— Хорошо, а если бы она сказала, что не видела?
— Я предупреждал тебя, Арчи, что даже ради твоих прекрасных глаз не стану отвечать на гипотетические вопросы.
— Что ж, это проще всего.
Вулф сокрушённо покачал головой.
— Отвечать на них означало бы признать твоё право на такой способ объяснений. Что же, я уже привык и большего от тебя не жду. Как, чёрт возьми, я могу знать, что бы я сделал, если бы да кабы!.. Может, просто пожелал бы ей доброй ночи. Может, искал бы другой закрепитель. А может, ничего бы не делал. Может, да, а может, нет. А что бы ты делал, если бы твоя голова была повёрнута задом наперёд и подошло время обеда?
Я улыбнулся.
— Ну, с голоду я бы не умер. Да и вы тоже. Это могу сказать с уверенностью. Но как вы узнали, что Маттеи убит?
— Я этого не знал, пока не пришёл О'Грэйди. Ты же слышал, что я ему говорил. Если полиция пришла с обыском к Маттеи, значит, уголовное преступление или убийство. Первое, в свете всех других фактов, было маловероятным.
— Хорошо. Я припас свой главный вопрос под конец. Кто убил Барстоу?
— Угу, — тихо буркнул Вулф. — Тут уже надо создавать другую картину, Арчи, а она будет стоить денег. Она дорого обойдётся тому, кто захочет её купить, и принесёт солидный куш художнику. Один из её персонажей стоит таких затрат. И, чтобы продолжить избитую метафору, добавлю: мы не установим свой мольберт до тех пор, пока не будем уверены в комиссионных. Однако, если говорить откровенно, это не совсем так. Грунтовку фона, я думаю, мы начнём уже завтра, когда тебе удастся привезти сюда мисс Фиоре.
— Я готов привезти её хоть сейчас, если позволите. Сейчас всего лишь начало десятого.
— Нет. Слышишь, какой дождь за окном? Сделаем это завтра.
Я понял, что спорить бесполезно, поэтому, полистав без интереса пару журналов и почувствовав, что тупею от безделья и скуки, я накинул плащ и отправился в кино.
Только самому себе я мог признаться, что на душе неспокойно. Такое случалось со мной не раз, но я не собирался к этому привыкать. Я был абсолютно уверен, что Вулф не позволит нам потерпеть неудачу. У него наверняка есть что-то в запасе. И всё же время от времени сомнения одолевали меня. Я, пожалуй, никогда не забуду тот случай, когда Вулф уличил в мошенничестве президента одного из банков, вернее, это сделал я на основании единственной улики — ручки без чернил на его столе. Помню, как мучили меня сомнения, и успокоился я лишь тогда, когда стало известно, что спустя час банкир пустил себе пулю в лоб. Помню, как до этого уговаривал Вулфа умерить свой натиск на него. Больше я уже никогда не пытался делать такого.
Когда я говорил хозяину, что никто не застрахован от ошибок, он отвечал: «Ты видишь факт, Арчи, и ты ему веришь, но у тебя нет чутья на всё явление в целом». После этого я даже посмотрел это слово в словаре, чтобы понять, чего я не разумею, но, увы, умнее не стал. Просто я перестал спорить с Вулфом, ибо понял, что это бесполезно.
Чувство, подобное тому, что я испытывал и раньше, сейчас снова охватило меня. Мне необходимо было всё обдумать, поэтому я накинул плащ и пошёл в кино, где, сидя в темноте и уставившись на экран, позволил своему мозгу думать, что ему хочется. Так я довольно быстро понял, как Вулф пришёл к своему выводу. Кто-то решил убить Барстоу. Назовём его Икс. Он помещает в газете объявление, что требуется специалист, способный выполнить заказ. Он оговаривает, что ему нужен человек, который собирается покинуть страну. Если, паче чаяния, его потом разберёт любопытство, это уже не будет представлять опасности. Карло Маттеи откликнулся на объявление и получил заказ на конструирование некоего пускового устройства, которое можно легко вмонтировать в клюшку для гольфа. При ударе головкой клюшки по мячу устройство срабатывает по принципу спускового крючка и из полой ручки клюшки на немалой скорости выбрасывает иглу. Заказчик мог представить это как изобретение для демонстрации какой-нибудь комиссии по гольфу в Европе или что-нибудь в этом роде. Он так щедро оплатил заказ, что Маттеи решил отложить отъезд в Италию. Видимо, это не устраивало заказчика, они повздорили, и Маттеи обещал отплыть следующим пароходом. Мистер Икс тем временем решил использовать клюшку в задуманных целях, не дожидаясь отъезда Маттеи. Он положил её в сумку Барстоу (разумеется, она не должна была отличаться от обычных клюшек для гольфа). А потом случилось так, что в понедельник утром Маттеи прочёл в газете извещение о смерти Барстоу, и, благополучно сложив два и два, всё понял. Сделать это было нетрудно, учитывая, что он знал, что именно изготовил, и сколько ему за это ему заплатили. Мистер Икс позвонил ему, они встретились. Маттеи поделился с ним своими догадками и попытался его шантажировать. Мистеру Иксу на сей раз не понадобились хитроумные устройства. Не откладывая, он пустил в ход самый обыкновенный нож, который предусмотрительно не стал вынимать из раны из-за опасений, что кровь испачкает сиденье машины. После этого он какое-то время кружил по Вестчестерским холмам, пока не нашёл укромное местечко, где и спрятал в кустарнике тело Маттеи. Лишь тогда он вынул нож из раны и по дороге бросил его в какой-нибудь водоём. Вернувшись домой не слишком поздно, он, видимо, выпил пару рюмок виски и завалился спать. А утром, облачившись в визитку вместо обычного делового костюма, отправился на похороны своего друга Барстоу.
Конечно, именно такую картину нарисовал себе Вулф, и она была безукоризненна. Но посидев в тиши кинозала, я пришёл к заключению, что, хотя она построена на одних фактах и никаких передёргиваний не заметно, по идее она столь же оригинальна, как те, что рождались в головах наших предков ещё до Коперника. Они тоже добросовестно использовали все известные им факты, чтобы доказать, что Солнце вертится вокруг Земли, а не Земля вокруг Солнца. Но как быть с фактами, что остались неизвестными? А ведь они есть. Требуя эксгумации, Вулф рискует не только десятью тысячами долларов, но и своей репутацией. Однажды один из его клиентов сказал, что он счастливчик и ему всегда везёт, поэтому-то он так чертовски беспечен. Мне тогда эта характеристика шефа понравилась, да и ему тоже. И тем не менее я не мог не думать о том, что будет, если вскрытие покажет, что Барстоу умер от тромба, а в его теле никаких инородных предметов не обнаружится. То-то повеселятся все — от окружного прокурора до последнего постового на пляжах Нью-Йорка. В течение недели это заменит им все другие виды развлечений и сэкономит обычные расходы на дневные сеансы мультфильмов с Микки-Маусом. Я не так уж был глуп, чтобы не понимать, что от ошибок никто не застрахован, но тот, кто создал себе нимб абсолютной непогрешимости, как, например, Ниро Вулф, не имеет права на ошибку.
И всё же я был глуп. Доводя себя до крайней степени раздражения своими сомнениями, я потом каждый раз убеждался, что Вулф прав. С этим сознанием я и вернулся домой, но Вулф уже лёг спать.
На следующее утро я проснулся, когда ещё не было семи, но не встал, а решил понежиться в постели. Всё равно заняться было нечем, а за Анной Фиоре ехать ещё рано, поскольку Вулф освободится лишь к одиннадцати. Позёвывая, я лежал, разглядывая весёлый пейзаж на стене и фотографию родителей, а затем закрыл глаза. Нет, не для того, чтобы снова погрузиться в сон, ибо я уже вполне выспался, а для того, чтобы прислушаться к многообразию звуков за окном. Но вскоре мне помешал стук в дверь. Это был Фриц.
— Доброе утро, — приветствовал его я. — На завтрак мне, пожалуйста, сок грейпфрута и маленькую чашечку шоколада.
Фриц улыбнулся.
— Доброе утро. Там внизу — джентльмен, он хочет видеть мистера Ниро Вулфа.
Я быстро сел на постели.
— Кто он?
— Назвался Андерсоном. Визитной карточки при себе не имеет.
— Вот как! — Я спустил ноги на пол. Ну и ну. — Он не джентльмен, Фриц, а всего лишь новоиспечённый богач, «нувориш», как говорят французы. Мистер Ниро Вулф надеется в скором времени облегчить его карманы. Скажи ему… нет, ничего не говори. Я сейчас спущусь.
Я быстро ополоснул лицо холодной водой, наспех оделся, кое-как прошёлся щёткой по волосам и спустился вниз.
Андерсон и не подумал встать со стула, когда я вошёл. Он так загорел, что, встреться он мне на улице, я бы его не узнал. Он выглядел невыспавшимся и раздражённым и причёсан был так же наспех, как и я.
— Я — Арчи Гудвин, — представился я. — Вы, очевидно, не помните меня.
Он не шелохнулся на стуле.
— Возможно. Прошу извинить, но мне нужен Вулф.
— Понимаю, сэр. Но вам придётся подождать. Мистер Вулф ещё не встал.
— Надеюсь, ждать не долго?
— Трудно сказать. Я сейчас узнаю. Прошу меня извинить.
И я удалился в холл, где постоял у подножья лестницы, ведущей на второй этаж, раздумывая, такой ли это случай, чтобы заставить Вулфа изменить своим привычкам. Было без четверти восемь. Наконец я решил подняться и, приблизившись к запретной десятифутовой черте перед дверью Вулфа, нажал кнопку на стене.
