Вульф покачал головой и продолжал:
– Конечно, и это было не более чем догадкой, но она казалась мне в высшей степени вероятной. Оставалось проверить ее, и мистер Гудвин применил ту же хитрость, что сослужила ему хорошую службу в случае с миссис Уиттен. И действительно, все получилось как нельзя лучше, Он отправился к мисс Олвинг и сообщил, что я хочу переговорить с ней от имени миссис Уиттен. Мисс Олвинг тут же согласилась, а вы сами понимаете, как непросто скромному служащему огромного универмага уйти с работы по личным делам в разгар рабочего дня. Однако мисс Олвинг, рискуя крупными неприятностями на службе, немедленно поехала ко мне с мистером Гудвином. Уже одно это подтверждало мое предположение о ее роли во всей этой истории, а ее поведение рассеяло последние сомнения. Мистер Гудвин привел сюда миссис Уиттен, и возникла ситуация, при которой ни та, ни другая не могут больше скрывать правду... Итак, я утверждаю, что покушение на миссис Уиттен совершила мисс Олвинг. Вы согласны, мисс Олвинг?
– Да, – судорожно глотнув, кивнула Джули. – И сожалею, что не убила ее.
– Странное заявление... Миссис Уиттен, вы признаете, что на вас покушалась мисс Олвинг?
– Да, – процедила миссис Уиттен. – Я не хотела огласки, так как знала... знала, что мой покойный муж тоже не хотел бы ее. Я не сразу вспомнила о неплотно прикрытой двери и не сразу сообразила, что это она убила его. Шесть долгих месяцев она выжидала, надеясь, что он вернется к ней. – Миссис Уиттен перевела на Джули взгляд, полный ненависти. – Однако ваши надежды оказались тщетными! Он принадлежал только мне и к вам не вернулся. Потеряв надежду, вы убили его.
– Ложь, – спокойно, не повышая голоса, проговорила Джули. – Ложь, и вы это знаете. Он был моим. Он все время был моим, и это вы тоже знали. Вы купили его, а он был моим, моим...
– Как вы сказали? – вмешался Вульф. – Она знала об этом?
– Да, знала.
– Послушайте, мисс Олвинг, оставьте мисс Уиттен на минуту в покое и послушайте меня. Вам ничего не угрожает. История с неплотно прикрытой дверью – чушь и выдумка. Когда миссис Уиттен узнала о том, что ее муж по-прежнему встречается с вами?
Джули медленно повернула голову к Вульфу и взглянула на него.
– Около месяца назад.
– Почему вы так думаете?
– Он написал мне, что не может прийти туда, где мы обычно встречались, так как жена все знает. Он был напуган... Он очень ее боялся. Он был трус.
– Вы сохранили письмо?
Джули кивнула. Лицо ее было бледным, она волновалась, но голос звучал почти равнодушно.
– Я сохранила все его письма. В тот месяц он написал мне одиннадцать писем, но мы с ним больше так и не встретились. Он твердил, что скоро мы увидимся, но... Я же говорила, что он был трус.
– Он рассказал вам, каким образом миссис Уиттен проникла в тайну ваших отношений?
– Да, в первом же письме.
– И после того как вы узнали, что это она убила его, вы решили отомстить?
– А что еще мне оставалось?
– Ну, как сказать... Впрочем, сейчас это неважно. Вы любили его?
– Я люблю его.
– А он вас?
– Да, да, да!
– Больше, чем жену?
– Он ненавидел ее. Он презирал ее. Он смеялся над ней. Он женился на ней только ради денег... Только ради того, чтобы мы могли быть вместе. Он любил меня; но разве могли мы, без гроша за душой, создать семью...
Миссис Уиттен, издав неясный звук, вскочила с кресла. Я ожидал чего-то подобного и, опередив ее на какую-то секунду, встал перед ней. Она уже протянула руку, чтобы вцепиться мне в лицо, но одумалась и снова опустилась в кресло. Не исключая того, что она носит в сумочке целый набор холодного оружия, я на всякий случай так и остался около ее кресла.
– Должен сообщить, мадам, – продолжал Вульф, обращаясь непосредственно к миссис Уиттен, – что я с самого начала заподозрил вас. Застав в столовой всю семью, собравшуюся там по секрету от вас, вы вели себя вопреки обыкновению. Вы не стали ни ругать их, ни запугивать, как сделали бы в другом случае, а начали упрашивать. Столь разительную перемену в поведении можно объяснить только одним: вы знали, что ваш муж там, наверху, уже мертв. Сразу же после его ссоры с мистером Пампой, едва тот ушел, вы ударом ножа в спину прикончили своего супруга. Вы замышляли обвинить в убийстве мистера Пампу, но вам помешало непредвиденное обстоятельство: кто же мог знать, что ваши дети находились в это время в столовой! Это и выбило вас из колеи. Однако, надо отдать вам должное – свой план вы продумали очень тщательно. Что вы сделали, когда узнали о неверности мужа? Разгневались и с презрением выгнали его из дому? Нет! Простили и попытались вернуть себе? Нет! Вы сумели внушить мужу, что ваше чувство и ваше доверие к нему нисколько не поколебались, в доказательство чего объявили о намерении передать ему в руки бразды правления. По вашему мнению, это помогло бы вам остаться вне подозрений после того, как вы в подходящий момент разделаетесь с ним.
Вульф сделал паузу, потом повернулся к Крамеру.
– Мистер Крамер, я освобождаю вас от вашего обязательства. Вот только не знаю, как вы дальше поведете расследование. В тюрьме томится человек, обвиняемый в убийстве, а настоящий убийца сидит здесь. Что вы намерены предпринять сейчас?
– Мне нужны доказательства, – проворчал Крамер, тщетно пытаясь скрыть удивление и недовольство. – Где они, эти письма? И потом, что это за история с незакрытой дверью? Еще мне нужны...
– Вы получите все, что нужно. Я спрашиваю, что вы намерены предпринять? Как быть с миссис Уиттен?
– Ну, с ней-то как раз нет проблем. Перед домом стоит машина с двумя моими сотрудниками. Если ранение не помешало ей приехать сюда ночью, не помешает оно и сейчас отправиться в полицию.
– Вот и прекрасно. – Вульф повернулся к Джули. – Я дал вам одно обещание. Я обещал, что миссис Уиттен не станет возбуждать против вас уголовного преследования, если вы поможете мне. Нет сомнений в том, что вы свое обязательство выполнили. Вы согласны, что и я выполнил свое?
Однако Джули, казалось, не слышала ни слова из того, что говорил Вульф. Она не сводила с него глаз.
– Вчера в газетах было объявление, что похороны состоятся сегодня, – сказала она, – и что цветов посылать не надо. Цветов не посылать!
Джули попыталась улыбнуться, но не смогла. Она уронила голову на руки и разрыдалась.
Я стоял перед дверью комнаты на третьем этаже. Вульф не пожелал утруждать себя, и мне пришлось отправиться одному. Постучав в дверь и получив разрешение, я вошел. Фиби бросила на стол журнал и встала.
– Как вы долго! А где мама?
– Не торопитесь. Прежде всего, я должен извиниться перед вами. Когда вы пытались втереть мне очки с этой историей о неприкрытой двери, я подумал: «Вы, конечно же, знаете, что один из собравшихся в столовой убил Уиттена: возможно даже, вы сами замешаны в убийстве и сейчас, почувствовав, что Вульф напал на след, решили найти хоть какой-нибудь выход из положения». Теперь мне известно, как все обстояло на самом деле. Вы не верили в виновность Пампы, вы знали, что никто из вас не участвовал в преступлении. Следовательно, убийцей могла быть только ваша почтенная мамаша. И вы принялись лихорадочно придумывать, как бы выгородить ее...
– Где мама?
– Или в полиции, или у прокурора – точно не могу сказать. Ей уже предъявили или скоро предъявят обвинение в убийстве. Вы сами знаете, что она очень злобная и очень опасная особа – посмотрите, как ловко она подстроила все, чтобы в убийстве обвинили Пампу! Благодарю всех святых, что она не моя мать. Ну, довольно о ней. Поговорим о вас. Чем я могу быть вам полезен?
– Ничем.
Фиби не вздрогнула, не побледнела, однако выражение ее глаз говорило о многом.
– Это я привез вас сюда, вы сейчас здесь одна, и мне хотелось бы чем-нибудь помочь вам – позвонить, отвезти, вызвать такси...
– Нет, нет и нет!
На этом наш разговор закончился. Мы возобновили его много времени спустя – через месяц после того, как суд вынес обвинительный приговор ее матери. Фиби позвонила мне и спросила, не приглашу ли я ее поужинать в ресторан «Амброзия». Даже если бы я в тот вечер был свободен, я бы все равно отказался. «Амброзия» совсем не то место, где между людьми могут установиться добрые отношения.
