Селби хмурился, попыхивая трубкой.
Сильвия продолжала:
— Когда люди узнают подробности дела, ты окажешься в центре всеобщего внимания, почувствуешь себя мошкой, попавшей в луч прожектора. Так что, если хочешь что-то предпринять в спокойной обстановке, поторопись!
Селби усмехнулся:
— Хотим-то мы сделать многое, только не знаем, что именно.
Брэндон кивнул:
— Совсем как мальчишка на коне-качалке. Работает как черт, пыхтит от усталости, а сидит на одном месте.
Ма Фрилмен не плакала лишь потому, что еще в школе усвоила, что женщине ничего не добиться слезами, а только лишь трудом, верой, смелостью и настойчивостью.
Она сказала:
— Мистер Селби, к нам в дом пришла беда. До сих пор мы с отцом гордились сыновьями, которые сумели многого добиться, а вот теперь… — Она тяжело вздохнула и устало добавила: — Теперь пришло вот это… Конечно, мы не можем винить Джилберта в том, что он стоит на страже ее интересов. Это его долг, ведь она ему жена.
Селби сочувственно кивнул.
— Где Джилберт?
— Доктор дал снотворное, чтобы Джилберт заснул, и не велел его беспокоить. Когда вы заезжали к нам утром, я не стала его будить, так как была уверена, что, проснувшись, он сам к вам поедет… А он этого не сделал.
— Куда же он отправился?
— Сел в машину и уехал. Думаю, что к адвокату.
— К А.Б. Карру?
— Да.
— А потом?
— Он еще не возвращался.
— Скажите, в котором часу Джилберт вернулся, когда отвез Кармен в санаторий?
— Уже засветло. Сказал, что Кармен в безопасности, ее никто не потревожит. С ним было невозможно разговаривать, можно было подумать, что он оглох. Сто раз переспросишь одно и то же, пока он тебе ответит.
Он принял все таблетки, которые дал врач, и лег. А как он переживает, на него просто жалко смотреть! Я не видела ни одного из своих сыновей в таком состоянии.
— Скажите, Биллмейер позвонил Кармен в разгар праздничного обеда?
— Как раз когда мы уселись за стол, значит, около двух часов. Потом он позвонил ей второй раз. И после второго звонка она сказала, что ей нужно поехать в Голливуд… Однако расстроилась-то она из-за первого звонка. Вернулась из холла белая как мел. Конечно, я не знаю, кто ей в действительности звонил. Но вызовы были междугородные.
— Хорошо, миссис Фрилмен, отправляйтесь-ка домой. А когда увидите Джилберта, передайте, чтобы он ко мне явился, иначе я вынужден буду думать, что его жена причастна к преступлению.
Поднявшись с кресла, миссис Фрилмен сказала:
— Благодарю вас, мистер Селби. После разговора с вами у меня немного отлегло от сердца.
Селби проводил ее до двери, сел на место и несколько минут сидел неподвижно, попыхивая трубкой. Затем попросил соединить его по телефону с шерифом.
Когда Брэндон подошел к аппарату, Селби сказал:
— Рекс, я только что разговаривал с миссис Фрилмен.
— С Кармен?
— Нет, с матерью Джилберта. Она навела меня на новую мысль. С тобой сейчас можно свободно разговаривать?
— Да, я один в кабинете. Читал передовицу в «Блейд».
— Ты видел ее?
— Нет еще. Сейчас приду к тебе. Прочитаю газету и заодно изложу свои соображения.
Сердито поблескивая глазами и хмуря густые брови, шериф протянул окружному прокурору листок из «Блейд».
В глаза бросился жирно напечатанный заголовок на первой странице:
«КАРМЕН ФРИЛМЕН ПАДАЕТ В ОБМОРОК
ПРИ ВИДЕ ТРУПА ДЕСМОНДА БИЛЛМЕЙЕРА».
Селби поджал губы.
— Какая мерзость!
— Прочти передовицу, читай вслух, сынок. Я х,очухочу понаблюдать за выражением твоего лица. Как тебе нравится название «Кто остался на бобах?»
Селби начал неторопливо читать:
«Юность — прекрасная вещь, но в свое время. И рыцарское отношение к женщине тоже прекрасно, когда оно уместно. Но рыцарство и юность едва ли совместимы с обязанностями окружного прокурора. Налогоплательщики Мэдисон-Сити хотят результативной работы. Они хотят, чтобы в родном городе соблюдались законы. Несомненно, привлекательный, самоуверенный Дуг Селби поступил красиво, проводив Кармен Фрилмен до машины и попросив ее приехать утром, когда она будет себя хорошо чувствовать. Он стоял возле обочины без головного убора, наблюдая, как Джилберт Фрилмен увозит единственную свидетельницу, которая может пролить свет на таинственные обстоятельства смерти Десмонда Биллмейера.
Великолепный жест. Он отлично выглядел бы в кино, неплохо воспринимался бы на сцене. Но как на него посмотрят налогоплательщики? Разве так бы поступил в подобных обстоятельствах опытный ОП? В нашей газете все факты описаны весьма подробно. Достаточно сказать, что молодая, обаятельная женщина близко связана с Десмондом Биллмейером, во всяком случае в деловой сфере… Ее босс погиб при обстоятельствах, которые, по признанию местных властей, являются загадочными. Миссис Джилберт Фрилмен (или Кармен Фрилмен, как она именуется в деле Биллмейера), по имеющимся у нас сведениям, была вызвана для опознания трупа и при виде его упала в обморок.
Окружной прокурор был обязан выяснить, почему она потеряла сознание. Делает ли это Дуг Селби? Ничего похожего. Как нам сообщили, он подхватил миссис Фрилмен под руку и галантно эскортировал до машины. Автомобиль умчался в ночь, унося супругов Фрилмен, которые, несомненно, от души посмеялись над рыцарем без страха и упрека из Мэдисон-Сити.
Следующий акт драмы разыгрался, когда Альфонс Бейкер Карр, ветеран многочисленных сражений в залах суда, в изысканных выражениях сообщил окружному прокурору, что Кармен Фрилмен наняла его (из каких соображений — он не указал, а у него и не спросили) представлять ее интересы, сама же не явится на допрос. И молодой красавец прокурор остался на бобах. Или на бобах остались налогоплательщики Мэдисон-Сити».
Селби подержал газету, потом аккуратно сложил ее и положил на стол Брэндона.
— Ладно, пусть себе болтают!
Брэндон был явно разочарован:
— Иной раз мне хочется увидеть тебя вне себя от ярости. Черт побери, прочитав статейку, я скомкал этот грязный листок и зашвырнул его в дальний угол. Если бы мне попался в руки человек, состряпавший эту мразь, я бы запихал комок ему в горло, чтобы он им подавился. А ты с олимпийским спокойствием разрешаешь им «болтать».
— Дорогой Рекс, как ты не понимаешь, что это вопрос политики, закулисная стряпня, без которой немыслима партийная борьба. Вот и приходится глотать не морщась их блюда.
— Хорошо, в таком случае давай и сами состряпаем что-нибудь!
— Именно этим я и намерен заняться. Я уже говорил тебе, что ко мне заходила мать Джилберта.
— Угу.
— Она, не подумав, обронила одну фразу. Мне кажется, она и сама не поняла важность того, о чем сказала.
— Ну а в чем важность?
— Мне думается, мы разыщем Кармен Фрилмен.
Глаза Брэндона блеснули.
— Сейчас, сынок, я слышу от тебя дельные вещи!
— Нужно прямо сознаться, Рекс, что я и правда успел наломать дров. Самый важный ключ изначально был у меня в руках, а я не оценил его по достоинству, потому что слишком многое принял на веру.
— Что ты имеешь в виду?
— Кармен Фрилмен не ездила в Голливуд встречаться с Десмондом Биллмейером.
— Не ездила?
Селби покачал головой.
— Откуда ты знаешь? Спидометр показывает, что машина прошла около ста пятидесяти миль.
— Сильвия Мартин рассказала о разговоре, подслушанном служителем бензоколонки. Это ведь было уже после того, как они видели тело, и после того, как Кармен якобы съездила в Голливуд и обратно. А когда я проверял спидометр, в баке горючего оставалось меньше половины. Сам понимаешь, что столько бензина не могло уйти на поездку до ранчо Фрилменов и обратно плюс предполагаемый визит в Орэндж-Хейтс, отстоящий всего на шесть миль от центра. Вывод ясен:
Кармен не ездила в Голливуд, и машина проделала сто пятьдесят миль уже после того, как Кармен уехала от родных.
— Вот это тебе и сказала мать Джилберта?
— Нет. От нее я узнал, что Джилберт уехал около двух часов дня и не возвращался до рассвета. А когда вернулся, у него оказались некие сложности со слухом.
Ясно?
— Не совсем. Какой же вывод ты сделал?
— Что Джилберт летел самолетом. Понимаешь? Они с женой куда-то полетели, она осталась там, а он самолетом же вернулся назад.
Рекс Брэндон потянулся к телефону до того, как Селби закончил фразу.
Самолет гудел и дрожал, пробиваясь сквозь ночную тьму. Внизу лежала загадочная черная пустыня. Позади остался плодородный пояс цитрусовых плантаций, испещренный огнями городов и поселков, сателлитов Лос-Анджелеса. Переход от богатых сельскохозяйственных земель к пустыне был настолько резким, как будто кто-то гигантским ножом провел линию раздела.
Глухой рев мотора, уверенного в своей мощи, показался Селби нежной колыбельной песней. Он чувствовал, как скованность и напряжение последних дней постепенно уходят. Тело отдыхало на мягком сиденье. Он крепко заснул.
