— Прополощите рот.
Под взглядом врача, невозмутимо и спокойно стоящего рядом, Мегрэ повиновался.
— У вас исключительно здоровые зубы. Они не могли причинить вам страдания. Если прошлой ночью у вас был приступ боли в правой части челюсти, то это может быть началом гайморита.
— И ничего нельзя сделать?
— Это уж должен решить ваш постоянный врач.
Мелан, повернувшись к нему спиной, стал приводить в порядок инструменты, в то время как Мегрэ не без труда выбрался из кресла, которое доктор забыл опустить. Сделав два шага по направлению к окну, Мегрэ увидел сквозь тюль гардины полуодетую Алин.
Она курила и смотрела на улицу.
Комиссар был знаком с расположением комнат в квартире напротив. Окно, у которого стояла подруга Манюэля, находилось в комнатке, где калека проводил светлые часы дня.
Это открытие немного взволновало Мегрэ.
— Сколько я вам должен? — пробормотал он.
— Вы рассчитаетесь с моей помощницей.
Все так же внешне спокойно, с неподвижным лицом, с ничего не выражающими глазами, доктор открыл дверь в маленький кабинет, где Мегрэ заполнял карточку.
Помощница указала комиссару на стул, где он сидел ранее:
— Минуточку подождите…
Она, вероятно, пошла проводить к доктору пациентку с печальным лицом.
На письменном столе стояла длинная и узкая деревянная коробка, в которой находились карточки больных. Искушение было слишком велико. А может быть, это ловушка? Мегрэ не пошевелился.
— Вы пользуетесь социальным страхованием? Покажите, пожалуйста, вашу карточку.
Он порылся в портфеле, всегда забитом ненужными бумагами, и протянул карточку некрасивой женщине.
Та переписала номер.
— Вы должны заплатить за визит двадцать франков.
Ваша касса вернет вам восемьдесят процентов.
Она возвратила ему карточку. Так же, как и ее патрон, секретарша не старалась быть любезной. Проводив его до двери, она нажала маленькую кнопку.
Внизу его уже поджидала испанка. Она проводила комиссара до выхода.
…Мегрэ поднял голову. Алин исчезла. Комиссар направился в дом, где жил Манюэль.
На третьем этаже позвонил. Открыла старуха, ведущая у Пальмари хозяйство, старуху он заметил еще в предыдущие визиты.
— Вы к господину Пальмари?
— И к мадемуазель Алин.
— Мадам, кажется, в ванной. Но входите, пожалуйста.
Мегрэ вошел в гостиную. Дверь в комнату Манюэля была открыта. Тот сидел в своем кресле и слушал радио. С досадой и сожалением он выключил его.
— Опять!
— Мне нужно поговорить с Алин.
— Она пошла принять ванну. Что вам от нее нужно?
— По правде говоря, я еще и сам не знаю.
— Послушайте, господин комиссар, я всегда был вам другом… При случае оказывал небольшие услуги, за которые, если бы о них узнали, мне всадили бы еще несколько пуль, кроме тех, что я получил три года назад. А сейчас вы вешаете на меня всех собак. Вы бы стали терпеть, господин комиссар, чтобы за вами вечно следили? Чтобы вам задавали дурацкие вопросы, не объясняя даже, в чем дело?
— Сейчас вопрос касается меня лично…
— Тем более не надо изводить других. Алин видела только что, как вы входили к дантисту… Это потому, что она лечит у него зубы?
— Нет.
— Тогда почему же? Я ничего не понимаю. Не станете же вы меня уверять, что это и ваш зубной врач?!
— Я подожду Алин. Чтобы не повторяться.
Он направился к окну. Засунув руки в карманы, стал наблюдать за окном, затянутым тюлем, за которым доктор Мелан лечил свою пациентку.
Дальнюю часть комнаты нельзя было разглядеть.
Видны были только отдельные светлые пятна. Лучше всего просматривался халат доктора, когда он приближался к столику у окна за каким-нибудь инструментом.
— Сколько раз за эту неделю я приходил к вам, Манюэль?
— Три раза. Но я бы охотно сказал — десять раз.
Когда я был на улице Фонтен, это не имело такого значения. В бар люди приходят и уходят. Кто хочет, может выпить стаканчик вина, и многие клиенты любят поболтать с хозяином. И тем хуже для хозяина, если это его беспокоит. Это его ремесло. Здесь же совсем другое дело — это наш дом. Мой и Алин. А чужой дом — святыня! Не так ли? Даже полиция не имеет права переступать его порог без ордера. Я прав или нет?
— Сколько раз, разговаривая с вами, я стоял у этого окна? — продолжал свое Мегрэ.
Манюэль пожал плечами. Вопрос ему показался дурацким.
— Все, что я могу сказать, — вы просто не любите сидеть на одном месте.
И в своем кабинете, и на бульваре Ришар-Ленуар Мегрэ имел привычку подходить к окну и стоять там подолгу. Он смотрел на все, что попадало в поле зрения: на окна противоположных домов, на деревья, на Сену, на прохожих. Он повсюду инстинктивно искал контакта с внешним миром.
В комнату вошла Алин. На ней был купальный халат канареечного цвета. Капельки воды блестели в ее растрепанных волосах.
— Что я говорила вчера? Он принес свою пижаму?
Но, посмотрев внимательно на Мегрэ, который был серьезнее обычного, молодая женщина осеклась.
— Послушайте, Алин, я пришел не для того, чтобы докучать вам. Даю вам слово, что расследование, которое я веду, не касается вас и Манюэля. По крайней мере, на той стадии, на которой я нахожусь в данный момент.
Она косо посмотрела на него, все еще не доверяя комиссару.
— Ответьте мне откровенно. Это будет лучше для всех нас, поверьте мне. Вчера вы впервые посетили зубного врача напротив?
— Конечно. У меня заболели зубы первый раз в жизни.
— Я видел вас только что у этого окна. Вы стояли и курили папиросу.
— Вы были там? — Она показала на окно, завешенное тюлем.
— В том же кресле, в котором вчера сидели вы.
Я полагаю, вы часто стоите у окна?
— Как и все. Надо же дышать воздухом.
— Вы знакомы с кем-нибудь из жителей этого особняка?
— А разве их там много? Я думала…
— Что вы думали?
— Что там живут только доктор, Карола и помощница доктора.
— Карола — это служанка?
— Служанка, кухарка, горничная и консьержка — все, что хотите. На ней держится весь дом. Я иногда встречаюсь с Каролой у мясника или бакалейщика.
Услышав ее акцент, я спросила, не испанка ли она, она ответила утвердительно. Хотя ее и нельзя назвать разговорчивой особой, но все же мы с ней здороваемся.
— А помощница?
— Мадемуазель Мотт….
— Карола сказала вам ее имя?
— Да. Она не ночует в этом доме. В полдень мадемуазель ходит завтракать в маленький ресторан в конце улицы и снова возвращается на работу. По вечерам иногда приходится задерживаться до семи-восьми часов.
— Вы не знаете, где она живет?
— Меня это не интересовало. Вблизи она еще более уродлива, чем издали.
— Секретарша заполнила на вас карточку?
— Как для паспорта.
— Она не задавала нескромных вопросов?
— Мадемуазель спросила, кто мне дал адрес доктора. Я ответила, что живу в доме напротив. Впрочем, она задала мне один странный вопрос: «На каком этаже?»
— И это все?
Алин размышляла.
— Почти… Впрочем… Она разглядывала меня с ног до головы. «Вы больше ни на что не жалуетесь?» Я ответила, что нет, и она не настаивала. По-моему, когда идешь к зубному врачу, не надо предъявлять свидетельство о прививке против оспы, не так ли?
Манюэль достаточно знал Мегрэ для того, чтобы понять, что тот приближается к еще ускользающей от него истине. Чувствовалось, что он ощупывает ее со всех сторон — справа, слева… Комиссар протянул Алин фотографию Николь Приер:
— Вы видели ее когда-нибудь на улице Фонтен?
— Это та девица, о которой вы говорили вчера?
Мегрэ кивнул.
— На улице Фонтен на встречала. Но зато видела ее здесь, на тротуаре напротив…
— Она направлялась к дантисту?
— Совершенно верно. Только она никогда не приходила в часы приема.
— Поздно вечером?
— Не очень поздно. Часов в девять, половине десятого…
— Кабинет был освещен?
— Только не в эти вечера.
— Вы хотите сказать, что он бывает освещен в другие вечера?
— Довольно часто.
— Вам что-нибудь видно через тюлевые гардины?
— Нет. Они закрывают ставни. Но свет все равно просачивается через щели.
— Если я правильно понял, то Николь приходит к доктору Мелану не в качестве пациентки. — Он знал это уже со вчерашнего вечера. — Алин, скажите, доктор принимает и других людей вне своих приемных часов? Мужчин? Женщин?
Алин вытаращила на него глаза:
— Погодите… погодите… Я действительно замечала мужчин, но больше женщин.
— Молодых?
— Бывают среди них и молодые, и не очень молодые. Я ведь не консьержка, не шпионю за теми, кто входит и выходит. Случается, что постою у окна…
— Я часто упрекаю ее в этом, — проворчал Манюэль. — Я уже начал было подозревать, нет ли у нее там дружка…
