Селби взглянул на Брэндона.
— Я думаю, разговор окончен, — медленно произнес шериф.
— Благодарю вас, — адвокат поднялся с кресла, — и еще раз прошу прощения за поведение мистера Фарли, но я попытался объяснить его вынужденную сдержанность.
Шериф промолчал.
Селби проводил Карра до дверей и раскланялся с ним в самой изысканной манере:
— Я думаю, мы должны войти в ваше положение.
— Благодарю, майор. Премного благодарен. Закрыв дверь, Селби вернулся к Брэндону. Тот, скривив физиономию, произнес:
— Пожалуй, это не версия Фарли, это версия Карра. Фарли вызвал адвоката, рассказал о возникшей ситуации, и после десяти секунд раздумья у Карра было готово вполне связное повествование…
— Не знаю, — сказал Селби. — Не думаю, что вся его история — ложь. Давай-ка лучше я поделюсь с тобой своими открытиями.
— Какими?
Селби поведал Брэндону о разговоре с Колеманом Декстером. Внимательно слушая этот рассказ, шериф скатал сигарету, как заправский ковбой, затянул кисет с помощью зубов и одним движением большого пальца зажег спичку.
— Хм, — произнес он, когда Селби закончил.
— И еще, — добавил Селби. — Декстер полагает, что женщина выронила бумажку. Ты понимаешь значение этого, Рекс. Она просмотрела содержимое портфеля, вынула оттуда документы и, чтобы скрыть украденное, взяла с кровати грязное белье, завернув в него бумаги. Создалось впечатление, что горничная вынесла из номера вещи для стирки.
— А уронив бумагу, она остановилась, чтобы подобрать ее?
— Декстер не знает. Он даже не уверен в самом факте.
— Предположим, женщина выронила листок, что с ним стало?
— Норуолк пытается сейчас это выяснить. Но мне сдается, Рекс, что именно документы в портфеле и явились мотивом убийства. Весь спектакль был разыгран с одной-единственной целью — завладеть бумагами и наложить печать молчания на уста их владельца.
— Но с этим мотивом, мне кажется, нам далеко не продвинуться.
— Полное имя убитого Фред Альбион Рофф, оно вытиснено внутри портфеля. Я с уверенностью могу предположить, что этот человек — юрист.
— На чем ты строишь свои предположения?
— О, для этого есть много оснований. Думаю, он практикует в сельской местности. В маленьких городках Среднего Запада даже в наше время можно найти постоянную прачку. В крупных городах или здесь, на побережье, такое просто невозможно. Его портфель весьма типичен для практикующего адвоката, кожа изрядно потерта, значит, практика идет успешно.
— Вполне вероятно, что он коммивояжер.
— Нет, коммивояжеры обычно возят много документов, — не согласился Селби. — У них с собой прейскуранты, бланки банковских заказов, корреспонденция, рекламная литература. Взгляни на портфель коммивояжера, и ты увидишь, что он, как правило, бесформенный от большого количества разношерстных материалов, содержащихся в нем, оттого, что его часто небрежно бросают в машину. Тот портфель, с которым мы имеем дело, стар и изрядно потерт, но, несмотря на это, сохранил форму. Это портфель, в котором адвокат носил документы из конторы в суд, из гостиницы в столице штата в высший суд. Это…
Зазвонил телефон, и Брэндон поднял трубку:
— Да, говорит Брэндон. Хорошо, Норуолк. Что вы нашли? — Помолчав несколько секунд, шериф проговорил: — О’кей, мы сейчас будем. — Бросив трубку на место, он повернулся к Селби. — Один из коридорных нашел на полу шестого этажа листок бумаги с текстом, напечатанным на машинке. Он поднял его, убедился, что это часть обширного юридического документа, отнес вниз и оставил у телефонистки, сказав, что нашел бумагу на шестом этаже. Норуолк только что об этом узнал.
— Какого рода документ? — спросил Селби.
— Напечатанная на машинке юридическая аргументация, по словам Норуолка.
— Нет никаких имен? Ничего не напечатано внизу листка? — поинтересовался экс-прокурор. — Некоторые юристы иногда печатают свое имя и полный адрес на каждой странице важных документов.
— Ничего. Просто один листок. Поедем взглянем на него.
В отеле Селби и Рекс Брэндон принялись за изучение единственной машинописной страницы, извлеченной на свет Норуолком. Внизу листка стояла цифра «7», указывающая на то, что это лишь часть рукописи из нескольких страниц.
— Это материал адвоката, подготовленный для суда, — объявил Селби, ознакомившись с содержанием бумаги. — Речь идет о споре по поводу недвижимости, находившейся в совместном владении. Юридически очень сложный вопрос. Одна сторона оспаривает возможность осуществления совместного владения… Рекс, давай поиграем в догадки…
— В какие такие догадки?
— Я утверждаю, что убийство каким-то образом связано с делом о наследстве, слушание которого состоится завтра в суде. Инес Стэплтон, представляющая интересы истца, сказала мне, что одна из спорящих сторон проживает в Канзасе и что завещатель также умер в Канзасе. Давай пошлем телеграмму секретарю юридической ассоциации Канзаса и спросим, есть ли в штате адвокат по имени Фред Альбион Рофф и где он обитает.
Брэндон немного подумал, подошел к письменному столу Норуолка, взял телеграфный бланк и положил его перед собой.
— Дуг, — сказал он, вынимая из кармана карандаш, — как мне хочется, чтобы ты вел это дело вместе со мной.
— Я всецело с тобой, — улыбнулся в ответ Селби. Через два часа шериф Брэндон получил телеграфный ответ:
«Фред Альбион Рофф является дипломированным адвокатом, имеет контору в Эмпалме, Канзас, практикует там более тридцати лет, активно занимается политикой. Известен в местных кругах как весьма способный оратор. Помимо доходов от юридической практики имеет значительные поступления от покупки и продажи недвижимости».
Позже, во второй половине того же дня, Селби переступил порог адвокатской конторы Инес Стэплтон в тот момент, когда оттуда выходил крупный, плотно сбитый, широкий в кости мужчина.
Мужчина бросил на Селби оценивающий взгляд. Судя по внешнему виду, можно было сказать, что это человек весьма самодовольный, вполне удовлетворенный своим положением и видящий в людях и жизни лишь то, что он хочет видеть.
Селби пересек приемную и подошел к Инес Стэплтон, сидящей за письменным столом. У девушки был весьма обескураженный вид.
— Неужели все так скверно, Инес? — спросил Селби.
В ответ она лишь молча улыбнулась.
С уверенностью старого друга Селби устроился в кресле и принялся набивать свою вересковую трубку, которую он прихватил из кабинета шерифа.
— Нет желания поговорить? — поинтересовался экс-прокурор.
Инес резко ткнула пальцем в дверь, через которую недавно покинула помещение столь внушительная личность, и сказала:
— Это и есть тот самый У. Беркли Стэнтон.
— Твой партнер? — уточнил Селби.
— Партнер, — протянула она с кислой миной. — Человек, который представляет интересы Харви Престона — брата, политикан из маленького городка, оратор, болтун старой школы. В своем округе он, несомненно, чувствует себя заметной фигурой, когда красуется перед присяжными. Но и в Мэдисон-Сити этот тип не желает изменить своей манере, хотя у него здесь в суде не будет ни сторонников, ни поддержки. Он просто переполнен пустым высокомерием, столь свойственным подобным людям.
— Ты считаешь, он хочет сыграть ведущую роль в слушании, оттеснив тебя на задний план?
— Нет, меня беспокоит не это. Боже мой, Дуг, мне плевать, даже если он вообще вытолкает меня из зала суда, коль скоро это поможет выиграть дело. Я хочу сказать, что он лишь надутый пузырь. Очень долго жил в одном месте, это крошечное местечко, и все его слова немедленно подхватывали газетенки. У них не проходило ни одного политического банкета, где Стэнтон не являлся бы запевалой. Он там большая шишка в Торговой палате — один из директоров банка. Когда он играет перед присяжными на своем поле, на них производит впечатление его положение в обществе, а на него самого производит грандиозное впечатление собственный престиж, и комбинация этих двух обстоятельств часто приводит к успеху.
— Ну что ж, видимо, он ловкий парень, — заметил Селби. Сквозь первые клубы дыма были видны его глаза, лучившиеся ободряющей улыбкой.
— Возможно, был им когда-то, — согласилась Инес, — но, насколько я сумела заметить, последние лет пятнадцать — двадцать он двигается по инерции, используя свою репутацию. Создал вокруг себя защитное поле самоуверенности и даже не пытается идти в ногу со временем. Он рос, лишь увеличивая объем своего живота, до сих пор использует затасканные клише пятнадцатилетней давности, убежден, что является великим оратором. Кроме того, совершенно не представляет себе, что говорит закон о спорных наследствах.
— Ну так и сделай его посмешищем, Инес, — сказал Селби. — Если он желает быть первым, дай ему возможность вести штурмовой отряд, а когда А.Б. Карр выпустит из него кишки, бросай в бой основные силы.
