— Точно, — согласился Томас. — Большая доза этого лекарства могла бы привести к смерти?
Малгру состроил кислую мину.
— Полагаю, могла, если размешать все и выпить.
— Есть ли вероятность случайной передозировки? Если, к примеру, у миссис Спенсер-Браун были желудочные боли и она подумала, что облегчит их, одолжив лекарство мужа?
— Велел держать запертым в шкафчике, но, полагаю, если он не послушался, она могла принять. Но не столько, чтобы принять по ошибке смертельную дозу.
— Инструкции на пузырьке?
— На коробке. Это порошок. И да, само собой, они есть. Не раздаю яды направо и налево, знаете ли.
— Яды?
— Оно содержит белладонну.
— Ясно. Но мы пока не знаем, отчего она умерла. Или, по крайней мере, если и знаем, вы этого не сказали? — Он смотрел с надеждой.
Малгру взглянул на него поверх платка и торжественно высморкался. Полез в карман за другим и не нашел. Питт вытащил свой запасной и спокойно протянул ему.
— Благодарю. — Малгру взял платок. — Вы джентльмен. Это-то меня и удручает. Не могу пока поклясться, но у меня сильное подозрение, что ее убила белладонна. Очень похоже. На плохое самочувствие определенно не жаловалась. Только вернулась с раннего визита к кому-то из соседей — и умерла в течение пятнадцати-двадцати минут после того, как вошла в гостиную. Совершенно внезапно. Ни рвоты, ни крови. И конвульсий, по-видимому, не было. Увеличенные зрачки, сухой рот — именно так бывает от белладонны. Сердце останавливается.
Вся картина встала вдруг перед Питтом: умирающая в одиночестве женщина, стесненное дыхание, боль, свет меркнет, оставляя ее перед лицом тьмы, паралича и ужаса…
— Бедняжка, — произнес Томас вслух, удивив самого себя.
Харрис смущенно прокашлялся.
Лицо Малгру смягчилось, и в глазах, когда он посмотрел на Питта, мелькнуло что-то похожее на одобрение.
— Может быть, и самоубийство, — медленно проговорил он. — По крайней мере, теоретически. Причины не знаю, но так обычно и бывает. Одному Господу ведомо, какие тайные страдания скрываются за вежливыми масками, которые носят люди. Ей-богу, я не знаю!
Сказать было нечего; молчание казалось единственным подобающим ответом. Питт подумал, что надо бы не забыть послать Харриса найти коробку с лекарством мистера Спенсер-Брауна и определить точно, сколько его было использовано.
— Хотите посмотреть на нее? — спросил Малгру через минуту.
— Да, пожалуй, — ответил Томас.
Малгру медленно направился к двери; Питт с Харрисом проследовав за ним через холл, мимо сурово стоящего на страже лакея, вошли в гостиную с задернутыми в знак признания смерти шторами.
Это была большая комната с изящными креслами со светлой обивкой и диванами во французском стиле — гнутые ножки и много резного дерева. Повсюду вышивки, изобилие искусственных цветов из шелка и несколько приятных пасторальных акварелей. В иных обстоятельствах это была бы очаровательная, пусть и несколько перегруженная вещами комната.
Вильгельмина Спенсер-Браун лежала на кушетке — голова запрокинута, глаза и рот широко открыты. Ни умиротворением, ни покоем сна здесь и не пахло.
Питт подошел и, ни к чему не притрагиваясь, присмотрелся. Душа ушла, и не осталось ни той приватности, куда не позволено вторгаться, ни чувств, которые можно было бы задеть, но он все равно вел себя так, как если бы все это было. Томас ничего не знал о ней, была ли она доброй или жестокой, щедрой или скупой, смелой или трусливой; но ради себя, как и ради нее, он хотел выказать ей хотя бы немного уважения.
— Вы увидели все, что хотели? — не оборачиваясь, спросил он Малгру.
— Да, — ответил доктор.
Инспектор подвинул ее чуть вперед, придав положение, в котором она выглядела так, будто прилегла отдохнуть, сложил ей руки, хотя расцепить их не смог, и опустил веки.
— Она пробыла тут минут пятнадцать-двадцать до того, как ее обнаружила служанка? — спросил он.
— Так она говорит.
— Что бы это ни было, оно подействовало быстро. — Питт повернулся и осмотрелся — ни стакана, ни чашки видно не было. — Что она ела или пила? — Он нахмурился. — Здесь, похоже, ничего нет. Служанка что-нибудь убирала?
— Спрашивал. — Малгру покачал головой. — Сказала, что нет. На взбалмошную девицу не похожа. Не вижу, с чего бы ей лгать. Думаю, когда нашла свою хозяйку мертвой, ей было не до уборки.
— Значит, она приняла это не здесь, — заключил Питт. — Жаль. Упростило бы дело. Что ж, вам придется провести вскрытие и сказать мне, что это было и, если возможно, сколько и когда.
— Естественно.
Питт еще раз взглянул на тело. Больше узнать от него было нечего. Никаких признаков насилия, но, с другой стороны, поскольку миссис Спенсер-Браун была одна, он и не ожидал найти их. Она приняла яд по доброй воле; но знала жертва или нет, что это было, еще предстоит выяснить.
— Давайте вернемся в утреннюю гостиную, — предложил Питт. — Не вижу здесь ничего, что могло бы нам помочь.
Все поспешили к огню. В доме не было холодно, но холод в мыслях передавался телу.
— Что она была за женщина? — спросил Питт, когда дверь закрылась. — И не прячьтесь за профессиональной конфиденциальностью. Я хочу знать, самоубийство это, несчастный случай или убийство, и чем скорее узнаю, задавая как можно меньше вопросов родным, тем легче будет для них. Им и без того тяжело придется.
Малгру состроил несчастную мину и высморкался в платок Питта.
— Не могу представить несчастный случай, — сказал он, глядя в пол. — Неглупая женщина, по-своему толковая, сообразительная, все мигом подмечала. Менее рассеянной женщины мне знать не доводилось.
Томасу не нравился вопрос, который он должен был задать, но ни избежать его, ни облечь в более мягкую форму возможным не представлялось.
— Была ли причина, по которой она могла бы покончить с собой?
— Нет, иначе я сказал бы об этом.
— Привлекательная, женственная, изящная особа. Мог у нее быть любовник?
— Наверное, если бы она захотела. Но если вы спрашиваете, известно ли мне о чем-то таком, то нет, неизвестно. Никогда никаких сплетен о ней не слышал — даже тех, что передаются по секрету. — Доктор посмотрел Питту в лицо.
— А как насчет мужа? — не отставал инспектор. — Могла ли у него быть женщина, любовница? И не могло ли это довести его жену до самоубийства?
— Олстон? — Малгру удивленно вскинул брови. Мысль эта явно не приходила ему в голову. — Я бы сказал что это крайне маловероятно. Такой, знаете ли, бесстрастный тип. С другой стороны… кто знает, плоть полна сюрпризов. Нет ничего более диковинного в человеческом существе, чем его пристрастия в данной сфере. Мне пятьдесят два года, и двадцать семь из них я был доктором. Казалось бы, ничто не должно меня удивлять — но ведь удивляет!
Иные, еще более неприятные мысли посетили Питта — мысли о других мужчинах, мальчиках, даже детях. Узнай жена о чем-то подобном, жизнь могла показаться невыносимой. Но это всего лишь ни на чем не основанное предположение.
За этими мыслями последовали другие. Шарлотта говорила о кражах, об ощущении слежки. Вдруг эта женщина была воровкой и, когда поняла, что ее разоблачили, покончила с собой перед лицом несмываемого позора? Общество жестоко, оно редко прощает и никогда ничего не забывает. На Питта словно дохнуло страданием, холодным, как январский снег. Бедная женщина. Если он узнает, что это так, то найдет способ избежать огласки.
— Не придавайте большого значения тому, что я болтаю, инспектор. — Малгру посмотрел на него серьезно. — Я ничего не имею в виду, просто рассуждаю.
Томас заморгал.
— Я так и понял, — осторожно сказал он. — Когда такое происходит, уверенности не может быть ни в чем.
Из холла донесся какой-то шум, голоса, то повышающиеся, то стихающие, после чего дверь резко распахнулась.
Все одновременно обернулись, понимая, чего ожидать, и страшась этого. Только Харрис держался спокойно, зная, что ему не придется ничего говорить.
Олстон Спенсер-Браун предстал перед ними, потрясенный и негодующий.
— Кто вы такой, черт побери, сэр? — Он просверлил Питта гневным взглядом. — И что делаете в моем доме?
Томас понимал и принимал его гнев, но избежать дальнейшей неловкости не было никакой возможности.
— Инспектор Питт, — представился он. — Мистер Малгру позвал меня, как того требовал его долг.
— Долг? — возмутился Олстон, резко поворачиваясь к Малгру. — Это мой дом, сэр! И это моя жена умерла! — Он сглотнул. — Упокой, Господи, ее душу. Это не ваша забота! Вы больше ничего не можете для нее сделать. Должно быть, у бедняжки случился сердечный приступ. Дворецкий сказал мне, что она умерла еще до того, как вы прибыли. Не представляю, зачем вы все еще здесь. Разве что из любезности сообщить мне лично, за что я благодарю вас. Теперь можете считать себя свободным от всех обязательств как врача, так и друга. Премного благодарен.
