Вскоре, мсье, для меня нашлась постоянная работа, и я возвращался домой, в частный пансионат мисс Слейтер, лишь изредка, во время отпусков. Мечта Аннет стать танцовщицей никем не воспринималась всерьез, но с течением времени у нее обнаружился хороший голос, и мисс Слейтер отдала ее учиться пению.
Аннет была не только честолюбива, но и обладала поразительным трудолюбием. Все, чем бы она ни занималась, она делала как одержимая. Обеспокоенной мисс Слейтер нередко приходилось сдерживать ее, так как она боялась за ее хрупкое здоровье. Однажды она призналась мне:
– Я знаю, с какой нежностью ты относишься к Аннет. Уговори ее не работать так много. В последнее время у нее появился странный кашель, который мне не нравится.
Но вскоре жизнь забросила меня далеко. От Аннет пришло одно или два письма, за которыми последовало долгое молчание. Пять лет я проработал за границей, не имея от нее никаких известий.
Потом, по возвращении, мое внимание неожиданно привлекла афиша, на которой я сразу же узнал мою маленькую Аннет, Аннет моего детства. В тот же вечер я отправился на представление в театр. Аннет пела на французском и на итальянском. Она была великолепна на сцене. В антракте я зашел к ней в уборную. Узнав меня, она бросилась мне на шею.
– О, Рауль! Мой Рауль! – всхлипывала она, размазывая грим. – Как прекрасно, что ты меня нашел. Где ты скрывался все эти годы?
Я начал было рассказывать ей о моих странствиях, но заметил, что она меня не слушает, и замолк.
– Видишь, Рауль, я достигла…
Она обвела рукой комнату, уставленную многочисленными букетами.
– Добрая мисс Слейтер может гордиться тобой.
– Старушка Слейтер? Она бы убила меня, если бы знала. Ты знаешь, она готовила меня для консерватории, для этих скучных концертов, похожих на богослужение. А я, я – артистка. Только здесь, на сцене варьете, я встречаю настоящее поклонение, чувствую, что живу, понимаешь, живу!
В этот момент в уборную вошел представительный красивый мужчина средних лет. Он косо посмотрел на меня, и Аннет защебетала:
– Познакомься, Витольд. Это – мой друг детства. Он здесь проездом. Увидел меня на афише…
Незнакомец сразу смягчился и любезно раскланялся со мной. Нисколько не стесняясь моего присутствия, он достал дорогой браслет, отделанный рубинами и бриллиантами, и, защелкнув его на запястье Аннет, поцеловал ее в шейку. Когда я собрался уходить, она торжествующе посмотрела на меня и, подойдя ко мне, радостно, как-то по-детски прошептала:
– Видишь, я достигла этого. Теперь весь мир передо мной.
Но когда я выходил, я слышал ее сухой лающий кашель. Я прекрасно понял, что он означает. Это было наследство ее чахоточной матери.
Еще раз я увидел Аннет спустя два года. Она искала спасения в доме мисс Слейтер. Ее карьера была кончена. Врачи были бессильны остановить ее скоротечную чахотку.
Боже! Я никогда не забуду ее одержимый взгляд, лихорадочный блеск ее глаз. Она лежала в беседке в саду, так как врачи предписали ей день и ночь находиться на свежем воздухе. Щеки ее впали, а сквозь бледную пергаментную кожу проступали яркие пятна.
Она приветствовала меня с отчаянием обреченной, но еще не веря в близкий конец:
– Как я рада снова видеть тебя, Рауль. Ты представляешь, они опасаются, что я не поправлюсь. Шепчутся за моей спиной, а в лицо говорят успокоительные глупости. Но это неправда, Рауль! Слышишь, неправда! Я не позволю себе умереть. Умирать сейчас, когда передо мной только раскрылись все прелести жизни? Главное, чтобы была воля к жизни. Об этом теперь пишут все медицинские светила. А я, ты знаешь, не из слабеньких, которые покорно опускают руки. Я не сдамся! Внутренне я уже чувствую себя лучше. Вот, послушай!
Она приподнялась на локте, лихорадочно ища подтверждения своих слов на моем лице, а потом бессильно откинулась на подушки, сраженная непреодолимым приступом кашля, сотрясавшим ее хрупкое тело.
– Кашель – это ничего, – проговорила она, отдышавшись. – И даже кровь не пугает меня. Я еще удивлю всех этих докторишек. Главное – воля. Лишь ее нужно принимать в расчет. Запомни, Рауль, я буду жить!
Вы понимаете, джентльмены, что это было потрясающее, жалкое зрелище. В этот момент из дома вышла Фелиция Болт. В ее руках был поднос, на котором стоял стакан горячего молока. Она протянула поднос Аннет и с затаенным злорадством и удовлетворением наблюдала за тем, с какой жадностью та пьет. Неожиданно Аннет перехватила ее взгляд и в ярости швырнула стакан о землю так, что он разлетелся на мелкие осколки.
– Нет, ты только посмотри, какое удовольствие доставляют этой корове мои страдания! Она будет рада, если я умру. Стерва, еще ухмыляется. Сама ни разу в жизни не болела, ни единого дня. Ну для чего эдакой ломовой лошади столько здоровья, когда она больше ничего не видит вокруг, кроме своего стойла!
Фелиция спокойно наклонилась и собрала осколки.
– Я не обижаюсь на ее слова, – нараспев произнесла она. – Пусть болтает. Я порядочная девушка, а вот ей скоро придется гореть в аду. Бог завещал терпение, сострадание к ближнему…
– Ты ненавидишь меня! – вне себя от гнева закричала Аннет. – Ты всю жизнь ненавидела меня. Но все равно моя власть над тобой беспредельна. Я и сейчас могу заставить тебя делать все, что я захочу. На колени, корова, ешь траву!
Фелиция испуганно попятилась, не сводя с нее немигающего взгляда.
– На колени, тварь, – неумолимо проговорила Аннет. – И жри траву. Я тебе приказываю!
К моему великому изумлению, Фелиция медленно опустилась на четвереньки и принялась жевать траву. Взгляд у нее был тупой и отсутствующий, как у животного.
Мне стало жутко. Аннет же откинула голову и заливисто рассмеялась:
– Ты только погляди на нее. Ну до чего глупая рожа! Ну, хватит, вставай и не зырься на меня. Запомни, я – твоя хозяйка, и ты всегда должна мне подчиняться.
Этот всплеск психической энергии исчерпал ее последние физические силы, и она вновь бессильно упала на подушки. Фелиция отряхнула платье, взяла поднос и медленно побрела в направлении дома. Пройдя несколько шагов, обернулась и взглянула на нас через плечо. Меня поразили ненависть и презрение, которые сквозили в ее глазах.
Аннет умерла спустя полгода. Я в это время был в отъезде и не видел ее конца. Могу представить, насколько это было ужасно. Она отчаянно цеплялась за жизнь, как безумная боролась со смертью до последней минуты. Мне рассказывали, что она не переставала вскрикивать: «Я не умру, вы слышите? Не умру. Жить хочу, хочу жи-и-ить!»
Когда я увидел мисс Слейтер, она участливо спросила меня:
– Мой бедный Рауль, ты любил ее, не так ли?
– Да, тетушка. Всегда, с тех самых пор, как впервые увидел. Но что я ей мог дать? Давайте лучше не будем больше говорить об этом…
Мисс Слейтер была очень деликатной женщиной. Мы говорили обо всем, кроме Аннет. Естественно, разговор зашел о Фелиции. Она ее очень беспокоила. После смерти Аннет с нею произошел очень длительный нервный припадок и в ее поведении стали отмечать поразительные странности.
– Знаешь, Рауль, она учится играть на пианино.
Я, конечно, этого не знал и был немало удивлен такой метаморфозе. Фелиция и пианино! Это были совершенно несопоставимые вещи. Ведь кроме того, что у нее были руки как у грузчика, ей еще и медведь на ухо наступил.
– Говорят, у нее вдруг прорезались музыкальные наклонности, – недоуменно продолжала мисс Слейтер. – У меня это не укладывается в голове. Ты же знаешь, сколько трудов мне стоило научить ее читать и писать.
Я кивнул, подтверждая ее слова.
Через некоторое время я вошел в зал, где мы обычно занимались. Фелиция играла на пианино! Ее манера напоминала выступление Аннет в Париже. Я был шокирован своим открытием. Услышав мои шаги, она перестала играть, повернулась ко мне и посмотрела на меня умным насмешливым взглядом, столь характерным для Аннет. Я буквально остолбенел и подумал… Нет, господа, я не скажу вам, какая неожиданная мысль пришла мне в голову.
– А, это вы, мсье Рауль, – легко произнесла она.
Я сразу уловил необычную интонацию в ее голосе. Аннет всегда называла меня просто Рауль. Но Фелиция неизменно обращалась ко мне «мсье Рауль» после того, как мы стали взрослыми. В данный момент это обычное «мсье» звучало в ее устах откровенной насмешкой.
– Привет, Фелиция. Сегодня ты выглядишь как-то по-другому.
– Неужели? – задумчиво сказала она. – Странно, странно. Что это у тебя так лицо вытянулось, Рауль? Нет, определенно, отныне я буду называть тебя просто Рауль. Ведь мы выросли вместе. Жизнь дана для того, чтобы смеяться и наслаждаться ею. Давай вспомним бедную Аннет. Умерла, так и не насладившись жизнью. Как ты думаешь, она сейчас в чистилище? – И она хитро прищурилась, прочитав мое недоумение.
Вдруг она запела песенку, изрядно фальшивя. Я отчетливо разобрал итальянские слова и, признаюсь, очень удивился.
– Фелиция! – воскликнул я. – Ты знаешь итальянский?
