— Как же вы так? — сочувственно протянул Гончаров. — Может, пойти к хозяйке? У старушки, наверно, есть?
— Нет, не надо, полегчало.
— А вы не волнуйтесь, мы подождем. Рассказывайте все по порядку. Вадим Александрович, Вадик вам известен? — фамилию Грачева Гончаров не назвал.
— Я увидел его в первый раз, — словно отвечая заученный урок, начал Кривошеев, — недели две назад. Его привела ко мне соседка по даче Ушакова Акулина Павловна.
— Лина?
. — Да, так ее все зовут. Она попросила меня сдать этому человеку на пару месяцев верх дачки. Одну комнату с балконом. У меня дача в Локтеве. Я согласился. И вот ко мне приехал еще молодой мужчина. Назвался Грачевым, точно, Вадимом Александровичем. Он принял все мои условия. Переехал. Комнату я сдал ему на два месяца. А сегодня я встретил Лину. Она мне рассказала, что гражданочка, которая бывала у моего жильца, Валя Марчевская, я ее знаю, убита.
— А почему вы его заподозрили?
— Видите ли, — запинаясь, проговорил Кривошеев, — у моего жильца какие-то неполадки с паспортом. Живет он без прописки, нигде не работает, в общем странный образ жизни ведет. Я, конечно, понимаю, что нарушил паспортный режим, но…
Гончаров усмехнулся.
— Но жилец предложил вам высокую плату, и вы решили пойти на такое нарушение.
Кривошеев молча опусти голову.
— Хорошо, пусть это останется на вашей совести, — мягко сказал майор. — Но почему именно его вы заподозрили? Прописка — одно дело, а убийство…
— Он часто угрожал Вале и даже бил ее. Я слышал. Однажды даже хотел вмешаться, а потом решил, не мое дело.
— Жаль. Это касается каждого. В таких делах нет посторонних. Когда вы последний раз видели Грачева?
— Сегодня он не ночевал дома. Приехал на дачу незадолго до моего отъезда.
Гончаров посмотрел на часы.
— Сейчас без четверти одиннадцать. Надо торопиться.
— Надо торопиться! — как эхо, повторил Кривошеев.
— Вы, Сергеи Михайлович, поедете с нами. Будете показывать дорогу. Главное — не мешкать.
Глава XI Встреча на перроне
Мы вышли на улицу. Моросил дождь. Мокрый асфальт мостовой блестел и искрился под ярким светом фонарей. Две машины ожидали нас у ворот соседнего дома. В одной поместились капитан Дроздов и его сотрудники. Гончаров, Кривошеев и я сели в другую. Машины развернулись и понеслись в сторону Ленинградского шоссе.
Мимо нас проплывали стадион «Динамо», аэропорт, многочисленные новостройки. Сквозь стекла мелькали вперемежку многоэтажные дома, небольшие домики, огоньки на каких-то зданиях и башенных кранах, застекленные крыши заводских корпусов. Наконец город кончился, и по обеим сторонам шоссе потянулись поля, перелески, дачные поселки.
Мы ни о чем не разговаривали Стараясь успокоить взвинченные нервы, я стал думать о том, как следует начать свою серию очерков, но стремительный бег машины, тревожное ожидание встречи, последней встречи с преступником. — все это лишало возможности сосредоточиться, уводило мысль в сторону.
Гончаров наклонился к шоферу и о чем-то спросил. Затем, откинувшись на спинку сиденья, он сказал: — Скоро Локтево.
Через некоторое время машина резко свернула вправо. Теперь мы ехали по проселочной дороге. При слабом свете редких уличных фонарей стали видны очертания домиков, разбросанных по обеим сторонам поселка. Перед нами маленькая дачная уличка. Темнели крыши и мезонины дач. Машина замедлила ход и остановилась. Я увидел, как сзади на небольшом расстоянии от нас погасли фары второй машины. На улице не было видно ни одного прохожего. Только лай собак нарушал ночную тишину да в соснах шумел ветер.
«— Прошу вас пока оставаться в машине», — сказал майор и вышел. Некоторое время мне была видна ого фигура, потом она словно растаяла в темноте. Мы сидели молча, и только иногда Кривошеев тяжело вздыхал: — Боже мой, боже мой!
Наконец показался Гончаров. Отворив дверцу машины, он тихо сказал:
— Люди вокруг дачи расставлены. Вес идет по плану. У меня, Сергей Михайлович, к вам просьба. Покажите комнату вашего квартиранта. Не возражаете?
Кривошеев ничего не ответил. Послышался его очередной тяжелый вздох. Видимо, поняв, в каком состоянии он находится, Гончаров успокоительно добавил: — Да вы не нервничайте, никакой опасности нет, мы все предусмотрели и всё учли: возьмите себя в руки… Вы хозяин дачи, приехали к себе, что в этом особенного? Если Грачев дома и, судя по тому, что не видно ни огонька, уже спит, ещё лучше. Я пойду вместе с вами. Хорошо?
— Хорошо, — хрипло проговорил Кривошеев. Протянув руку, манор помог ему выйти из машины.
В машине остались мы с шофером. Снова воцарилась тишина. Шофер переложил пистолет из заднего кармана брюк в пиджак, открыл боковую дверцу и стал напряженно всматриваться и темноту.
Давно забытые фронтовые ощущения проснулись во мне. Нервы напряглись, слух улавливал малейший шорох, глаза, постепенно привыкшие к темноте, начали различать отдельные предметы. Сейчас я как-то особенно почувствовал себя связанным с людьми, которые там, опереди шли брать преступника, убийцу. Люди тяжелого, сурового, самоотверженного долга!
Послышались быстрые шаги. Сотрудники уже возвращались. Неужели все кончилось?
Я тихо окликнул Дроздова. Он, не останавливаясь, мазнул рукой и побежал к своей машине. Машина начала разворачиваться, и ее красные огоньки вскоре исчезли в темноте. Почт тут же подошли Гончаров, Кривошеев и еще один из сотрудников, лица которого я так и не смог разглядеть.
— В чем дело, Федор Георгиевич? — спросил я.
— Птичка улетела. Товарищи поехали перекрывать дороги, по рации уже оповестили дежурного по городу, просили мобилизовать нам в помощь дружинников. А мы со старшим лейтенантом Мишуниным отправимся на станцию. Судя ни горячей воде и чайнике, оставленном в комнате, Грачев ушел незадолго до нашего прихода и находится недалеко. Ушел без паники, поужинал. Товарищ Кривошеев, садитесь с шофером, показывайте кратчайшую дорогу на станцию. Электричка должна пройти через Локтево в час сорок пять минут. Если Грачев на платформе, мы успеем.
Теперь машина неслась, не разбирая дороги. Нас бросало из стороны в сторону. Мы поворачивали, крутили, объезжали деревья, строения. Только сейчас я понял, что значит высокий класс вождения. Машина казалась живым, умным существом, послушным воле водителя.
Наконец тряска кончилась. «Волга» вырвалась на асфальтированное шоссе. Впереди показались огни больших фонарей, словно висящих в воздухе. Станция! Мы остановились на значительном расстоянии от нее.
— Товарищ Кривошеев, — попросил Гончаров, выходя из машины. — Вы только издали покажите ого, больше от вас ничего не требуется.
Все двинулись к одноэтажному зданию станции, стоявшему посреди длинной деревянной платформы.
— Вы что, тоже хотите пойти с нами? — обратился ко мне майор.
— Я хочу участвовать в задержании преступника. Разрешите? — ответил я.
— Не могу. — покачал головой Гончаров. — Операцию проводят оперативные сотрудники милиции. Наблюдайте издали и все увидите.
Повелительный тон не допускал возражений. Было очень обидно, но я промолчал. Гончаров повернулся к Машукину, остановившемуся возле него, и спросил: — Пистолет в порядке?
— В порядке, товарищ майор, не беспокойтесь.
— Пошли, только без шума. Без моего разрешения оружия не применять.
Майор стал подниматься на платформу. Кривошеев с Машукиным обогнули ее и пошли низом. Я некоторое время смотрел им вслед, дал возможность удалиться н, конечно, пошел за ними. Не торопясь поднялся на платформу. На длинном деревянном помосте, тянувшемся вдоль железнодорожных путей, стояло здание дачной станции и несколько киосков. Несмотря на позднее время, платформа была хорошо освещена. Оглядевшись, я сразу увидел майора, одиноко стоявшего возле киоска. В синем плаще, он почему-то напомнил мне знакомого преподавателя из школы, где учится мой сын. Я подошел ближе. Гончаров укоризненно покачал головой, но молча вынул портсигар и протянул мне.
— Хотите курить?
— Нет, благодарю. Как дела?
— Он в конце платформы.
— Федор Георгиевич, — взмолился н, — разрешите пойти туда, я должен быть там, иначе ничего не увижу.
— А что там видеть? Ничего интересного не произойдет. Возьмем его так, что он лаже не пикнет. Впрочем, — Гончаров па мгновение задумался, — идите сядьте на ближайшую скамейку и делайте вид, что ждете дачного поезда. Только ни во что не ввязывайтесь. Это мое категорическое требование.
— Хорошо, обещаю!
На платформе было пусто. Редкие уезжающие собрались под навес и терпеливо ждали поезда. Небольшая группа молодежи пела под гитару: А парень с милой девушкой на лавочке прощается…
