– Старшей сестре?
– Ну да. У врачей вместо секретарш бывают старшие сестры.
Делла Стрит поколдовала над телефоном и кивнула адвокату.
– Алло, это Перри Мейсон, адвокат, я очень хотел бы поговорить с доктором Олмом. Если это невозможно, тогда я бы просто хотел задать ему вопрос, на который ему легко будет ответить. Дело крайне срочное.
Женский голос на другом конце провода сказал:
– Я его старшая сестра. Может быть, вы соблаговолите задать этот вопрос мне, поскольку доктор очень занят и освободится не скоро?
– Я ведь не ошибаюсь, доктору Олму поручено судом осмотреть Гораса Шелби до начала судебного заседания, которое должно состояться…
– Я уверена, что доктор не станет разговаривать ни с вами, ни с кем другим по этому вопросу!
– Я этого и не хочу. Меня просто интересует, не нарушу ли я планов доктора, если сейчас поеду навестить мистера Шелби в санаторий «Гудвилл»?
– Вне всякого сомнения, он не будет против. Но при условии, что вы ничем не расстроите и не встревожите больного. Вы ведь один из адвокатов по делу?
– Да.
– Постарайтесь не волновать его, он легковозбудим.
– Благодарю вас, вы очень внимательны… Кстати, в какой палате он находится?
– По-моему, он лежит в изоляторе. Сейчас посмотрю… Совершенно верно, бокс 17.
– Еще раз большое спасибо.
– Не за что.
– Не забудьте передать доктору, что я звонил.
– Непременно.
Мейсон повесил трубку улыбаясь:
– Если тебе нужны сведения, то самое правильное – действовать открыто.
Дрейк расхохотался:
– Хороший частный детектив раздобыл бы тебе информацию через двое суток при оплате пятьдесят долларов в день… Мне поехать с тобой, Перри?
– Нет, мне думается, лучше ехать одному.
– Знаешь, в таких местах служащие не отличаются любезностью.
– В определенных ситуациях и я не ягненок, – хмыкнул Перри Мейсон.
Санаторий «Гудвилл» и дом отдыха в Эль-Мираре представляли собой сочетание бывшего мотеля и старинного трехэтажного особняка с большим участком.
Теперь они были окружены деревянным забором, причем на окнах мотеля и на первом этаже большого здания имелись либо замысловатые железные украшения-решетки, либо самые обычные, набитые крест-накрест доски.
Перри Мейсон оглядел все это, немного подумал, затем, не таясь, прошел сквозь ворота по широкой подъездной дороге к парадной двери, над которой красовалась надпись: «Администрация».
Объявление сбоку было менее импозантным: «Требуется молодая особа с покладистым характером для общих работ». Мейсон несколько удивился подобной формулировке, потом решил, что это писала не женщина. Аналогичное объявление было приклеено сбоку на оконном стекле. Написаны они оба были от руки, и Мейсон сообразил, что в данном учреждении кадры поломоек и уборщиц не задерживаются, а найти замену нелегко.
Мейсон вошел в контору.
Длинная стойка делила помещение пополам. С внутренней стороны находились коммутатор и стул. По другую сторону – стол, заваленный бумагами, старенький вращающийся стул и два простых кресла с прямыми спинками. Тут же – нечто вроде стеллажа с ячейками для почты, над которыми были написаны номера комнат.
На коммутаторе горела лампочка и что-то гудело – кто-то пытался прозвониться в пансионат.
Мейсон подошел к стойке.
Из двери, находившейся в дальней стороне помещения, торопливо вышла женщина средних лет. Едва взглянув на Мейсона, она поспешила к коммутатору и надела наушники:
– Алло… Санаторий «Гудвилл».
Послушав немного, она ответила:
– Его еще нет. Я предупредила секретаря. Он зайдет, как только вернется… Нет, я не могу сказать, когда он вернется… Да, он вам позвонит, доктор… Сразу же, как вернется. До свидания.
Она вытащила штекер и как-то неохотно повернулась к адвокату:
– А вам что нужно?
– У вас здесь находится Горас Шелби…
Женщина моментально как бы окаменела, глаза приобрели отчужденное выражение.
– Ну и что?
– Я хочу его видеть.
– Вы родственник?
– Я адвокат.
– Его?
– Его родственницы.
– Приемные часы окончились.
– Но мне крайне важно его видеть.
Она решительно покачала головой:
– Вы должны являться в определенное время.
– А когда именно?
– От двух до трех часов дня.
– Вы хотите сказать, что я не смогу видеть его до завтрашнего дня?
– Я не уверена, что и завтра вы его увидите. Вам надо сначала поговорить с доктором. У мистера Шелби состояние пока еще не из блестящих. Против его фамилии есть пометка «Посетителей не пускать»… Как вы себя назвали?
– Мейсон. Перри Мейсон.
– Я скажу доктору, что вы приходили.
– Какому доктору?
– Доктору Бекстеру. Тиллиману Бекстеру. Он директор санатория.
– Он врач?
– У него имеется лицензия на заведование санаторием. Это все, что мне известно. И я думаю, что вам не имеет смысла сюда возвращаться. Вряд ли Горас Шелби будет в состоянии принимать посетителей.
Она резко повернулась к нему спиной и скрылась за дверью, показывая, что разговор окончен.
Мейсон вышел во двор, быстро осмотрел место и пошел к своей машине.
Около нее стоял какой-то человек.
– Вы доктор, назначенный судом? – спросил он. Мейсон задумчиво посмотрел на человека:
– Какой доктор, какой суд?
– По делу Шелби.
– А что?
– Я хочу поговорить с вами.
– Могу ли я узнать, на какую тему?
– Вы не ответили на мой вопрос – вы доктор, назначенный судом?
– Нет. Я Перри Мейсон, адвокат. Так для чего же вам понадобился док…
Человек не стал дожидаться, пока он закончит фразу, бегом пустившись к машине, стоявшей недалеко от автомобиля Мейсона, нырнул в нее, сказал что-то водителю, и машина сорвалась с места.
Мейсон попытался разглядеть номер, но машина была уже слишком далеко, так что он смог разобрать только то, что она из Невады.
Мейсон притворился, будто возвращается в санаторий, на самом же деле обошел машину кругом, вынул из кармана ключ, сел за руль и рванул с места.
Однако машины с невадским номером не было видно: она, по всей вероятности, свернула на боковую улицу.
Адвокат проехал несколько кварталов, все еще надеясь разыскать таинственную машину, но она как сквозь землю провалилась.
Тогда он вернулся к себе в контору.
Делла сразу же сообщила ему, что звонил доктор Олм. Он просил передать, что готов поговорить с адвокатом в любое время, как только тот вернется.
Мейсон кивнул.
– Герти закрыла контору и пошла домой. С ним говорила я сама. Вас соединить?
Она быстро набрала нужный номер:
– Доктора Олма, пожалуйста. С вами будет говорить мистер Мейсон. – Она кивнула адвокату.
Мейсон взял трубку:
– Алло! Перри Мейсон.
– Доктор Грантланд Олм. Мейсон, вы хотели со мной поговорить?
– Да. Как я понял, судья Пеллингер поручил вам побеседовать с Горасом Шелби и выяснить его физическое и психическое состояние.
– Правильно.
– Вы собираетесь скоро с ним повидаться?
– Я не могу увидеть его раньше завтрашнего утра. Но я предупредил дежурного, что буду в санатории в десять часов.
– Стоило ли предупреждать их о времени вашего приезда?
– Думаю, да. Потому что я предупредил, чтобы сегодня после восьми часов ему не давали никаких наркотических средств, чтобы мне подготовили описание всех лекарств, которые ему были выписаны, и что при осмотре в комнате не будет никого, кроме моей ассистентки.
Мейсон широко улыбнулся:
– Благодарю вас, доктор. Теперь мне ясно, почему суд назначил именно вас для проведения экспертизы… Я как раз намеревался спросить вас, будут ли приняты меры предосторожности для того, чтобы пациент был поставлен в совершенно объективные условия.
– Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Я даже могу добавить, что существуют определенные наркотические средства, которые при внутривенном вливании вызывают у больного сон. Но человек при этом теряет ориентацию и даже становится на некоторое время невменяемым. Особенно если он страдает атеросклерозом.
– Можно ли обнаружить, что эти наркотики применялись?
– И да, и нет. Если я заподозрю нечто подобное, я проверю кровь пациента, но и без этого не так трудно сказать, естественное ли это состояние или вызванное искусственно. Доказать труднее.
Мне известно все про вас и вашу репутацию, мистер Мейсон. Я слышал, что вы представляете племянницу Шелби, или ту молодую особу, которая считала себя его племянницей. Говорят, что она за ним преданно ухаживала и очень его любила. Могу по секрету добавить, что администрация санатория принялась спорить со мной, когда я запретил после восьми часов вводить мистеру Шелби какие-либо препараты. Якобы пациент беспокойный, легко раздражается, не спит по ночам, так что ему необходимо снотворное.
Тогда я спросил, какое именно снотворное они используют, и мы по этому поводу снова поспорили. Мне пришлось все же назначить одно совершенно невинное средство, которое не может оказать никакого вредного воздействия. Нет нужды говорить вам, что я намерен самым тщательным образом разобраться в этом деле. Так меня просил судья, хотя в этом предупреждении, собственно, не было нужды.
