхью оказался высоким, сухопарым джентльменом, весьма осмотрительным в своих высказываниях. Он принял Пуаро несколько сухо, но у маленького бельгийца были свои способы, как завоевывать расположение подобных людей. Не прошло и десяти минут, как они разговаривали не только вполне дружески, но даже доверительно.
— Поймите меня правильно, — говорил Пуаро. — Этим делом я занимаюсь исключительно в интересах мистера Леверсона. Таково желание леди Аствелл. Она твердо убеждена в его невиновности.
— Да, да, именно так, — подтвердил мистер Мейхью, правда, без особого энтузиазма.
В глазах Пуаро вспыхнул огонек.
— Похоже, вы не придаете большого значения убеждению леди Аствелл? усмехнулся он.
— Насколько я её знаю, завтра утром она может с таким же жаром доказывать, что с самой первой минуты считала его виновным, — сухо заявил адвокат.
— Да, конечно, её так называемая интуиция — отнюдь не доказательство, — охотно согласился Пуаро. — Но, насколько можно судить, в этом деле все факты, как нарочно, против этого бедного юноши.
— Увы, он только ухудшил дело, когда на допросе в полиции рассказал, как было дело, — продолжал со вздохом адвокат. — И с тех пор твердит, как заведенный, одно и то же!
— Он и вам то же сказал? — поинтересовался Пуаро.
Мейхью кивнул.
— Слово в слово.
— И это-то как раз заставляет вас сомневаться в его словах, — подвел итог Пуаро. — Нет, нет, не стоит возражать, — быстро добавил он, протестующе подняв руку. — Мне это совершенно ясно! В глубине души вы считаете его убийцей. А теперь послушайте, что скажу вам я — я, Эркюль Пуаро. Вот моя версия того, что произошло в тот самый вечер.
— Этот молодой человек возвращается домой. Час поздний, он только что выпил один коктейль, другой, третий, а кроме — виски с содовой на английский манер, к тому же не один раз. Он не то, чтобы пьян в стельку, нет, ему только… как это у вас говорят?… море по колено. Вот в таком настроении молодой Леверсон возвращается домой. Он с трудом открывает дверь своим ключом и нетвердыми шагами поднимается в «Башню» по лестнице. Заглядывает в кабинет и в неярком свете лампы видит своего дядю, склонившегося над письменным столом.
— Как я уже сказал, молодой человек изрядно навеселе, ему сейчас сам черт не брат — и вот он затевает ссору. Он кричит на дядю, оскорбляет его, говорит все, что он о нем думает. Ругательства сыплются градом, одно другого грубее и оскорбительнее. Но молодой Леверсон не понимает, почему дядя в ответ молчит и это приводит его в бешенство. Не зная, как ещё сильнее оскорбить сэра Рубена, он повторяет одно и тоже по нескольку раз, все громче и громче. Он уже почти кричит, но в ответ ни звука. Наконец упорное молчание дяди вызывает в нем неясную тревогу. Он подходит ближе, хватает его за плечо и грубо встряхивает. И тогда… Только попытайтесь представить себе ужас несчастного молодого человека, когда тело его дяди тяжело падает на пол у его ног!
— Вот тут-то наш мистер Леверсон мгновенно трезвеет. С грохотом опрокинув стул, он падает на колени возле тела сэра Рубена. До него, наконец, доходит, что произошла ужасная трагедия. Он чувствует, как что-то теплое и липкое стекает у него по рукам и догадывается, что это такое. Бедняга впадает в панику. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы не было того пронзительного, испуганного крика, который всего несколько секунд тому назад сорвался с его губ и эхом пронесся по всему дому. Машинально он ставит на место упавший стул, потом на цыпочках подкрадывается к двери и вслушивается в царящую вокруг тишину. Ему показалось, что он слышал какой-то неясный звук. И вот он делает отчаянный шаг — пытается представить все так, будто ничего не случилось. Юный Леверсон делает вид, что как ни в чем ни бывало продолжает разговаривать с дядей через открытую дверь.
— Потом он прислушивается, но вокруг по-прежнему тихо. Посторонний звук больше не повторяется. И он убеждает себя, что ему просто померещилось. Дом погружен в покой и тишину, и Леверсон крадучись пробирается к себе в комнату, и только тогда ему приходит в голову, что для него было бы куда лучше сделать вид, что он в этот вечер и близко не подходил к кабинету своего несчастного дяди. Вот так и появляется на свет его нелепый рассказ. Заметьте, в то время Парсонс ещё ни словечка не пророронил о том, что он слышал в ту ночь. Но когда он, наконец, не выдерживает и выкладывает все полиции, для Леверсона уже слишком поздно менять свои показания. Увы, молодой человек не очень-то умен, при том ещё упрям и упорно твердит одно и то же. А теперь скажите мне, мсье, не кажется ли вам, что так все и было на самом деле?
— Ммм, — задумчиво протянул юрист. — Вполне возможно.
Пуаро поднялся.
— Вы, как адвокат, имеете право видеть своего подзащитного, — сказал он, — Попробуйте надавить на него — повторите ему все то, что сейчас услышали от меня, и спросите его, а не так ли случилось на самом деле?
Выйдя на улицу, Пуаро подозвал такси.
— Харли-стрит, дом 348, - приказал он шоферу.
Внезапный отъезд Пуаро в Лондон явился полной неожиданностью для леди Аствелл, тем более что маленький бельгиец даже словом не обмолвился о своем предполагаемом отъезде. Он отсутствовал целый день. Когда же он вернулся, то услышал от Парсонса, что леди Аствелл желает побеседовать с ним, и чем раньше, тем лучше. Хозяйка дома ждала его в своем будуаре. Войдя туда, Пуаро обнаружил леди на диване: голова её утопала в подушках, лицо казалось неожиданно бледным и изможденным. Словом, она выглядела значительно хуже, чем в тот день, когда он увидел её в первый раз.
