Инспектор отправил в рот несколько лакричных пастилок. Виктор покраснел и опустил глаза.
— Я решился побеспокоить вас, потому что мне не хватает одного вещественного доказательства, и я полагаю, что оно у вас. Видите ли, у меня уже есть все необходимые улики, чтобы выдвинуть обвинение против Луи Дольбреза, вернее Луи Карно, который состоял в любовной связи с Леонтиной Фуршон и играл роль кучера мадам де Сен-Меслен — он так и не смог простить женщину, которая посмеялась над его чувствами и присвоила добычу. У всех этих преступлений, оказывается, один мотив — месть любовнице за предательство. Полагаю, вторая туфелька Элизы, вернее, ее подруги Айрис Мори, у вас. Как видите, я прекрасно осведомлен: простак Грегуар Мерсье и жеманная Коримба Бонтам, которая не смогла устоять перед звоном монет, стали для меня бесценным источником информации. Так вот, если я прав и туфелька у вас, принесите ее и положите на пороге этой комнаты. Я сделаю вид, будто увлеченно листаю «Журналь де вояж», а потом заберу улику и уйду…
Несколькими минутами позже инспектор Лекашер любезно распрощался со всеми, кто был в лавке, и вышел на мороз. Правый карман его мундира оттопыривался, как будто там что-то лежало.
«Эх, долго же потом инспектору придется проветривать мундир, ведь хотя прошло немало времени, от туфельки по-прежнему несет козлом», — подумал Виктор и поспешил на помощь Кэндзи, который нес на полку большую стопку романов Жюля Верна и Александра Дюма.
* * *
Жозеф сжимал в руках номер «Пасс-парту», не решаясь развернуть газету. А вдруг там ничего нет? Юноша стоял под навесом напротив книжной лавки, откуда в этот момент выходил инспектор Лекашер. Жозеф поглядел ему вслед и наконец решился. Дрожащими руками он раскрыл газету и прочитал:
Рады сообщить нашим дорогим читателям, что мы начинаем печатать произведение под названием «ЗАГАДКА „ВИЛЛЫ АКВИЛЕГИЙ“», вышедшее из-под пера подающего большие надежды молодого автора Жозефа Пиньо. Действие романа разворачивается в Париже и Лионе. В этом номере мы представляем вашему вниманию первую главу. Не сомневаемся, что автора ждет грандиозный успех.
— Вот видишь, папа, — пробормотал Жозеф, — твой сын стал писателем.
* * *
Кэндзи повесил над кроватью картину и отступил на шаг, чтобы полюбоваться. Он уже года полтора хранил этот пейзаж в сундуке, не решаясь признаться, что купил его на выставке в «Золотом солнце». Он боялся, что Виктор неверно истолкует его поступок и приревнует к нему Таша… Но теперь Кэндзи решил: хватит! Ему нечего скрывать, и его больше не волнует мнение окружающих.
Картина называлась «Парижские крыши на рассвете». Глядя на нее, понимаешь, как замечательно дышать полной грудью, видеть, как над городом встает солнце, строить планы на новый день!.. Какое счастье, что нет больше тайн, которые много лет отравляли ему жизнь! Айрис и Виктор узнали правду, и скоро можно будет открыто объявить, что Айрис — его дочь.
Жозеф тоже узнал это, правда, не от самого Кэндзи. Айрис рассказала ему все во время урока английского. А когда ее ученику наконец удалось довольно сносно произнести «father», она нежно погладила его по щеке.
* * *
Жозеф давно мечтал, как небрежно бросит на прилавок газету, в которой напечатан отрывок из его романа, и с безразличным видом скажет Виктору, поднимаясь по приставной лесенке:
— Взгляните-ка, по-моему, там на третьей странице напечатано знакомое вам имя.
Юноша не раз проигрывал эту сценку в воображении, но теперь решил, что первым человеком, который узнает о его триумфе, будет вовсе не мсье Легри — а очаровательная юная особа.
Он попросил Айрис спуститься в подвал и помочь ему разобрать давно пылящиеся на полках бульварные романы, которые никто не хотел покупать. Там, внизу, он молча протянул ей номер «Пасс-парту». Девушка пробежала глазами страницу, постояла немного, изумленно глядя на Жозефа, а потом прошептала:
— Тут указано ваше имя! Вот здорово! Когда же вы успели написать целый роман?
— Ночами, после работы. Не нужен особый талант, чтобы описать события, коим ты сам был свидетелем, а если добавить чуточку фантазии… Но вам вовсе не обязательно это читать, я помню, вы говорили, что не любите романы.
— Ну почему же, я…
— Для меня важнее, чтобы вы первой узнали об этом. За романы, знаете ли, неплохо платят.
— Так, значит, мы с вами больше не увидимся? — опустила голову Айрис. — Вы нас покинете?
— Нет, увольняться я пока не собираюсь. Меня, конечно, ждет блестящее будущее, но сразу жить на гонорары вряд ли получится, и надо чем-то зарабатывать на хлеб… К тому же, английский я еще не выучил.
— Так вы остаетесь?! Как я рада! А я могу помочь вам — напечатать ваш следующий роман на папиной печатной машинке… Ему мы, конечно, ничего не скажем.
— Конечно, я… Черт, кажется, в лавку зашел посетитель. Подождите меня здесь, не поднимайтесь пока, ладно? — смущенно пробормотал Жозеф и бросился наверх.
Однако, взбежав по лестнице, он тут же скользнул за стеллажи в надежде остаться незамеченным.
— Только не это, — простонал он.
Кэндзи Мори беседовал с двумя покупательницами: графиней Олимпией де Салиньяк и Рафаэль де Гувелин. Виктор делал вид, что страшно занят.
— Очень рады вновь видеть вас, мадам, — вежливо произнес Кэндзи. — Вы нас совсем забыли.
— Ах, мсье Мори, у меня столько хлопот! Моя племянница Валентина ожидает летом прибавления.
— Какая чудесная новость! Французская нация спасена от вымирания. А как поживает мадам де Бри? — поинтересовался Кэндзи.
— Ей гораздо лучше, и она скоро в четвертый раз выйдет замуж. Ее жених отставной полковник, они познакомились в Ламалу-ле-Бэн. Свадьба назначена на февраль, церемония будет скромная, никаких там подружек невесты и фаты. Мы посоветовали Адальберте надеть серебристое платье и отделанную белым кружевом шляпку с маленькой веточкой флердоранжа.
— Замечательно! У вас прекрасный вкус! — восхитился Кэндзи, скрываясь за прилавком.
— Кстати, мсье Мори, она поручила мне узнать, есть ли у вас полное собрание сочинений Клэр де Шандене. [100]
— Клэр де Шандене… — Кэндзи бросил отчаянный взгляд на Жозефа, и тот поспешил на выручку:
— Я как раз на днях проверял, что у нас есть на складе, и отложил эти книги в сторонку. Сейчас я за ними схожу.
У Кэндзи вырвался вздох облегчения, и он благодарно улыбнулся Жозефу.
Рафаэль де Гувелин тем временем со скучающим видом подошла к Виктору.
— Мсье Легри, — проговорила она, не разжимая губ, — скажите, у вас часом не найдется экземпляра книги «Там, внизу»? Я, знаете ли, люблю быть в курсе событий, а об этом романе последнее время все говорят. Да, и захватите заодно «Нана» и «Добычу». Заверните их, пожалуйста, чтобы Олимпия не видела, — прибавила она вполголоса, кивая на графиню де Салиньяк. — Ах, да, чуть не забыла: я хотела еще «Мадам Бовари» Флобера и «Сестер Ватар» [101]— мне говорили, что это очень интересный нравоописательный роман… ну, вы понимаете, о чем я.
— Прекрасно понимаю, мадам де Гувелин.
— В том, что касается нашумевших историй, у нас с вами вкусы совпадают, не правда ли, мсье Легри? — многозначительно добавила она и вернулась к подруге — та рассматривала принесенные Жозефом книги.
— Доставьте все это мне на дом, — распорядилась графиня де Салиньяк. — Клэр де Шандене слишком рано нас покинула. Католическая литература лишилась в ее лице одной из самых ревностных подвижниц.
— Да-да! — подхватила Рафаэль де Гувелин. — Я без ума от ее целомудренных и сентиментальных книг, в них нет грубости, которая так свойственна писателям-мужчинам. Знаете, мсье Мори, я, пожалуй, куплю «Тернистый путь» и «Великолепную Валь-Режи» — коротать длинные зимние вечера. Было бы прекрасно, если бы эти книги оказались у вас в нескольких экземплярах. Я бы тогда купила их не только для себя, но и для Матильды де Флавиньоль и ее подруги Хельги Беккер — они, бедняжки, еще не оправились после той злосчастной велосипедной аварии.
21 декабря, понедельник
— Я раздобыла газету, мадам Пиньо! Ух, и повезло же мне. Их просто из рук рвут! — кричала мадам Баллю, размахивая свежим номером «Пасс-парту». — Да вы что, совсем ума лишились? У вас коленка распухла до размеров страусиного яйца, а вы встали из постели! Доктор Рейно устроит вам головомойку, а мне попадет от вашего сына. Что с вами? Вам плохо?
— Милая моя мадам Баллю, у меня в колене так и стреляет, туда будто кто петард насовал.
— Немедленно в тепло, под одеяло, и пока не выпьете успокоительное, ничего я вам читать не буду. Вы помните, на чем все кончилось в прошлый раз?
— Да, баронесса де Сен-Пруцент приехала умолять доктора Рамбюто не волновать ее несчастного мужа — с ним ведь может случиться припадок прямо в гостиной.
