Задерживаться на вечер она не собиралась, хватит с нее на сегодня, говорила она себе. С этого дня она будет осмотрительнее и постарается выбросить все из головы.
Вестибюль совсем опустел, в нем оставались только Странные Рыцари, которые сидели у себя в углу и о чем-то спорили. Лиля заметила, что Шерман горячился больше всех и искоса поглядывал на нее. Ей пришло в голову, что он собирается, как и накануне, проводить ее до дому.
«А почему бы и нет?» — с горечью подумалось ей.
По крайней мере, он очень заботлив.
Она надевала галоши, и с одной из них пришлось повозиться, а когда девушка, с покрасневшим лицом и растрепанными волосами, распрямилась, то увидела прямо перед своими глазами Джона Ноултона.
Он стоял рядом с ее столом, держа в руке шляпу, и имел вид смущенный и нерешительный. Судя по всему, он ждал, что она заговорит первой, но Лиля от неожиданности потеряла дар речи.
Она бросила взгляд через плечо и увидела, что Странные Рыцари стоят неподалеку и смотрят на Ноултона с откровенной враждебностью.
Наконец он заговорил.
— Я почувствовал, что обязан как-то объясниться, — начал он, с трудом подбирая слова. — То, о чем вы говорили сегодня утром… Надеюсь, вы не подумали, что за всем этим и действительно таится что-то нехорошее.
Задетое самолюбие Лили пришло ей на помощь и придало силы. Она так много сделала для этого человека и так мало получила взамен. Он был осведомлен о том, что пользуется над ней властью, и это было хуже всего. Но надо дать ему понять, что она заслуживает его уважения и еще не потеряла гордость. Однако… зачем он вернулся? Лиля замялась и наконец нерешительно промолвила:
— Не знаю что и думать.
— Объяснить все будет не просто. Для этого потребуется время. Но я очень хочу, чтобы вы — если только это возможно — были обо мне хорошего мнения. И я думаю, не рассердитесь ли вы, если я попрошу вас поужинать со мной. Вы составите мне компанию?
У Лили перехватило дыхание, а сердце захлестнула волна такой радости, что ей даже стало больно. Конечно, ей не следовало принимать это предложение.
Она чувствовала, что, согласившись, поступит не совсем правильно.
Кроме того, он не должен думать, что ее благосклонности так легко добиться. Но как сильно бьется ее сердце! И она сказала:
— Я… я не одета подходящим образом, мистер Ноултон.
— Мы можем пойти в какое-нибудь спокойное, тихое местечко, — возразил он. — Я понимаю, что у вас после всего произошедшего сложилось обо мне совершенно ужасное представление, и не без причин. И конечно, если вы полагаете, что я… я недостоин…
— О, это не так! — воскликнула Лиля.
— Тогда мы идем?
Хотя Лиля ничего не ответила, должно быть, он прочитал ответ в ее глазах, потому что взял ее зонтик, открыл дверцу телеграфной кабинки, и они вместе пошли по вестибюлю к выходу.
На полпути Лиля приостановилась, повернулась к Странным Рыцарям, которые с момента появления Ноултона стояли молча и не шевелясь.
— Всего хорошего! — улыбнувшись, попрощалась она.
Но ответа не последовало. Все шесть галантных защитников смотрели угрюмо и не произнесли ни слова.
За спинами остальных Рыцарей Лиля увидела мрачное лицо Шермана. Рот его был перекошен от ненависти. Его буквально трясло, он не сводил глаз с ее спутника.
— Пойдемте! — Голос Лили, несмотря на все ее усилия, слегка дрожал.
Ноултон открыл дверь, и они вместе вышли из отеля.
У подъезда отеля стояло в ожидании пассажира такси. Ноултон открыл дверцу Лиле и потом сел в машину сам.
— Ну, — спросил он, — куда же мы поедем?
Лиля опять пробормотала что-то по поводу своей одежды и оставила решение за ним. Ноултон подался вперед и сказал водителю:
— Ресторан «Люси». Тридцать седьмая улица, рядом с Шестой авеню.
Водитель кивнул, и они поехали по Бродвею на север.
Ноултон сидел, выпрямившись, в углу, девушка молчала, но ему казалось, что он читает ее мысли. Такси катило вперед в свете фар других машин.
Они проезжали мимо ярко освещенных кафе и театров, мимо темных витрин магазинов и закрытых офисов, и окна машины то вспыхивали, то погружались в тень.
Было морозно, и холодный воздух пощипывал кожу.
Лиля знала, что место назначения — не бог весть какой роскошный дворец, не волшебный замок с темными и таинственными покоями, но ее охватило приятное возбуждение оттого, что они туда направляются.
Для нее это была не простая поездка, и ее сердце замирало от волнения. Ехать в такси по Бродвею в половине шестого декабрьским вечером или ничего не значило, или значило очень много. Для утомленного бизнесмена это был удобный, хоть и дорогой способ поскорее добраться домой и поужинать. Для проститутки — возможность хоть на какое-то время успокоить свою совесть. Для Лили это означало любовь, романтику, молодость и надежду.
Она не задумывалась над своими чувствами, которые горячей волной бежали от сердца к мозгу и наполняли радостью все ее существо. Она вдруг открыла для себя, какими великими философами были те, кто призывал «довольствоваться настоящим».
Она была с Ноултоном. Он собирался дать ей объяснения по поводу фальшивых купюр. Ему было небезразлично, что она о нем думает.
Она была благодарна ему за молчание. Ей была необходима небольшая передышка, чтобы прийти в себя.
Потому что в течение двух дней она была очень несчастна, чувствовала себя прескверно и находилась на грани отчаяния.
Всего несколько минут назад она была готова разрешить Шерману проводить ее домой. Улыбка, которая появилась на ее устах при мысли об этом, вряд ли доставила бы ему удовольствие.
И вот, словно всемогущий Юпитер, к ней прилетел принц ее мечты и увез ее на своей колеснице! Разве этого не достаточно, чтобы сердце девушки замирало от счастья?
Лиля погрузилась в размышления, забыв обо всем на свете, и вздрогнула, услышав голос Ноултона, — он сказал, что они прибыли на место, помог девушке вылезти из такси, рассчитался с водителем и повел ее в ресторан.
Заведений, подобных «Люси», между Гарлемом и парком «Баттери» на юге Манхэттена было немало, они пользовались популярностью среди знатоков, славились великолепной кухней, прекрасным обслуживанием и отсутствием суеты и кричащей роскоши, которые могли прельстить лишь простаков.
Этот ресторан не претендовал на то, чтобы считаться приютом богемы, но на самом деле именно таким и был.
Ноултон и Лиля поднялись на несколько ступенек и вошли в зал. В это время оркестр, состоявший из пианиста, виолончелиста и двух скрипачей, заканчивал играть испанскую мелодию. Они пошли по проходу между столиками. В зале зааплодировали, и Лиля обернулась, чтобы посмотреть на маленького руководителя оркестра, который манерно кланялся направо и налево и в целом держался словно итальянский герцог.
Ноултон остановился у столика в углу зала, и они сели друг напротив друга. Время ужина в ресторане «Люси» еще не наступило, и зал не был заполнен и наполовину. Лиля сняла перчатки и шляпку и стала с интересом осматриваться по сторонам.
— Как насчет устриц или креветок? — спросил Ноултон. — Может быть, коктейль?
Лиля чуть смутилась.
— Я не знаю, что выбрать, — призналась она. — Выбирайте сами. И… и я не люблю спиртное.
Ноултон взглянул на нее с легким любопытством, как всегда мужчины смотрят на женщин, которые не проявляют интереса к изысканным блюдам, и завел серьезную беседу об ужине с официантом. Лиля в это время продолжала обозревать зал. Она хорошо видела вход в ресторан, а ее кавалер сидел к дверям спиной.
Ноултон наконец сделал заказ, отложил меню и взглянул на свою спутницу. Она сидела, опершись локтем о стол и подперев подбородок кулачком. Ее ресницы медленно, словно нехотя, опустились, как будто не хотели закрывать глазки-звезды, а на ее щечках появились маленькие розовые пятнышки румянца.
Ноултон продолжал молча на нее смотреть, а она вдруг уронила на стол салфетку, которую вертела в пальчиках, а ее лицо приняло встревоженное выражение. Она посмотрела на Ноултона и встретила его вопросительный взгляд.
— Там мистер Шерман, — испуганно прошептала она. — Он только что вошел в ресторан и сел за столиком у двери. Он нас заметил.
Ноултон хотел было повернуться, но, по зрелом размышлении, остался сидеть как сидел, лицом к своей спутнице.
— Странные Рыцари, — непринужденным тоном сказал он и безразлично пожал плечами, — очень рьяно вас защищают. Но за такого соглядатая я бы их не поблагодарил.
— Но он, должно быть, здесь случайно, — возразила Лиля. — Не они же его послали.
— Может, он сам себя послал, — предположил Ноултон. — Мне уже довелось случайно узнать, что он любит заниматься тайной слежкой.
Лиля покраснела от негодования.
— Он не имеет права… — возбужденно начала она. — Я его ненавижу! Он испортил мне ужин — то есть хочу сказать, нам испортил.
