Плеск воды из родника, прекратившись ненадолго, вновь послышался в темноте — одну оросительную канаву перекрыли, а другую открыли. Эллери понимал, что Учитель ведет его к дому, где он провел прошлую ночь.
— Сколько лет, Учитель, Квинан существует здесь? — спросил Эллери.
— Три поколения.
— Вы очень стары. Помните ли вы, когда была основана община?
Учитель не ответил. Когда он заговорил вновь, его голос звучал очень тихо:
— Завтра будет новый день, Элрой. Это твой дом. Да храни тебя Вор'д.
В крепком рукопожатии старика Эллери почудилась легкая дрожь.
* * *
Позднее, лежа на соломенном тюфяке, Эллери прислушивался к кваканью лягушек в канаве. Уже смыкая веки, он думал о лягушке, мечущей икру в стоячих водах, затем о головастиках, вначале молчаливых, но со временем выползающих на землю и начинающих издавать звуки. Погружаясь в сон, Эллери услышал человеческий голос: «А все-таки мир не стоит на месте...»
Эллери заканчивал завтрак в общественной столовой, когда его прервали. Несмотря на благие намерения, он проспал и находился в столовой один, за исключением обслуживающего персонала. Всю ночь Эллери ворочался на тюфяке, жалея, что не принял одну из красных капсул из маленького пузырька в его саквояже. К тому же ему недоставало кофе. Травяной чай, возможно, был очень полезен, но не подходил для натянутых до предела нервов.
Тишину разорвал взволнованный голос:
— Квинан!
Молодой человек, моющий соседний стол, бросил испуганный взгляд на Эллери и отвернулся.
— Элрой Квинан! — Голос звучал ближе.
В столовую ворвался Преемник — его ангельское лицо пылало, длинные волосы смешивались с завитками бородки.
— У меня для тебя сообщение... — На секунду Эллери подумал, что кто-то из внешнего мира отыскал его — одна мысль об этом заставила его вздрогнуть. Но Преемник добавил: — От Учителя. Он просит тебя сразу же прийти в священный дом!
И юноша выбежал на улицу.
Эллери вскочил и устремился следом. Но молодой Преемник спешил в другом направлении, очевидно, выполнять какую-то миссию, и Эллери быстро зашагал к Дому Священного Собрания. Он уже собирался открыть дверь, но вспомнил о табу, дважды потянул веревку колокола и стал ждать.
Бабочки плясали между миром света и миром тени. Откуда-то доносились звуки топора, колющего дрова. Воздух был напоен запахами земли, воды и растений.
Когда дверь священного дома открылась, мимо проезжал мальчик верхом на ослике.
— Учитель... — заговорил Эллери.
— Учитель, — поприветствовал мальчик.
— Да будет благословен Вор'д, — ответил Учитель обоим.
Его орлиные черты смягчились при взгляде на ребенка, и он поднял руку в жесте благословения. «Иди в красоте», — говорят, прощаясь, индейцы-навахо. Поистине этот старик ходил в красоте.
Мальчик довольно улыбнулся, потом заметил Эллери, и улыбка увяла.
— Да будет благословен Вор'д, — быстро пролепетал он и поднял руку в ответном жесте.
— Входи, — сказал старик Эллери и закрыл за ним дверь.
На сей раз они не садились за стол и не задерживались у пустых комнат Преемника. Учитель повел Эллери к единственной двери собственной комнаты. Свет, отбрасываемый лампой над дверью санктума в зал собраний, проникал и в комнату Учителя с ее скудной темной мебелью, но ее освещала не только эта лампа. Здесь были три высоких и очень узких окна шириной не более нескольких дюймов — одно в дальней стене напротив двери и по одному в боковых стенах. Через эти щели просачивались солнечные лучи, встречаясь в центре комнаты, где стояла кровать, купаясь в солнце. Эллери понял, что три стены с окнами — внешние, и комната Учителя является крылом здания. Аналогичное крыло с другой стороны образовывали две меньшие комнаты Преемника.
Комната Учителя походила на монашескую келью. Узкую деревянную кровать покрывали овечьи шкуры — ее матрас — и тонкое одеяло. С каждой стороны изголовья стоял маленький квадратный столик, в середине каждой из боковых стен — грубо сколоченный стул, а в двух углах по диагонали друг от друга — по табурету. Сама комната была квадратной.
Эта идеальная симметрия позволяла легко заметить любое ее нарушение. А нарушение, безусловно, имелось. Следуя указующему персту Учителя, Эллери посмотрел на крышку левого столика. На ней, ближе к углу, лежал браслет из какого-то тусклого металла, к которому был прикреплен ключ.
— Прошлой ночью кто-то передвинул ключ. — Видя, что Эллери озадачен, Учитель добавил: — Значит, кто-то без моего ведома входил в мою комнату. Это серьезное дело, Элрой.
— Как вы можете быть уверены, что ключ передвинули? — спросил Эллери.
Старик объяснил ему. Каждую ночь, прочитав молитву, он снимал браслет и клал его на самую середину стола.
— Симметрия — мой образ жизни, Элрой. Я считаю ее чистейшей из всех эстетических форм.
Это удивило Эллери, который не замечал в деревне особой заботы об эстетике.
— ...А когда я проснулся сегодня утром, то обнаружил браслет там, где он теперь — не в центре стола, а почти в углу, и понял, что кто-то входил в мою комнату, пока я спал. И куда более серьезно...
— То, что кто-то тайком вошел в священный дом, не позвонив в колокол?
Учитель кивнул, глядя на Эллери глазами пророка.
— Это не обязательно так, — заметил Эллери.
— То есть как не обязательно? Правда, я сплю очень чутко, но тем не менее браслет передвинули. Я не могу сосчитать годы, когда я спал здесь, и ничего подобного не происходило. Это знак? Предупреждение?
Эллери огляделся вокруг, разглядывая по очереди каждое из узких окон.
— Через эти окна не мог бы пролезть даже маленький ребенок. Но кто-то мог дотянуться до стола удилищем... Нет, — сказал он, заметив непонимание на лице старика. — Удочек здесь нет. Тогда шестом или длинной палкой. С ее помощью можно было поднять браслет со стола, протащить через окно, а потом вернуть назад.
— Но зачем? — с беспокойством спросил Учитель.
Эллери подобрал ключ. Он был из того же тусклого металла, что и браслет, выглядел грубым и исцарапанным, но на ощупь оказался гладким — слишком гладким. Эллери поднес его к носу. Этот странный едкий запах...
— Вы разводите здесь пчел? — спросил он.
— Да, хотя их немного. Большую часть меда мы сохраняем для больных. А воск...
— Вот именно, — кивнул Эллери. — Воск. Кто-то ночью сделал восковой отпечаток ключа и изготовил — или готовит теперь — дубликат. Но от чего был этот ключ?
— Это ключ от двери санктума — запретной комнаты, — сказал старик. — Он единственный и хранится у меня, так как только я могу туда входить. Даже Преемник не может меня сопровождать. Или я уже говорил тебе это?
Они умолкли. Тишину нарушали отдаленные звуки коровьего колокольчика, рев осла и стук топора. Где-то дети пели простую песню. Что нужно было прятать в санктуме, обладая такими сокровищами?
Эллери задал этот вопрос.
Старик сел на табурет и задумался, опираясь локтем на колено и прижимая ладонь ко лбу. Наконец он встал и подал Эллери знак следовать за ним. Они вышли в зал собраний и остановились под лампой, горящей над запертой дверью.
— Тебе будет позволено войти, — с трудом вымолвил Учитель.
— Нет, — быстро сказал Эллери.
— Если ты здесь, чтобы открыть нам путь, то можешь открыть и эту дверь.
Но Эллери не мог заставить себя сделать это. По какой бы странной ошибке его ни принимали за ожидаемого Гостя, зайти в святая святых, воспользовавшись этим, означало бы осквернить ее.
— Нет, Учитель. По крайней мере, не сейчас. Но вы идите туда и осмотритесь как следует. Если что-то пропало или находится не на своем месте, сообщите мне.
Старик кивнул, взял из ниши в стене кувшин, газ и кусок материи и вымыл лицо, руки и ноги, бормоча молитву. Все еще шевеля губами, он отпер дверь и в почтительном молчании шагнул в запретную комнату.
Время шло. Эллери терпеливо ждал.
Наконец Учитель вернулся.
— Из санктума ничего не пропало, Элрой. Все на своем месте. Что же это значит?
— Не знаю, Учитель. Но я уверен, что кто-то сделал дубликат ключа от священной комнаты. Очевидно, в санктуме есть то, что хочет заполучить один из членов общины. Расскажите мне обо всем, что там находится. Не упускайте ничего.
Веки опустились на сверкающие черные глаза, когда старик начал рыться в памяти.
— Два кувшина со свитками молитв. Священный ковчег, где хранится Книга Mk’h...
— Книга?
— Передняя стенка ковчега — стеклянная. Там также хранится казна.
— Казна? — медленно спросил Эллери.
Веки старика поднялись, и Эллери увидел, как зрачки расширились, словно от внезапного света.
