– Так что же произошло? – попытался выяснить адвокат.
– Это Роза Килинг.
– И что с Розой Килинг?
– Она… она мертва!
– Где она?
– В своей квартире. Ее убили.
– Где вы?
– Там же. В ее доме четыре квартиры, она жила на втором этаже и…
– Вы одна?
– Да.
– Когда вы там оказались?
– Только что вошла.
– То есть вы находитесь в ее доме?
– Да.
– Ее убили?
– Да.
– Ни к чему не прикасайтесь. Вы в перчатках?
– Нет. Я…
– А с собой есть перчатки?
– Да.
– Немедленно надевайте их, – приказал Мейсон. – Ни до чего не дотрагивайтесь. Сядьте на стул и положите руки на колени. Оставайтесь на месте, пока я не приеду. Адрес – проезд Нантукет, двадцать два сорок?
– Да.
– Ждите. Я выезжаю.
Мейсон кинул трубку на место, бросился к шкафу, достал шляпу и плащ.
– Что случилось? – спросила Делла Стрит.
– Розу Килинг убили. Оставайся здесь и отвечай на звонки. Нет, поехали со мной. Возьми блокнот. Мне потребуется свидетель и алиби.
Перри Мейсон остановил машину у края тротуара перед двухэтажным четырехквартирным домом в Нантукете. Адвокат быстро нашел вход, ведущий в квартиру Розы Килинг на втором этаже. Она находилась в южной части.
Мейсон попытался толкнуть дверь. Она была заперта. Он позвонил, и секунду спустя автоматическое электронное устройство открыло ее.
Марлин Марлоу, бледная и дрожащая от полученного шока, ждала в гостиной.
– Здравствуйте, – сказал Мейсон. – Быстро рассказывайте, что случилось?
– Я пошла к Розе Килинг. Она… она вон там, на полу у ванной.
Мейсон повернулся к Делле Стрит:
– Тебе лучше остаться здесь.
Он пошел по коридору, заглянул в открытую дверь ванной и наскоро осмотрел распростертое белое тело, неподвижно лежавшее на зловещем красном фоне.
Какое-то мгновение адвокат разглядывал составляющие трагедии: упакованные чемоданы, обнаженное тело, одежду на кровати, открытую дверь в ванную комнату. Затем он повернулся и отправился по коридору обратно в гостиную.
– Где телефон? – спросил он.
Марлин Марлоу показала на него рукой.
– Вы поднимали трубку, чтобы набрать мой номер. Вы еще кому-нибудь звонили?
– Нет.
– Этот телефонный звонок ставит нас в невыгодное положение.
– Каким образом?
– Я звонил сюда без двадцати двенадцать, – объяснил Мейсон. – Кто-то здесь был. Кто-то, кто не хотел, чтобы телефон продолжал звонить. Трубку осторожно сняли и…
– Правильно, – прервала его Марлин Марлоу. – Когда я вошла, она лежала рядом с аппаратом. Я положила ее на место, а потом мне пришлось подождать какое-то время, пока линия снова не заработает.
Мейсон кивнул и сказал:
– Возможно, тот, кто снял трубку, – убийца. Мы застали его врасплох, а непрекращающиеся звонки или действовали ему на нервы, или он боялся, что они привлекут внимание, так что решил снять трубку. На ней должны были остаться его отпечатки пальцев. Черт побери, и ваши тоже!
– Ну и что такого? Я расскажу полиции все как было и…
– Вот к этому-то мы и идем. Возможно, нам не стоит говорить полиции обо всем, что произошло.
– Почему?
– Вы, наверное, никогда об этом не задумывались, – попытался объяснить Мейсон, – но в ваших интересах было убить Розу Килинг.
– О чем вы говорите?
– Роза Килинг – одна из свидетельниц, заверивших подпись под завещанием. Она угрожала изменить свои показания. Пока она оставалась жива, она могла это сделать. Мертвый человек не меняет ничего. Вы теперь можете использовать те показания, которые она дала при первом слушании дела по завещанию. Вы понимаете меня?
– Да.
– Вы давно это поняли?
– Первым на это мое внимание обратил мистер Каддо.
– То есть он говорил, что в ваших интересах убрать Розу Килинг с пути?
– Господи, нет! Он только упомянул, что, если бы Роза исчезла, мне бы это здорово помогло.
Глаза Мейсона впились в глаза Марлин Марлоу.
– Вы знали, что у вас будут сложности с Розой Килинг?
– Да, знала, я же рассказывала вам об этом.
– А Каддо вы тоже рассказывали?
– Да.
– Другими словами, Каддо втерся к вам в доверие.
Девушка нервно теребила платье.
– Да, я понимаю, что сболтнула лишнее.
– Как так случилось?
– Да не виновата я! Просто он очень часто говорит намеками. Он многое узнал сам, еще о большем догадался, да и потом, у него такая манера вести себя – он утверждает все со знанием дела, а подобному трудно противостоять. Он делал предположения, и иногда было просто невозможно провести границу между тем, что сказала я, и тем, до чего он дошел сам.
– Но, однако, вы ему немало разболтали.
– Тем или иными способами, он многое узнал об этом деле.
– Я позвонил вам и сообщил, что миссис Каддо вышла на тропу войны, – сказал Мейсон.
Марлин кивнула.
– Я велел вам предупредить Розу Килинг.
– Да.
– Вы сделали это?
– Не сразу.
– Почему?
– Произошли изменения – ситуация осложнилась.
– Ради бога, прекратите со мной играть! – раздраженно воскликнул Мейсон. – Вы разболтали все, что можно, совершенно незнакомому человеку, который втерся к вам в доверие, а сейчас пытаетесь что-то скрыть от своего адвоката. Выкладывайте карты на стол.
– Ситуация сразу же изменилась.
– Как?
– Я получила письмо.
– От кого?
– От Розы.
– Где оно?
Марлин открыла сумочку, достала конверт и протянула Мейсону. Адвокат посмотрел на погашенную марку, написанный от руки адрес и почтовый штемпель, на котором значилось 19.30 вчерашнего вечера.
– Когда оно пришло?
– Сегодня утром.
Мейсон достал из конверта лист бумаги. Письмо было написано от руки и подписано Розой Килинг. Пробежав его глазами, еще раз прочитал его вслух для Деллы:
«Дорогая Марлин!
Мне очень не хотелось отправлять это письмо. Мы были близкими друзьями с твоей матерью. Я готова была все для нее сделать, но пойти на лжесвидетельство не могу. Когда я первый раз давала свидетельские показания, я наврала. Я хотела помочь твоей матери. Меня на самом деле не было в палате, когда Эндикотт подписывал завещание, если он вообще его подписывал. Я пыталась тебе это объяснить, но ты думала, что я хочу денег или чего-то еще. Ничего подобного. Я дружила с твоей матерью, и это заставило меня исказить правду, когда я выступала в суде, и с тех пор меня мучает совесть. Мне хотелось как-то облегчить для тебя эту новость, но я не смогла этого сделать, так что сейчас я сообщаю тебе горькую правду.
Искренне твоя, Роза».
– Вы получили письмо сегодня утром? – спросил Мейсон.
Марлин кивнула.
– Оно было при вас, когда я позвонил?
– Да.
– Но мне вы ничего не сказали о нем?
– Нет.
– Почему?
– Я была уверена, – начала объяснять Марлин, – что… Вы понимаете, Роза и раньше делала намеки, но я так ничего и не предложила ей, так что я решила, что теперь она пытается вызвать меня на конкретные действия. Я предполагала, что вы, руководствуясь нравственными принципами, скажете, чтобы я не давала ей ни цента.
– Но вы собирались пообещать ей заплатить?
– Я сама точно не знала, что буду делать. Поймите, мистер Мейсон, это письмо – ложь. Она находилась в палате во время подписания завещания. Свидетельские показания, данные ею в суде, – чистая правда. Мне об этом говорили и мать, и Этель Фурлонг. Этель – честная женщина. У нее прекрасная память, и она может восстановить все так же точно, как если бы события произошли вчера. Мистер Эндикотт лежал на кровати и…
– Поговорим об этом, когда у нас будет больше времени, – прервал ее Мейсон. – Сейчас я хочу узнать с максимальной точностью, что вы делали сегодня утром.
– Я получила это письмо и не представляла, как поступить. Все было бы по-другому, если бы я думала, что в нем есть хоть доля правды, но я абсолютно точно знала, что ее там нет. Потом позвонили вы с известием о миссис Каддо, и я попыталась дать вам уклончивый ответ. На какое-то мгновение я подумала, что было бы неплохо, если бы Долорес Каддо заглянула к Розе и устроила сцену. Тогда бы Розе было, о чем подумать.
– Но письмо уже пришло к вам, когда я позвонил?
– Да.
– И что вы сделали после разговора со мной?
– Какое-то время я обдумывала ситуацию, затем решила позвонить Розе. Она была дома, и я сказала, что хотела бы с ни встретиться. Я собиралась предупредить ее по телефону о миссис Каддо. Поведение Розы полностью отличалось от манеры, в которой написано письмо, – она плакала и попросила: «Марлин, дорогая, не могла бы ты сейчас зайти ко мне? Пожалуйста».
– Что вы сделали?
– Прыгнула в машину и помчалась сюда.
– А потом?
– Когда я приехала, Роза сказала: «Марлин, я хочу поговорить с тобой, но мне вначале нужно успокоиться. Не могли бы мы поехать на корты и сыграть несколько сетов, а уже потом все обсудить?» Я согласилась, но объяснила, что мне придется вернуться домой за спортивной формой и ракеткой. Я решила переодеться у нее.
