– Понятно, – буркнул Вульф.
– Это и есть ответ на ваш вопрос. – Слабый, почти незаметный глазу румянец появился на щеках ректора колледжа. – Я не делаю вид, будто знаю что-либо о сексе и о том, что он творит с людьми. Все остальное в мужчинах и женщинах мне вполне понятно, но секс… Должна признаться, он выше моего разумения. То ли он миновал меня, то ли я сама обошла его стороной. У меня есть колледж, мои достижения, моя карьера, у меня есть я. Только умом, но не сердцем могу я постичь, почему мой брат опустился до таких уловок. Он желал сдержать свое слово и выполнить обязательства перед семьей. Но ему нужно было удержать мисс Карн, а добиться этого он мог, только доказав, что в случае его смерти она получит свою… награду. Признаю, что я не способна уяснить, почему он нуждался именно в мисс Карн, и нуждался столь отчаянно. Но здесь я лишь могу отослать вас к тысячам экспертов, от Шекспира до Фэйт Болдуин[6].
Вульф кивнул:
– Не будем спорить об этом. Вырисовывается неплохая теория. Вы сами ее придумали?
– Идея была моя. Сестры ее поддержали. Мистер Прескотт слабо возражает, что Ноэл был выше такого надувательства. Однако мне кажется, что в душе он со мной согласен. Подозреваю, что о сексе он знает не больше моего. Он никогда не был женат.
– Вы пришли сюда как представитель группы, которая наняла меня вести переговоры с мисс Карн?
– Да. То есть сестры со мной заодно, но не Дэйзи. Она не способна рассуждать здраво. На самом деле они все сейчас в таком шоке из-за… из-за новых фактов, вскрывшихся в связи со смертью нашего брата, что о завещании и не думают. А я думаю. Брат погиб. Мы его похоронили. Он хотел, чтобы в случае его смерти мой колледж получил некую сумму. Я намерена проследить за тем, чтобы его намерения осуществились. С молчаливого согласия моих сестер я прошу вас приостановить переговоры с мисс Карн.
– Я предложил ей удовлетвориться двумястами тысячами долларов, а остаток поделить между миссис Хоторн и всеми вами.
Мэй вытаращила на него глаза:
– Неужели она согласилась на это?
– Нет. Но может согласиться завтра или чуть позднее. Она напугана.
– Чего ей бояться?
– Убийства. Расследование убийства – водоворот грязи, мисс Хоторн. Не могу не отметить, что вас оно не очень пугает.
– Я крепкая. Все сестры Хоторн крепкие. Но, черт возьми, не хотите же вы сказать, что это мисс Карн убила Ноэла? – Она все еще таращилась на моего босса. – Мне такое даже в голову не приходило!
– Я понятия не имею, кто убил вашего брата. Давайте сосредоточимся на завещании. Я всего лишь объяснял причину страха мисс Карн. Ваша теория представляется мне интересной. Я допускаю, что она вероятна и даже верна. Однако, если мисс Карн пойдет на уступки, я составлю соглашение и попрошу его подписать, что советую сделать и всем вам.
– Она не согласится.
– Я говорю о возможном развитии событий.
– Обсудим это, когда оно станет реальностью. – Мэй Хоторн могла быть не менее резкой, чем сам Вульф. – Мне, наконец, нужно сказать еще одно, ради чего я сюда пришла и к чему так долго не могла подойти. Мы просим вас найти завещание нашего брата. Последнее, подлинное завещание. Если в нем что-то оставлено мисс Карн, мы не будем возражать.
Вульф тряхнул головой:
– Я боялся, что вы это скажете. Но я не ищейка, мадам. Я за это не возьмусь.
Начались препирательства. Они длились четверть часа и ни к чему не привели. Вульф стоял на том, что с его стороны будет нелепо браться за подобную работу. У него нет доступа в различные здания, офисы, жилища, комнаты и укрытия, где Ноэл Хоторн мог бы хранить свое завещание. Получить право доступа у судебного исполнителя, распоряжающегося недвижимостью убитого, будет трудно, если вообще возможно. Да и потом, если завещание существует, его рано или поздно найдут люди, разбирающие бумаги покойного. Мэй возражала в том духе, что детективам положено искать пропавшее, а Вульф как раз и есть детектив.
Закончилось дело ничьей. Как если бы человек пытался вытащить дуб из земли и наконец прекратил попытки, буркнув: «Но и ты меня тоже не можешь вытащить». Мисс Хоторн не бурчала, когда поднялась и вышла из кабинета. Она ни словом, ни взглядом не признавала, что потерпела неудачу. Я проводил ее в прихожую и не огорчился, когда она приняла мое предложение подвезти ее, ведь это означало возможность подышать свежим полночным воздухом. Она сняла шляпу, выдвинула подбородок, закрыла глаза и позволила ветру играть ее волосами, пока мы катили по Пятой авеню.
Резиденция Хоторнов находилась на Шестьдесят седьмой улице, и я, подъезжая, оглядел ее с умеренным любопытством. Это было большое старинное здание из серого камня в четыре этажа, с железными решетками на окнах, всего в нескольких десятках футов к востоку от Пятой авеню. Мэй мило улыбнулась, когда благодарила меня, и пожелала доброй ночи.
Вернувшись домой, я направился прямо на кухню и раздобыл себе стакан молока перед тем, как пройти в кабинет. Вульф только что прикончил вторую из двух бутылок пива. Я стоял, попивая молоко и одобрительно поглядывая на босса сверху вниз. Молоко было чуть холоднее, чем я люблю, и потому я прихлебывал его маленькими глоточками.
– Хватит ухмыляться! – рявкнул Вульф.
– Черт, какие ухмылки. – Я опустился на стул. – Я восхищаюсь вами. Сколько всего вам пришлось претерпеть ради того, чтобы Фред, Теодор и я не оказались на пособии по безработице! Ну, и как вам понравились легендарные сестры Хоторн?
Он крякнул.
– А что касается убийства, – заявил я, – то дело легче легкого. Это сделал Тайтус Эймс, потому что мечтает в женском платье посещать Варни-колледж и изучать естественные науки. Из чувства преданности будущей альма-матер он убил Ноэла, чтобы научный фонд получил обещанный миллион. И теперь Мэй в ярости, потому что миллион усох до одной десятой. И без зазрения совести она продала вам безумную сказочку о секретном завещании, спрятанном в дупле старого дерева, и тому подобном дерьме…
– Ничего она мне не продала. Идите спать.
– Вы считаете ее теорию о втором завещании вероятной?
Он положил ладони на край столешницы, готовясь отодвинуться в кресле от стола, но я опередил его, поднявшись и выйдя из кабинета, за дверями которого продолжил движение и не останавливался, пока не поднялся двумя этажами выше и не оказался в своей комнате. Там, допив молоко, я разоблачился, побрил ноги, снял накладные ресницы и отдался сладким объятиям Морфея.
В восемь утра меня встретило утро, предвещающее еще один жаркий день. Из окна в комнату затекал воздух, от одного глотка которого приходилось разевать рот, чтобы вдохнуть еще немного, хотя на самом деле хотелось вообще не дышать этой духотой. Поэтому я принял душ попрохладней и в качестве одежды на день выбрал костюм из легкого полотна «палм-бич».
На кухне пыхтел Фриц, только что вернувшийся после доставки подноса с завтраком в комнату Вульфа на втором этаже. Разложив перед собой «Таймс», я занялся апельсиновым соком и сэндвичем с омлетом. В газете я не нашел свидетельств того, что Скиннер, Кремер и компания развязали большой мешок с новостями об убийстве Ноэла Хоторна; на это не было ни намека. По-видимому, они понимали, что перекресток впереди оживленный, и не желали рисковать. Я налил себе вторую чашку кофе, чтобы ознакомиться со спортивным разделом, но зазвонил телефон.
Я принял звонок на кухне, с аппарата Фрица. Мне в ухо забубнил Фред Даркин – настойчивым встревоженным полушепотом, который сразу заставил меня предположить, что наш сыщик опять наступил кому-то на ногу и его арестовали.
– Арчи?
– Слушаю тебя.
– Ты бы лучше приехал сюда поскорее.
Так и знал, с тоской подумал я и уточнил:
– В каком ты участке на этот раз?
– Да нет же, послушай. Приезжай сюда. Дом девятьсот тринадцать по Одиннадцатой Западной, старое кирпичное здание. Я сижу здесь, а мне тут быть не следует. Нажми кнопку напротив фамилии Доусон и поднимись на второй этаж. Я тебя впущу.
– Что за хрень…
– Давай же, пошевеливайся.
В трубке щелкнуло. Я произнес нечто выразительное. Фриц хохотнул, и я запустил в него булочкой, которую он поймал одной рукой и швырнул обратно, но промахнулся. Мне пришлось залпом допивать свой кофе, а он был горячим, как кипяток в аду. Передав Фрицу сообщение для Вульфа, я заскочил в кабинет за кобурой с пистолетом – на всякий случай, трусцой добрался до гаража на углу, прыгнул в родстер и помчался в центр города.
Но обошлось без стрельбы. Припарковался я в сотне футов восточнее нужного дома на Одиннадцатой улице, поднялся по ступенькам в старомодный вестибюль, нажал кнопку рядом с табличкой «Эрл Доусон», толкнул дверь, когда раздался щелчок открывшегося замка, и преодолел два марша темной узкой лестницы. В конце площадки осторожно приоткрылась дверь, за которой маячила круглая физиономия Фреда. Я пересек площадку, распахнул дверь и, шагнув внутрь, притворил ее за собой.
