— Я вижу какие-то царапины, — сказал Учитель. — Не понимаю.
— Следы напильника, — объяснил Эллери. — И свежие — вчера их там не было. Очевидно, тот, кто позаимствовал ваш ключ от санктума и снял с него восковой отпечаток, чтобы сделать дубликат, обнаружил, что он не подходит к замку. Поэтому он подравнял дубликат напильником, наложив на него оригинал.
Старик, казалось, не вполне понял. Но Эллери уже вышел из его комнаты и направлялся к двери санктума. Учитель последовал за ним.
Эллери попробовал дверь.
— Заперта, — сказал он.
— Как и должно быть.
Наклонившись, Эллери обследовал замок.
— Видите это, Учитель?
Старик тоже наклонился. На деревянной панели у замка виднелись свежие царапины.
— Это означает, — пояснил Эллери, — что была попытка открыть дверь ключом, который не подошел.
Учитель покачал головой.
— Не понимаю, — признался он. — Тот, кто сделал второй ключ, исправил его напильником, но он нее равно не подошел?
— Вы путаете вероятную последовательность событий. Все происходило следующим образом. Позапрошлой ночью, когда вы спали, кто-то просунул в одно из ваших окон длинный прут или шест, поднял им с вашего стола браслет с ключом, унес его с собой и сделал восковой отпечаток ключа. Потом он тем же способом вернул ключ на стол, не зная, что вы всегда кладете его в центр стола. По восковому отпечатку он изготовил дубликат ключа, пробрался с этим дубликатом прошлой ночью в священный дом и попытался отпереть дверь санктума. Но дубликат не подошел.
Он понял, что сделал не вполне точную копию. Но чтобы исправить ее, ему снова понадобился наш ключ. Поэтому он вышел из Дома Священного Собрания, подкрался к одному из ваших окон, снова достал ваш ключ прутом или шестом устранил напильником неточности в дубликате. Затем он вернул браслет с ключом с помощью песета на ваш стол, опять же не зная, что его нужно положить в центр. Сегодня утром вы осматривали санктум, Учитель, проверяя, все ли на месте?
— Ничего не пропало, — сказал старик.
— Тогда, полагаю, рассвет или другая причина помешали ему открыть исправленным ключом дверь санктума.
Бородатое лицо, как изображение на гравюре избороздили морщины.
— Значит, нужно ожидать... — Слова застряли в горле у старика.
— Боюсь, что да, — серьезно ответил Эллери. — Следующей ночью он, несомненно, сделает еще одну попытку проникнуть в санктум, и на этот раз дубликат ключа, несомненно, сработает.
* * *
Учитель согласился на просьбу Эллери позволить ему в одиночестве обследовать запретную комнату. Старик молча удалился, а так как Преемник ушел с каким-то поручением, Эллери остался в священном доме один.
Он расправил плечи. Если вожак этого странного стада позволил ему шагнуть в святая святых, то почему же он колеблется? И тем не менее Эллери колебался, словно опасаясь совершить святотатство. Но сделать это было необходимо. Эллери вставил ключ в замочную скважину, повернул его, открыл дверь и остановился на пороге запретной комнаты.
По размерам она не превышала большую кладовую. Окон в ней не было. Единственным источником света служила странной формы масляная лампа из ржавого металла, свисавшая с потолка и, по-видимому, горевшая постоянно. Сквозняк, вызванный открытой дверью, привел лампу в движение — она покачивалась взад-вперед, словно кадило, отбрасывая тени вместо дыма.
В каждом углу на деревянной подставке стоял высокий пурпурный глиняный кувшин, покрытый чем-то вроде чаши. Кувшины, подставки и чаши были абсолютно одинаковыми.
Прямо напротив Эллери находился старомодный застекленный шкафчик орехового дерева. На нижней его полке лежала открытая книга, а на верхней застыли две стопки серебряных монет одинаковой высоты в соответствии с фундаментальными принципами симметрии — «чистейшей из всех эстетических форм».
И больше ничего.
Когда лампа перестала раскачиваться, и глаза привыкли к полумраку, Эллери снял чашу с одного из кувшинов и заглянул внутрь. Там находилось несколько свитков, перевязанных пурпурными шнурками. Эллери вернул чашу на место и посмотрел в другой кувшин. В нем также были свитки.
Эллери перенес внимание на застекленный шкафчик, который настолько напоминал ему буфет в столовой его бабушки, что он почти ожидал увидеть на полках бело-голубые тарелки с китайским рисунком. Но в шкафчике не было ничего, кроме открытой книги и двух стопок монет. Эллери разглядывал книгу через стекло. Текст был напечатан готическим шрифтом, напоминающим староанглийский. При тусклом свете было трудно разобрать слова, поэтому Эллери временно отложил эту задачу и переключился на две стопки монет. Старые серебряные доллары, блестящие, как будто только что вышедшие из монетного двора!
Эллери открыл шкафчик, пытаясь освежить в памяти свои знания в области нумизматики. Вроде бы некоторые из таких монет считались раритетами.
Не здесь ли крылась причина попытки проникновения в святилище? Быть может, вор охотится за «казной» Квинана?
Существовал почти легендарный серебряный доллар, выпущенный в Сан-Франциско... когда же?.. в 1873 году — в том году, когда секта квинанитов, вероятно, покинула этот город в поисках нового места жительства. Было отчеканено только семьсот монет, и все, кроме пробных экземпляров, хранившихся в монетном дворе, исчезли. Размышления об их судьбе приводили к самым разным версиям — начиная с той, что они где-то зарыты, но секрет тайника умер вместе с тем, кто спрятал монеты, и кончая столь же недоказуемой гипотезой, что они отправились в Китай в качестве платы за сундуки с зеленым чаем или даже с опиумом. Но что, если все были не правы и эти две аккуратные стопки монет являются пропавшими долларами из Сан-Франциско? Даже одна штука стоила бы целое состояние! А сколько их здесь?
Дрожащими пальцами Эллери поднял верхнюю монету из левой стопки и стал ее разглядывать. На одной стороне была изображена сидящая Свобода и стояла дата — 1873! Он перевернул монету, затаив дыхание. Другую сторону украшал белоголовый орлан (Бен Франклин называл его «отвратительной птицей», крадущей добычу у других пернатых, настаивая на принятии в качестве национального символа индейки). Если под орланом окажется буква «8», обозначающая монетный двор Сан-Франциско...
Эллери достал лупу и посмотрел сквозь нее на монету. Его охватило разочарование. Под птицей виднелись буквы «СС».
Ну конечно — Карсон-Сити. Столица Невады в те дни, когда с приисков шли потоки серебра, имела свой монетный двор. И даже теперь жители штата предпочитают монеты бумажным деньгам... Он проверил другие монеты — на всех были те же буквы.
Эллери аккуратно сложил монеты в две равные стопки и закрыл стеклянную дверцу шкафчика.
Хотя доллары, выпущенные в 1873 году в Карсон-Сити, стоили куда меньше долларов, отчеканенных в том же году в Сан-Франциско, они были достаточно ценными. Каждая монета теперь должна стоить около двухсот долларов — возможно, больше, учитывая безупречное состояние. Но снова возникал вопрос: кому в Квинане могло прийти в голову красть деньги? И какую пользу они принесли бы вору, если бы он добился успеха? Эллери сразу же отверг предположение, что вор мог знать нумизматическую стоимость монет. Нет, для квинанита они могли иметь лишь номинальную стоимость. А украсть горстку долларов, на которую наложено табу, как на священные предметы... Эллери покачал головой. Какую бы ценность эти монеты ни представляли для вора, она не была материальной. Но какой? Он не мог даже строить догадки.
Выйдя из санктума, Эллери запер дверь и отправился в школу искать Учителя.
— Где, — спросил он старика, вернув ему ключ, — можно найти Летописца?
* * *
Летописец внес юмористическую нотку в пребывание Эллери в долине. Старый квинанит носил короткие и курчавые седые бакенбарды. Отсутствие резцов в верхней челюсти придавало верхней губе поразительную гибкость. Он втягивал ее с громким щелкающим звуком; при этом нижняя губа выталкивалась вперед, делая его похожим на смышленую старую обезьяну. Плечи Летописца были сутулыми, голова — лысой, за исключением седой спутанной бахромы, напоминающей тонзуру. Он похож на бюст Сократа, подумал Эллери.
Летописец извлек из своей мантии удивительный прибор. Два куска стекла были вставлены в деревянную оправу, в края которой были продеты кожаные ремешки, оканчивающиеся петлями. Только когда старик прикрепил прибор к глазам, накинув петли на уши, Эллери понял, что это кустарной работы очки. Похоже, Летописец видел в них куда хуже, чем без них. Вероятно, линзы каким-то таинственным образом попали в долину из внешнего мира и их вставили в самодельную оправу. Не исключено, что старик получил их вместе с должностью.
