Он двинулся к двери, я пропустил его вперед и пошел следом. Вулф раскрыл дверь на ширину цепочки и заговорил через щель:
— Я занят, мистер Кремер, и не знаю, когда освобожусь. Со мною находятся мисс Фрэнсис Кокс, мистер Джон Мерсер и мистер Филип Хоран. Я сам пришел сообщить вам об этом вместо того, чтобы отправить Гудвина, потому что…
— Откройте дверь!
— Нет. Я бы не возражал против вашего присутствия, пока а стану беседовать с этими людьми, но вы станете…
— Я хочу видеть Эльму Вассоз. Откройте же дверь!
— Ах, вот оно что…
Вулф и я одновременно повернули головы, услышав позади какой-то шум: голова Филипа Хорана высунулась из-за двери кабинета.
Вулф снова обратился к щели:
— Дело в том, инспектор, что мисс Вассоз не желает больше с вами встречаться… Как я неоднократно вам говорил, я считаю притязания полицейского на неоспоримое право видеть того или иного человека аномальными и бессмысленными. Сейчас я могу отказаться впустить вас к себе в дом, но стоит вам только перешагнуть порог, как я сделаюсь совершенно бессильным. Вы сможете повсюду рыться, сколько вам заблагорассудится, сможете с кем угодно говорить. И тогда вас уж и пальцем не тронь! Если я потребую, чтобы вы убирались восвояси, вы не посчитаетесь с моим желанием. А если я позову полицейского, чтобы он помог мне выдворить вас вон из моего жилища, меня поднимут на смех. Поэтому во избежание неприятностей я вас просто сюда не впущу, если только у вас нет ордера.
— Вы прекрасно знаете, что нет… Эльма Вассоз по вашему наущению подала на меня в суд, и я намерен с ней потолковать по этому поводу.
— Толкуйте с ее поверенным, на то он и существует.
— Ба! Ваш Паркер пляшет под вашу дудку. Вы собираетесь отпереть дверь?
— Нет.
— Бог свидетель, я раздобуду ордер!
— На каком основании, хотел бы я знать? Советую вам не разбрасываться словами, это выглядит несолидно. Вы не можете требовать впустить вас в дом для поиска вещественных доказательств. Доказательств чего? Вы не можете обвинить меня и в том, что я препятствую правосудию. Если вы заявите, что я затрудняю проводить официальное расследование, я спрошу «какое именно расследование». Не смерти же Денниса Эшби. Из опубликованных в газетах отчетов, а также из того, что вы сказали вчера мистеру Гудвину явствует, что это дело полиция закрыла. Что касается ордера на производство обыска в моем доме из-за того, что в нем сейчас находится мисс Вассоз, это вообще абсурд. Как официальное лицо вы не имеете оснований настаивать на свидании с ней, она не нарушила никакого закона, предъявив вам гражданский иск. Я советую…
— Она — основной свидетель.
— Неужели? В каком деле, позвольте вас спросить. «Жители штата Нью-Йорк против Питера Вассоза по убийству Денниса Эшби?» Чепуха, Питер Вассоз мертв. Или вы уже отказались от этой теории? Теперь вы полагаете, что человек, убивший Эшби, жив и здоров? Если так, кого вы подозреваете и каким образом мисс Вассоз может быть основным свидетелем против кого бы то ни было? Нет, мистер Кремер, это никуда не годится. Я занят, из этой щели сильно дует. Я закрываю дверь.
— Обождите одну минуточку… Вы прекрасно понимаете, что она не может требовать с меня компенсации за какой-то там ущерб.
— Как сказать, это решать суду. Но имеется веский шанс надеяться, что под присягой вы будете вынуждены сообщить, кто вам сказал, будто бы у мисс Вассоз с Деннисом Эшби была незаконная связь. Мистер Гудвин вчера задал вам этот вопрос, вы только посмеялись. И весьма оскорбительно. Может быть, вы сейчас мне это скажете?
— Нет. Вы же знаете, что не скажу… Вы утверждаете, что у нее никакой связи с Эшби не было? И что Вассоз его не убивал?
— Несомненно. Поэтому-то я и собрал сюда этих людей. Буду обсуждать с ними как раз этот вопрос. Судебный иск…
— К черту! Отворите дверь.
— Я ее закрываю. Если вы передумаете и захотите ответить на мой вопрос, номер моего телефона вам известен.
Кремер вовсе не дурак. Понимая, что было бы глупо пытаться задержать дверь ногой, поскольку мы с Вулфом вдвоем весили более двухсот килограммов, он не стал этого делать. Если бы он решился остаться на крыльце, потрясать кулаками и извергать на наши головы проклятья, мы бы его видели сквозь стекло, прозрачное с нашей стороны. Это ему было хорошо известно, поэтому он молча повернулся и ушел.
Мы с Вулфом одновременно усмехнулись.
Мистер Хоран больше не выглядывал из-за двери, он вышел в холл и стоял там; увидев, что мы приближаемся, он юркнул назад в кабинет и громко объявил:
— Приходил инспектор Кремер, Вулф захлопнул перед ним дверь. Инспектор ушел.
Фрэнсис Кокс возразила:
— Перед офицерами полиции дверь не захлопывают.
— А Вулф захлопнул.
Хоран снова сидел в кресле. Мы с Вулфом прошли на свои места. Вулф обратился к Хорану:
— Продолжим. Питер Вассоз когда-либо чистил вам обувь?
Быстрые глаза Хорана стрельнули в сторону Мерсера, но тот хмуро взирал на угол стола Вулфа и не заметил его вопрошающего взгляда.
— Нет. Полагаю, вы хотите выяснить, соврал ли я Вассозу про Эшби и его дочку? Нет. Я никогда не был знаком с Вассозом и ни разу не видел его. Как я понимаю, он всегда приходил около половины одиннадцатого, а меня в это время в правлении не бывает. Я объезжаю наших заказчиков. В тот понедельник утром я там побывал, несколько минут разговаривал с Эшби, и уехал еще до десяти.
Вулф хмыкнул:
— Ваше официальное посещение кабинета мистера Эшби в понедельник утром не имеет никакого значения, потому что любой человек при желании сумел бы войти туда незаметно через дверь из холла. Я не интересуюсь…
— Тогда зачем останавливаться на нас, если любой человек мог бы туда войти?
— У меня на то два основания: одно, более слабое, — попытка опорочить мисс Вассоз, и второе, более сильное, которое пока я не стану раскрывать. Меня не интересует, кто сообщил Питеру Вассозу сплетню про Эшби и его дочь. Сильно сомневаюсь, что вообще кто-нибудь это сделал. Меня интересует, кто об этом сообщил полиции. Вы?
— Ну, я отвечал на их вопросы… Вынужден был отвечать…
— Уж не такая вы покорная овечка, какой хотите себя изобразить. Почему это вы были «вынуждены», а? Ответить или нет относительно самого себя и своих действий в то утро зависело исключительно от вашей доброй воли, а уж сплетничать про других вас никто не мог заставить. Вы сплетничали?
— Я вообще никогда не сплетничаю. То, что я сообщил полиции, запротоколировано в их отчетах. Спросите у них.
— Спрашивал. Вы собственными ушами слышали, что я задал этот вопрос инспектору. Мне известно, что вы несколько раз просили одну сотрудницу вашей фирмы выяснить характер отношений между мистером Эшби и мисс Вассоз. Что она вам сообщила?
— Спросите у нее.
— Я спрашиваю вас.
— Повторяю: спросите ее.
— Надеюсь, что мне не придется это делать.
Вулф перевел глаза.
— Мисс Кокс, каковы были ваши взаимоотношения с мистером Вассозом?
— Между нами вообще не было никаких взаимоотношений.
Подбородок у нее был воинственно вздернут.
— Как это понять?
— Он был чистильщиком сапог.
— Но он был также отцом особы, вместе с которой вы работали. Разумеется, вы об этом знали?
— Конечно.
— Нравился ли он вам? Нравились ли вы ему?
— Я его об этом не спрашивала. Он же мне ни нравился, ни не нравился. Он был чистильщиком сапог, только и всего.
— Любезные, дружеские беседы даже с простым чистильщиком сапог не являются чем-то из ряда вон выходящим. Вы с ним часто разговаривали?
— Нет. Почти совсем не разговаривала.
— Опишите, как все обычно происходило. Он появляется в приемной, где вы сидите, а затем?
— Прежде всего он спросил бы меня, можно ли ему войти. Он сначала непременно шел в кабинет мистера Мерсера. Если же в это время у мистера Мерсера был какой-то посетитель, все зависело от того, кто этот человек. Иногда мистер Мерсер не желал, чтобы его беспокоили, и Пит шел сначала к мистеру Бушу. Комната мистера Буша находится через холл против комнаты мистера Мерсера.
— Значит, обе двери точно одна против второй?
— Нет, дверь мистера Мерсера первая слева, а мистера Буша почти в самом конце холла справа.
— После того, как Пит заканчивал с мистером Мерсером и мистером Бушем, он обычно шел к мистеру Эшби?
— Да. При этом ему приходилось пройти мимо приемной. И он непременно спрашивал у меня по дороге, нет ли у мистера Эшби важного посетителя, которому он может помешать.
— В этот день все происходило так же?
— Да.
— В вашем офисе мистер Вассоз больше никого не обслуживал?
— Никого.
— Никогда?
— Да, никогда.
— Прошу вас еще раз подумать, происходило ли в понедельник все в таком же порядке?
— Да, насколько мне известно. Когда появился Пит, у мистера Мерсера никого не было, и он сразу же прошел к нему. А позднее он высунул голову из-за угла, я молча кивнула, и он отправился в комнату мистера Эшби.
