— Какая грустная штука жизнь, — вздохнула Сара.
— Вам-то как раз грех на нее сетовать, мадемуазель.
— У меня сегодня отвратительное настроение.
— Это естественно.
— Почему это вдруг — естественно? — рассердилась Сара.
— А вы попробуйте не лукавить перед собой, честно во всем разобраться, тогда сразу поймете, в чем дело.
— По-моему, мне действуют на нервы наши спутницы, — тут же определила Сара. — Это, конечно, ужасно, и мне очень стыдно, но я.., я терпеть не могу женщин. Глупые и бестолковые, вроде мисс Пирс, приводят меня в ярость… А когда они слишком уж толковы, как леди Уэстхолм, то злят меня еще больше.
— Эти две дамы непременно должны вас раздражать, иначе и быть не может, — сказал Жерар. — Я постараюсь объяснить причину. Леди Уэстхолм весьма довольна своим образом жизни, это самый оптимальный для нее вариант, она вполне счастлива и упивается своими успехами. Мисс Пирс долгие годы работала гувернанткой, получив неожиданно небольшое наследство, она смогла наконец осуществить свою заветную мечту — отправиться в путешествие, причем это путешествие не обмануло ее чаяний. Стоит ли удивляться, что вы, потерпев буквально на днях фиаско, испытываете неприязнь к более, на ваш взгляд, удачливым людям.
— Вы, наверно, правы, — мрачно согласилась Сара. — Вы ужасный человек — видите всех насквозь. Я все пытаюсь себя обмануть, а вы мне не даете!
В этот момент вернулись остальные. Самый измученный вид был у гида. За весь путь до Аммана[39] он не произнес почти ни слова. Даже больше не ругал евреев. За что путешественники были ему очень благодарны, ибо он успел изрядно надоесть им этими разговорами.
Теперь дорога шла над рекой Иордан[40], петляя и резко изворачиваясь. Вокруг цвели олеандры[41], усыпанные розовыми цветами. В Амман они приехали во второй половине дня и после осмотра античного театра довольно рано легли спать, ибо назавтра предстояло целый день ехать по пустыне.
Наутро выехали в восемь. Все молчали.
Было душно и жарко, а в полдень, когда сделали привал на ленч, просто уже нечем было дышать. Трястись по знойной дороге в битком набитом — их ведь было пятеро — автомобиле было довольно противно. Настроение у всех заметно испортилось.
Доктор отпустил что-то нелестное в адрес Лиги Наций. Леди Уэстхолм грудью встала на ее защиту. Доктор же твердил, что Лига — слишком дорогое удовольствие. Тут же естественно стали обсуждать позицию Лиги по отношению к Абиссинии и Испании, потом — к Литовскому пограничному конфликту, о котором Сара вообще не слышала. Самый же яростный спор вызвали методы борьбы Лиги Наций с наркобизнесом.
— Вы не можете не признать, что они проделали колоссальную работу! — заявила леди Уэстхолм.
— Пусть даже и так. Зато и деньги на это были отпущены колоссальные! — парировал доктор.
Леди Уэстхолм и доктор Жерар дискутировали не умолкая.
— Это очень серьезная проблема, — не унималась леди Уэстхолм. — В настоящее время существует официальный перечень признанных во всем мире опасных, имеющих наркотический эффект веществ…
Голоса спорщиков жужжали и жужжали. Мисс Пирс прощебетала, повернувшись к Саре:
— Путешествовать в обществе леди Уэстхолм — истинное наслаждение.
— В самом деле? — не без ехидства спросила Сара. Но мисс Пирс не уловила ее сарказма и продолжала воодушевленно чирикать:
— Я так часто встречала ее фамилию в газетах. Это замечательно, что женщины занимаются теперь политикой и отстаивают свои интересы. Я так каждый раз радуюсь, узнав, что какая-то женщина добилась успеха.
— Но почему? — Голос Сары зазвенел от ярости. Мисс Пирс изумленно раскрыла рот и даже начала заикаться:
— Ах, ну.., потому что.., то есть.., просто потому., ну, это же прекрасно, что женщины способны что-то делать.
— Не могу с вами согласиться, — отрезала Сара. — Да, прекрасно, когда какой-то человек способен сделать что-либо важное. А уж женщина это или мужчина — не все ли равно?
— Ну конечно, — пролепетала мисс Пирс. — Да, конечно, я согласна.., можно посмотреть на это и с такой точки зрения.
Сара продолжала, уже мягче:
— Не обижайтесь, но меня ужасно злит эта манера постоянно подчеркивать пол. «Современная девушка выработала деловой подход к жизни». Весьма расхожая, но бессмысленная фраза. Да чепуха все это! Кто-то из них действительно очень деловит, кто-то нет. А мужчины? Они тоже бывают довольно сентиментальны и бестолковы, а у кого-то из них — аналитический ум и цепкая память. Кому уж что выпало от природы. А пол важен лишь тогда, когда речь идет о физиологической стороне жизни.
Тут мисс Пирс слегка покраснела и поспешила сменить тему.
— Так хочется, чтобы было хоть немного тени, — пробормотала она. — Но, право же, эти просторы просто великолепны, вы не находите?
Сара кивнула. Да, подумала она, этот простор — настоящее чудо — исцеляющее, умиротворяющее.., никакой суеты, никаких свойственных людям утомительных переживаний и надуманных проблем. Только сейчас она наконец почувствовала, что освободилась от Бойнтонов. От непонятного, настойчивого стремления вмешаться в их жизнь, до которой ей, в сущности, нет дела.
Здесь — первозданная пустота и простор, здесь мир и тишина… Вот если бы и в автомобиле… Не тут-то было! Леди Уэтсхолм и доктор Жерар, закончив обсуждать торговцев наркотиками, тут же принялись за легкомысленных молодых женщин, которые, внезапно исчезнув из поля зрения знакомых, подчас обнаруживаются в каком-нибудь экзотическом кабаре, где-нибудь в Аргентине. Доктор Жерар позволил себе отпустить несколько фривольную шутку, и леди Уэстхолм, лишенная, как всякий политик, элементарного чувства юмора, воспылала гневом.
— Так на чем мы остановились? — вдруг оживился их драгоман и с новыми силами принялся ругать евреев…
В Маан[42] они прибыли за час до захода солнца. Какие-то дикари с разрисованными лицами тотчас окружили машину. Правда, очень скоро путешественники отправились далее.
Всматриваясь в плоское пространство пустыни, Сара искала взглядом каменистую цитадель Петры. Но на многие-многие мили не видно было ни гор, ни холмов. Сколько же им еще ехать?
Они добрались до деревни Айн-Муса, где полагалось оставлять автомобили. Здесь их ждали лошади — унылые тощие клячи. Мисс Пирс была в отчаянии — ее легкое полосатое платье абсолютно не годилось для поездки верхом. Благоразумная леди Уэстхолм была в бриджах. Сидели они на ней не очень хорошо, зато были самой удобной для подобных путешествий одеждой.
Местные проводники повели их по узкой и очень скользкой тропе вниз. Из-под копыт лошадей то и дело летели камни, и бедные животные испуганно пятились, удерживаясь на тропе каким-то чудом. Солнце было уже у самого? горизонта.
Бесконечно долгая поездка в жарком и душном автомобиле оказалась крайне утомительной. Сара изнемогала от усталости. Все плыло у нее перед глазами, она ехала точно во сне. Позже, когда она вспоминала эту часть путешествия, ей прежде всего представлялась вдруг разверзшаяся под копытами лошади бездна — словно пучина ада. Вокруг вздымались каменные глыбы — а путники извилистой тропой все ниже и ниже спускались в недра земли по этому лабиринту из красных утесов.
Ущелье делалось все уже и уже… Сара почувствовала страх, сердце ее сжалось. Точно в бреду, повторяла она про себя: «Вниз, туда, в Долину Смерти.., вниз, туда, в Долину Смерти[43]…» И так до бесконечности. Но вот уже стемнело, и померкли ярко-красные отвесные скалы.., а они все продолжают путь, все кружат по спирали, пойманные в ловушку, затерявшиеся в чреве земли. «Какой призрачный и странный мир — мертвый город», — думала Сара. И вновь, точно какое-то заклятье, возникали в ее мозгу эти два слова: Долина Смерти…
Проводники зажгли свои фонари. Лошади продолжали петлять по узким тропам. И вдруг утесы расступились — они выехали на открытое пространство. Вдали мерцало несколько огоньков.
— Вот и лагерь! — сказал проводник.
Лошади слегка ускорили шаг, на большую прыть у них просто не было сил, но даже эти заморенные создания явно воодушевились. Дорога пошла по высохшему руслу реки. Огоньки приближались. Уже можно было разглядеть в густых сумерках палатки, светлеющие на склоне горы. Отверстия пещер зияли темными пятнами на фоне скал.
Навстречу прибывшим выбежали слуги-бедуины[44].
Сара подняла голову и увидела рядом с одной из пещер странную фигуру. Что это там такое? Гигантский идол, высеченный из камня? Или какой-то очень грузный человек? Нет, все-таки идол, человек не может сидеть так неподвижно.
И вдруг ее сердце чуть не выскочило из груди. Чувство свободы и покоя, обретенное в пустыне, исчезло. Она снова была в плену. Темные извилистые тропы привели ее в эту долину, где словно коварная жрица какого-то древнего, давно забытого культа восседала миссис Бойнтон…
