Мейсон поднялся и подошел к двери.
– Сидеть! – заорал Голкомб. – Я еще не все сказал.
– Зато я все сказал. – Мейсон открыл дверь.
– Держи его, – крикнул Голкомб полицейскому, – и веди его обратно!
Полицейский схватил Мейсона за руку.
– Если вы собираетесь предъявить мне обвинение в предумышленном убийстве, сержант Голкомб, то я подожду, – сказал Мейсон. – Если хотите взять меня под стражу, то отвезите в главное полицейское управление. Если собираетесь удерживать меня здесь насильно, не арестовав, или арестуете, не предъявив никакого обвинения, я буду вынужден возбудить против вас дело за незаконный арест и оскорбление действием. Теперь решайте.
Полицейский отпустил руку Мейсона и растерянно посмотрел на Голкомба.
– Держи его, он запугивает нас.
– Вы предъявите мне обвинение?
– Вот что я вам скажу, – гневно бросил Голкомб. – Ваш рассказ не совпадает с тем, что я слышал от других свидетелей. Мне кажется, вы все-таки побывали в квартире Брогана.
– Повторяю, я вошел в его квартиру после того, как туда вошел он сам и эти две женщины.
– Вы в первый раз вошли?
– Сегодня – в первый. Но я уже был там вчера.
– Вы лжете.
– Идите вы к черту. – Мейсон вновь пошел к двери. Полицейский шагнул за ним.
Внезапно сержант Голкомб изменил свои намерения.
– Ладно, пусть идет, – произнес он устало и упал в кресло.
В офисе Мейсона Пол Дрейк занял свое излюбленное положение в большом мягком кожаном кресле: перекинул ноги через один подлокотник и уперся спиной в другой, сцепив пальцы на затылке.
– Ну, давай рассказывай, как все было, – сказал Мейсон.
– Фрича убили несколькими ударами пешни для колки льда. Наружного кровотечения почти не было, зато внутреннее было довольно сильным – два удара пронзили сердце.
– Сколько ранений было нанесено?
– Восемь.
– Кто-то хорошо постарался.
– Действительно. Хотя с таким пустяковым оружием, как пешня…
– Пешню нашли?
– Еще нет.
– У Брогана есть холодильник старого типа?
– Нет. Броган пользуется электрическим холодильником и бросает в напитки готовые ледяные кубики. То же самое делал Фрич. Полицейские не совсем уверены, что это была пешня, они лишь предполагают это. Но я скажу тебе то, что еще не пришло в голову полицейским.
– Слушаю.
– В доме Неда Бэйна тоже имеется электрический холодильник, но на веранде есть старомодный ящик для льда – иногда Неду Бэйну бывает необходим лед куском. Примерно пятьдесят фунтов в неделю.
– Голкомб еще не был у Бэйнов?
– Нет.
– Делла сейчас там.
– Может быть, ей поискать пешню?
– Когда совершено убийство, Пол? – спросил Мейсон, помолчав.
– Видимо, между полуночью и тремя часами ночи. Врач, производивший вскрытие, говорит, что абсолютно уверен в том, что убийство совершено не раньше полуночи и не позднее трех часов ночи.
Мейсон задумчиво прищурил глаза.
– Где ты был вчера ночью в это время, Перри?
– В постели.
– Вот что значит быть холостяком. Тебе нужно жениться. Теперь у тебя нет алиби, лишь твое ничем не подкрепленное слово.
– У входа в мой дом круглосуточно дежурит человек.
– Он бы увидел, если бы ты выходил?
– Думаю, да.
– И если бы вернулся?
Мейсон кивнул.
– Возможно, его сейчас допрашивают.
– Они что, серьезно думают, что это я убил Фрича? – недоверчиво спросил Мейсон.
– Ты знаешь, у Брогана безупречное алиби.
– Каким бы безупречным оно ни было, я ему не верю. Все это очень похоже на заговор с целью возбудить против меня дело. Как-то слишком уж вовремя Брогану подвернулась эта игра в покер. Я думаю, Броган убил Фрича.
Дрейк покачал головой:
– Говорю тебе, у него алиби. Он начал играть в десять вечера и не трогался с места до пяти утра. Он сильно проигрывал. В пять часов он выходил, чтобы принести деньги, и отсутствовал минут сорок пять. Вернувшись, вновь начал играть и около восьми пытался уйти, заявив, что в девять у него важная встреча и ему надо побриться и сменить рубашку.
– Когда же он ушел?
– Точно никто не знает, но примерно в половине девятого. Он где-то позавтракал и вернулся к себе в тот момент, когда у двери стояли Делла Стрит и Сильвия Этвуд. Что рассказала им Делла, Перри?
– Ничего. Она заявила им, что, являясь моей секретаршей, всегда обладает конфиденциальной информацией, касающейся моих клиентов, а поскольку не знает деталей этого дела, то может невольно раскрыть информацию, противоречащую интересам моей клиентки. Поэтому она отказалась от дачи каких-либо показаний.
– Умница. Наверно, ей досталось от Голкомба.
– Конечно. Он всячески пытался заставить ее говорить, а она, приветливо улыбаясь, отвечала, что будет рада дать Голкомбу любую информацию, если он позволит ей посоветоваться со мной и выяснить, какая информация является конфиденциальной. В результате он узнал от нее лишь то, что она утром встала, оделась и подождала, пока я за ней заехал. Она не сказала даже, в какое время это происходило.
Дрейк кивнул.
– А что Сильвия Этвуд?
– Сильвию допрашивали первой. Она дала показания, и Голкомб отпустил ее. Я позвонил ей и попросил приехать, но ее еще нет.
– Ты расспрашивал ее по телефону?
– Только в общих чертах. Делла не позволяет мне говорить лишнего.
– Ты, наверно, все же спросил Сильвию, что она рассказала Голкомбу?
– Да. Она рассказала ему то же, что и Брогану. Как она поднялась к квартире Брогана, как увидела там Деллу Стрит, читающую записку, где говорилось, что, если хозяин задержится, мы можем сами войти в квартиру, как Делла не хотела входить, но Сильвия сказала: «Давайте зайдем». Тебя в этот момент с ними не было?
– Сильвия сказала Голкомбу, что Броган появился как раз во время их с Деллой беседы, а я парковал машину и пришел сразу после Брогана.
– Полицейские отыскали какого-то жильца, квартирующего на одном этаже с Броганом, который утверждает, что незадолго до девяти утра слышал в одной из квартир женский крик, – сказал Дрейк. – Этот свидетель полагает, что крик раздался в квартире Брогана. Соседи, проживающие этажом ниже, тоже слышали, как в квартире Брогана упало что-то тяжелое и раздался женский крик, и тоже утверждают, что это произошло незадолго до девяти. Они запомнили время, поскольку ждали начала радиопередачи.
Свидетель с первого этажа видел, как миссис Этвуд пыталась припарковать свою машину и потратила уйму времени, втискиваясь в узкое пространство между двумя другими машинами. Когда появился владелец одной из машин и уехал, миссис Этвуд поставила свою машину на освободившееся место. Этот свидетель говорит, что тогда было полдевятого.
– Половина девятого?! – воскликнул Мейсон.
– Да.
– А что говорит человек, который уступил ей место для парковки?
– Он считает, что было без двадцати девять. Он поехал в верхнюю часть города и добрался до своего офиса без пяти девять. В этот час езда туда занимает пятнадцать минут.
Мейсон задумался.
– Похоже, – продолжал Дрейк, – твой приятель Броган раскололся и рассказал полицейским о вашем деле.
– Что он им сказал?
– Сказал, что у Фрича имелась магнитофонная запись, которую можно было использовать против Неда Бэйна, и что ты вел переговоры о выкупе этой записи, являвшейся уликой.
Лицо Мейсона потемнело.
– Броган сказал также, что, когда он вчера включил для тебя эту запись и ты прослушал ее, что-то внезапно случилось с магнитофоном, когда ты захотел послушать ее вторично, чтобы убедиться, что она неподдельная и за нее стоит платить. Он решил, что магнитофон испортился, но на самом деле ты как-то ухитрился стереть запись. Броган сказал Голкомбу, что сообщил обо всем Фричу, что вначале тот был очень обеспокоен, но в конце концов дал слово все уладить, велел Брогану назначить встречу с тобой на девять утра, пообещав за ночь отыскать новую копию.
– Каким образом?
– Броган утверждает, что этого он не знает.
– Прикидывается невинной овечкой.
– Разумеется, Броган пытается убедить всех, что ни о каком шантаже не могло быть и речи. Он утверждает также, что в момент первой встречи с тобой его магнитофонная запись была копией, что он только узнал об этом и понял, что оригинал находится у Фрича.
– Они нашли оригинал?
– Нет, хотя перевернули квартиру Фрича вверх дном. Нашли только много чистой пленки и несколько магнитофонов.
– Следовательно, если оригинал был у Фрича, то он исчез?
– Да. Это не твоя ли работа, Перри?
Мейсон усмехнулся.
– Я спрашиваю тебя не из любопытства, я считаю, что тебе грозит опасность.
– Я никогда не раскрываю своих карт.
– Как хочешь, Перри, только, ради бога, постарайся не давать показаний, противоречащих фактам: я думаю, Голкомб подстроил тебе ловушку, и боюсь, ты уже попал в нее.
– Значит, мне надо из нее выбираться.
– Это может оказаться нелегким делом. Скажи, а Деллу ни в чем не подозревают?
