Вчера вечером Лэрри, обмениваясь с ним вещами, дал ему четкие указания:
— Храните оба билета, старина. Тот, что на мое имя, — ваш. Но держите при себе и билет Джой. Зарегистрируйте ее присутствие, назвав номер места, и до последней секунды клянитесь, что она придет. В действительности Джой останется со мной, но никто не узнает, что она не улетела, кроме сотрудников авиалинии, а им заплачено.
— Но разве ваш дядя ее не ожидает? — спросил Билл.
— Ожидает.
— И что же случится, когда она не появится?
— Гей будет вне себя. Знаете почему? Он хочет, чтобы моя невеста присутствовала, когда я… когда вы будете навещать его каждую неделю… хочет мучить и унижать меня у нее на глазах. Конечно, надо было снабдить вас фальшивой невестой — только настоящей леди, иначе Гей этого не вынесет. Но вряд ли вы знаете здесь какую-нибудь девушку, которая согласилась бы… Да и все равно уже слишком поздно.
Стоя в нише перед входом в сигарную лавку, Билл вертел в руках билеты. Внезапно его осенило.
Что, если Джой намерена лететь с ним в этом самолете?
Это объяснило бы ее сегодняшние действия. Рвать ее билет не имеет смысла — она сошлется на оплаченный заказ на ее имя, назовет себя и останется с ним в качестве невесты Лэрри Херста. Билл не мог это предотвратить. Если Джой не осмелится его выдать, он не сможет выдать ее.
Как бы то ни было, он не станет связываться с девушкой — пусть даже ослепительно красивой, — которая ему не по душе. Челюстные мышцы Джой казались чересчур жесткими, а темно-красные губы — чересчур опытными. К тому же он сильно подозревал ее в убийстве.
В витрине лавки, справа от Билла, послышался щелчок механизма. Билл обернулся. Шесть маленьких ангелочков двигались вокруг стеклянного диска. За ними виднелась надпись: «Лучшие импортные трубки, 49 центов». Слева сидела большая французская кукла.
За исключением разделенных пробором черных волос, кукла не имела никакого сходства с Джой. Но Билл ощущал необходимость привести в порядок свои мысли, поэтому он начал мысленно, даже не шевеля губами, задавать кукле вопросы и воображать, что бы ему ответила Джой.
— Вы отравили Лэрри, не так ли? — начал Билл. — Логически вы наиболее вероятная подозреваемая.
Джой в виде французской куклы широко открыла глаза и недовольно надула губы.
— Вы не только несправедливы, но и глупы, дорогой мистер Досон! Зачем мне было убивать Лэрри?
— Вы хотели убить не его, а меня, мисс Теннент. Это в мой стакан вы добавили яд, но вы не видели, как мы с Лэрри поменялись стаканами. Вы сидели к нам спиной, слушая проигрыватель, и ни о чем не догадывались вплоть до первых судорог Лэрри. Тогда вы убежали.
— А по какой причине я могла хотеть отравить вас, дорогой Билл?
— Потому что вы не желаете отказываться ни от чего, что вознамерились заполучить.
— Право же, вы делаете меня необычайно волнующей личностью! Тем не менее…
— Вы решили, что Лэрри должен поехать в Англию и получить наследство. Изменение плана привело вас в бешенство. Дважды вы заявили, что это моя вина — что, если бы не появился «дорогой мистер Досон», Лэрри никогда бы не подумал о перевоплощении. В ваших глазах я был главным злодеем и основным препятствием. У вас достаточно ума, мисс Теннент, но мало понимания.
— Понимания мужчин? Не смешите меня!
— Понимания людей. Вы не могли понять, почему Лэрри так нервничает из-за своего дяди. В каждом вашем замечании сквозила насмешка. Вы заставили его подписать эту бумагу, вы клялись, что с ним все будет в порядке, если он вернется в Англию и встретится с дядей…
— Какая поразительная память, дорогой Билл!
— Даже несостоявшийся историк должен уметь запоминать факты. Когда мы вышли из такси у «Дингалы», вы умоляли Лэрри бросить эту затею и сказали, что просите его «в последний раз». Если бы меня убрали с дороги, Лэрри пришлось бы ехать в Англию. Вы пытались отравить меня, но вместо этого убили Лэрри.
— Дорогой Билл, каким образом я могла добавить яд в ваш или в его стакан?
Этот вопрос поставил Билла в тупик.
— Не знаю! — мысленно крикнул он.
— Сообщения в прессе, — продолжала воображаемая Джой, — были в некоторых отношениях весьма точны. Исключая меня и той девушки в сером, в баре были только мужчины. Они смотрели не на вас и Лэрри, а на меня. Двое молодых людей наблюдали за мной, явно думая, как было бы здорово… И милый старый джентльмен, подсматривавший сквозь дырку в газете, думал о том же. Мужчины глупы, не так ли? Но все они утверждают, что я ни разу не приближалась к вам и к Лэрри. Тогда каким же образом я могла…
— Я уже признался, что не знаю этого!
— Полиция почти всегда бывает права, верно? — беспечно добавила Джой в обличье куклы. — Бедный Лэрри был сам не свой. Вот почему он подсыпал яд себе в стакан. И бедная я! Что мне теперь делать?
— Вы думали о том, чтобы полететь со мной в Англию?
— Что, если так?
— Вас остановят.
— Посмотрим.
— Не сомневайтесь! Кроме того, почему вы мной интересуетесь? Я не богат.
— Вы не должны считать меня корыстолюбивой, дорогой мой. Но вы новый Лэрри Херст, и ваш дорогой дядя Гей… Какая жалость, что вы любите томных женщин с влажными глазами вроде вашей Марджори. Вы не можете ее забыть?
— Марджори Блер? Она замужем. Я должен забыть ее!
— Но, дорогой, это просто великолепно! Вы ведь не находите меня отталкивающей? Думаю, я пришлась бы вам по вкусу, если бы… Некоторые американские термины чудовищно вульгарны, но весьма выразительны.
«Черт возьми! — мелькнуло в голове у Билла. — Ведь образ Джой может думать только то, что думаю я. Неужели я лелеял о ней похотливые мысли, сам того не зная? Но она не должна попасть на этот самолет!.. Времени еще много. Можно позволить себе хотя бы час забвения».
Такси доставило Билла на Четвертую авеню, за перекрестком с Четырнадцатой улицей. В букинистическом магазине он обрел желанный покой, купив целую стопку книг по истории, которая была его страстью, включая еще незнакомый ему труд о Гражданской войне в США и «Францию во власти террора» Ленотра.
Вернувшись на Парк-авеню, Билл чувствовал себя освежившимся, словно побывал в турецкой бане, а не шарил по пыльным книжным полкам. Он вспомнил о Джой, только оказавшись в своей прохладной и темной спальне в «Уолдорфе».
Постаравшись выбросить из головы мысли о Джой, Билл прижал книгой открытый паспорт Лэрри и начал копировать подпись «Лоренс X. Херст». Он практиковался в подделке добрых два часа, сжигая каждый использованный лист. Хотя первые попытки выглядели скверно, ему постепенно удалось добиться некоторых успехов. Часы Лэрри, лежащие на туалетном столике возле серебряной зажигалки, безжалостно тикали. Рано или поздно ему предстоит общение с персоналом отеля.
Поднявшись, Билл тряхнул затекшим запястьем и направился к телефону.
— Стол дежурного, пожалуйста, — сказал он, садясь на кровать. Вскоре в трубке послышался вежливый мужской голос, и Билл постарался взять себя в руки. — Это мистер Лоренс Херст из номера 932…
— Да, сэр. Я узнал ваш голос.
— Вы узна… — Билл оторвал трубку от уха и ошеломленно уставился на нее. Насколько он помнил, голос Лэрри ничуть не походил на его собственный. — Простите, — извинился Билл, снова поднеся трубку к уху. — Я хочу оплатить счет, так как сегодня в пять часов улетаю в Англию.
— Да, сэр. Э-э… мисс Джой Теннент, полагаю, летит тем же рейсом?
— Насколько я знаю, да, — небрежно отозвался Билл. — А счет мисс Теннент…
— Боюсь, вам нужно позвонить в офис кассира, сэр. Но если вы подождете, я все узнаю.
Последовала долгая пауза. Как же остановить Джой, не устраивая сцены и не выдавая ее?
— Счет мисс Теннент уже оплачен, сэр, — заверил его вежливый голос. — Она выписалась из отеля рано утром и забрала багаж, не оставив ни сообщений, ни адреса. Но я не сомневаюсь, что она с вами встретится.
— Я тоже. Так как я не могу взять на самолет багаж весом более шестидесяти шести фунтов, откуда я могу отправить остальные вещи по морю?
— Прямо из отеля, сэр. Соединить вас с офисом?
— Нет, спасибо, я сам туда спущусь. Еще один вопрос: откуда отправляется транспорт БОАК?
— Прямо отсюда, сэр. Лимузин в аэропорт стоит у выхода на Сорок девятую улицу. Советую быть там без четверти четыре и погрузить багаж… Вовсе нет, благодарю вас.
С приближением новой опасности время ускорило темп. Билл спустился вниз, оплатил свой счет, договорился об отправке морем сундука и одного чемодана, изобразил подпись Лэрри неразборчивыми каракулями, какими всегда подписываются в спешке при соблюдении формальностей, и снова поднялся в номер, не вызвав подозрений.
Он быстро упаковал большой чемодан с ассортиментом одежды. Лэрри был прав — рубашки и пиджаки подошли ему, хотя портной Лэрри оставлял слишком много места для плеч. А вот брюки оказались еще длиннее, чем предполагал Лэрри. Придется подшить их в Лондоне. В чемодан влезло все необходимое, включая бритвенный прибор Лэрри, купленную Биллом зубную щетку и все букинистические книги, кроме одной.
