— Обязательно познакомлюсь с обоими, но сначала мисс Воэн. Мне давно пора ее отпустить.
— Она, напротив, не торопится, — сказал Фокс. — Я принес ей одежду, она теперь переодевается, до сих пор еще не готова.
По тону инспектора Фокса легко было понять, что он выделяет мисс Воэн из общей массы. Аллейн взглянул на подчиненного и усмехнулся.
— Что тут смешного, сэр? — с подозрительностью спросил Фокс.
— Ах, Фокс, у вас нет повода обижаться. А как продвигается остальная работа?
— Мистер Мелвилл помог Бейли реконструировать эпизод, когда Сюрбонадье заряжал револьвер. Перчаток не обнаружено.
— Пока мисс Воэн переодевается, схожу посмотрю.
Они вернулись на сцену. Феликс Гарденер вышагивал взад-вперед по коридору, ведущему к служебному выходу, и не обратил на их появление никакого внимания. Найджел подошел к нему и попробовал заговорить, но тот ответил невпопад и посмотрел на журналиста так, будто видит его впервые в жизни.
— Все уладится, Феликс! — подбодрил его Найджел, но прозвучало это не слишком убедительно.
— Что именно?
Аллейн найдет настоящего убийцу. В наше время не судят невиновных людей.
— Неужто ты думаешь, что я этим удручен? — воскликнул Гарденер и гордо прошел мимо.
Аллейн углубился в разглядывание реконструированной специально для следственного эксперимента роковой сцены. Письменный стол был вытащен из кулис и водружен на место. Справа поставили кресло мисс Макс, придвинули скамейку к окну — к тому, возле которого произошел последний разговор Джанет Эмералд с Артуром Сюрбонадье.
— А все стулья мы со сцены убрали, — доложил Бейли, снявший пиджак и работавший в одной рубашке. Ему помогали два констебля, посматривающие на театральный реквизит с трепетным уважением. Мелвилл уже ушел.
— Чего-то здесь недостает, — сказал Аллейн.
— Мистер Мелвилл уверил меня, что это все, сэр.
— Нет, было еще какое-то красное пятно.
— Знаю! — внезапно воскликнул Найджел. — Сумка, в которой мисс Макс носит свое вязанье! Она висела на подлокотнике кресла.
— Молодчина! — похвалил Аллейн. — Давайте ее поищем.
Они обшарили всю сцену, каждый закоулок. Один из констеблей отправился на склад реквизита.
— Черт побери, где она? — бормотал Аллейн. — Все третье действие она висела на кресле, потом старушка сунула в нее клубок и спицы, но так и оставила висеть, с собой не забрала, забыла, наверное.
— Далась вам эта сумка!
— С ней было бы уютнее.
Найджел промолчал.
— Не она ли это, сэр? — вернулся из реквизитной констебль, в руке у него была вместительная сумка красного цвета. Аллейн, подскочив к полисмену, отобрал у него добычу.
— Она самая!
Он извлек из нее готовую часть вязаного шарфа, затем запустил руку поглубже, на его лице возникло лишь ему одному присущее выражение бесстрастной отрешенности, и те, кто хорошо его знал, тотчас насторожились.
— Никто из присутствующих джентльменов не терял некой детали туалета? — спросил Аллейн. Он подмигнул Найджелу, обвел всех интригующим взглядом, резким жестом вытащил из сумки руку и высоко поднял ее над головой: все увидели пару серых замшевых перчаток.
— Эврика! — воскликнул старший инспектор Аллейн.
ГЛАВА 9
ПЛЕЧО СТЕФАНИ ВОЭН
— Да… а! — изумился Найджел. — Ну и шустрая старушка наша мисс Макс.
Аллейн хохотнул, что бывало с ним крайне редко.
— Ну-ну, ее я ни в чем не подозреваю. Ей их подбросили.
— Кто и когда?
— Вероятно, во время затемнения. Приходится воздать преступнику должное — продумано все до мелочей. Скажу еще вот что: он превосходно разыгрывает свою роль, незаурядный актер!
— Да, — задумчиво кивнул Найджел, — актер, каких мало.
— Нет ли каких-нибудь следов на большом пальце правой перчатки? — неожиданно спросил Фокс.
— Мистер Фокс, вы сегодня в ударе! — сказал Аллейн. — А нюхнуть не желаете?
— Пахнет сигарами и редкими духами, — констатировал Фокс.
— Это духи Джекоба Сэйнта.
— А ведь точно, это его духи, сэр!
— Очень хороший и весьма редкий запах. Но не опрометчиво ли со стороны мистера Сэйнта терять перчатки? Прямо-таки поразительная беспечность!
— Когда же он мог их посеять? Недавно, когда сюда приходил, он был без перчаток, — уверенно объявил Фокс. — Я это точно помню, он еще отстранил меня, когда я пытался преградить ему дорогу, и перстнем задел мне руку.
— Огромный, между прочим, перстень, с печаткой, — пробормотал Аллейн. — Такой уж вопьется, так вопьется. Вот, взгляните.
Он поднял для всеобщего обозрения «мизинец» левой перчатки — на нем был отчетливый след от кольца.
— До начала спектакля Сэйнт был за кулисами, а потом сидел в ложе.
— Может, он снова побывал здесь, позднее? — предположил Найджел.
— Это как раз и предстоит выяснить. Фокс, где тот пожилой джентльмен?
— Вы о ком?
— Да о вахтере.
— Наверное, давным-давно дома.
— Надо его отыскать. А пока что займемся мисс Воэн. Я хотел бы, Фокс, поговорить с ней с глазу на глаз. Других дед у нас, пожалуй, не остается. Вы хорошенько осмотрели большой палец перчатки?
— Да, — ответил Фокс. — На нем светлое пятнышко.
— Совершенно верно. Отправьте на экспертизу — не то ли это белое вещество, что и на патронах?
— К каким выводам вы склоняетесь?
— Косметика, Фокс, косметика. Пока я буду говорить с мисс Воэн, поищите в артистических уборных, может, содержимое какого-то флакона совпадет по составу и цвету с этим пятном. Все похожие косметические средства берите на заметку. А теперь передайте мисс Воэн мою нижайшую просьбу пожаловать сюда.
Фокс и Бейли вышли. Некоторое время спустя появился констебль, дежуривший у входа в костюмерную, и подал знак Аллейну.
— Окажите мне последнюю услугу, Найджел, запишите разговор с мисс Воэн.
— Все мои веские возражения уступают под напором любопытства. Я возвращаюсь в свою засаду.
— Спасибо. Она уже идет.
Найджел скользнул в дверь в заднике. Передвинув немного пуф, он оставил створки полураскрытыми и мог лучше видеть происходящее на сцене. Стефани Воэн переоделась, на ней была темная меховая горжетка, грим снят, обнажилась бледность утомленного лица. Теперь в ее поведении не чувствовалось никакого наигрыша. Она была исполнена серьезности и достоинства, держалась несколько отчужденно. «Ну и ну, — подумал Найджел, — совсем другая женщина, будто подменили».
— Вы за мной посылали? — спросила она негромко.
— Надеюсь, это не показалось вам слишком неучтивым?
— Нет, ведь вы здесь распоряжаетесь, все должны вам подчиняться.
— Ради Бога, садитесь!
Она опустилась в кресло; наступила пауза.
— О чем вы собираетесь меня спрашивать?
— Несколько вопросов, если позволите. Во-первых, где вы были во время затемнения в начале третьего действия?
— В своей уборной, переодевалась. Потом зашла к Феликсу.
— С вами был кто-нибудь? Я имею в виду — в вашей комнате?
— Моя костюмерша.
— Она провела там все то время, пока на сцене было темно?
— Не имею ни малейшего представления. Из моей уборной не видно, когда гаснут и загораются огни на сцене.
— А диалоги слышны?
— Я не прислушивалась.
— Мистер Гарденер оставался в своей уборной, когда вы ее покинули?
— Нет, он вышел первый. Феликс в третьем действии выходит на сцену раньше меня.
— А когда ваш выход?
— В начале второй картины третьего действия.
— Что было после того, как мы с Батгейтом ушли из вашей уборной?
Вопрос этот застал актрису врасплох. Найджел услышал тяжелый вздох Стефани. Однако когда она заговорила, то ничем не выдала волнения.
— После вашего ухода произошла неприятная сцена…
— Она назревала. Нельзя ли поподробней?
Стефани откинулась в кресле, горжетка соскользнула с ее плеч. Она зажмурилась будто от боли, снова выпрямилась, поправила горжетку.
— У вас на плече синяк?
— Артур меня ударил.
— Позвольте взглянуть.
Она снова приспустила горжетку и, сдвинув вырез платья, обнажила плечо. Найджел увидел кровоподтек. Аллейн склонился над актрисой, не решаясь коснуться ушибленного места.
— А как же поступил Гарденер?
— Его при этом не было. Едва вы ушли, я попросила Феликса оставить нас с Артуром наедине. Он упирался, но в конце концов ему пришлось уступить.
— И что же дальше?
— Тут-то и началось! Мы с Артуром бурно объяснились, хоть и шепотом. Я привыкла к таким перепалкам, они происходили между нами все чаще. Он был вне себя от ревности, грозил страшными карами, потом изменил тактику, пытался меня разжалобить, даже заплакал. Таким я его еще не видела.
