Ознакомительная версия.
– Я никого не подозреваю. Блюда или карточки могли быть перемещены.
– Только не карточки. Берин сказал, что номера стояли в том порядке, как они договорились. Что касается блюд, то кто же разместил их на прежние места после того, как Берин ушел из столовой?
Опять наступило молчание. Вульф опять пробормотал:
– Все равно все остается абсурдом.
– Поймите меня правильно. – Толман еще больше наклонился вперед. – Я местный прокурор, и раскрытие подобного случая сделает мне соответствующую карьеру, но вы ошибаетесь, если думаете, будто бы я выбрал Берина в качестве жертвы. Я… – он остановился и попытался начать снова. – Можете мне поверить, что это тяжелейшая вещь, которую я делал в жизни. Разрешите мне еще один вопрос, вернее, целую серию. Вы имеете следующие факты: первое – Берин сделал семь ошибок, записал их и подписался, второе – когда он занимался дегустацией, блюда и карточки были в том же порядке, что и у остальных, третье – не обнаружено ничего, что могло бы поставить под сомнение этот факт, четвертое – вы давали клятву правительству в качестве прокурора. Должны ли вы были арестовать Берина за убийство и осудить его?
– Я бы воздержался.
Толман в возмущении взмахнул руками.
– Почему?
– Потому что я видел лицо Берина и слышал его разговор менее, чем через минуту после того, как он вышел из столовой.
– Ну, этого я не видел и не слышал. Можете ли вы привести на суде в качестве свидетельства лицо или голос Берина?
– Нет.
– Имеете ли вы какие-нибудь дополнительные данные, которые могут объяснить семь ошибок, сделанные Берином?
– Нет.
– Может быть, у вас есть какие-нибудь данные, доказывающие невиновность Берина?
– Нет.
– Ну, что ж, – Толман опять откинулся на спинку стула. – Откровенно говоря, я надеялся, что они у вас имеются. Я это вывел из разговора с Гудвином. Вы сказали, что, если бы вы были на моем месте, то воздержались бы от ареста. Но какого же дьявола?..
Я не слышал окончания разговора, так как произошло еще одно событие, окончательно нарушившее надежды Вульфа на дневной отдых. Раздался громкий и продолжительный стук в наружную дверь. Я пошел открывать, почти уверенный в том, что обнаружу там двух нью-йоркских визитеров. Однако на этот раз визитеров было целых три – Луис Серван, Вукчич и Констанция Берин.
Вукчич резко сказал:
– Нам нужно видеть мистера Вульфа.
Я пригласил их войти.
– Не угодно ли вам будет подождать здесь?
Я указал на свою комнату.
– Он в данный момент разговаривает с Толманом.
Констанция в ужасе отшатнулась, как будто я вытащил из кармана ядовитую змею. Я сказал:
– Не нужно сильных эмоций. Разве Вульф не может оказать помощь молодому привлекательному парню, которому захотелось поплакаться ему в жилетку? Вот сюда, пожалуйста.
В это время дверь комнаты Вульфа отворилась, и на пороге показался мистер Толман. Наступило обоюдное замешательство. Когда он увидел ее, весь его апломб моментально испарился, и он несколько раз раскрыл рот, чтобы выдавить из себя полагающиеся слова. Она, казалось, была удовлетворена его видом, но притворилась, что не заметила, и обратилась ко мне, сказав, что теперь, очевидно, им можно будет встретиться с Вульфом. Вукчич взял ее за локоть, Толман быстро отступил к стене, чтобы дать им возможность пройти. Я остался в холле, чтобы выпустить прокурора.
Новые посетители не изменили самочувствие Вульфа. Он не выразил ни восторга, ни возмущения. Он приветствовал мисс Берин, хоть и без энтузиазма, но с сочувственным взглядом, и попросил извинения у Вукчича и Сервана за то, что весь день просидел взаперти дома и не посетил «Парадиз». Серван вежливо отвел его извинения, и говоря, что при таких печальных обстоятельствах… и тому подобное.
Вукчич уселся в кресло, запустил пальцы в остатки своей шевелюры и изрек сентенцию относительно какого-то злого рока, нависшего над встречей мастеров. Вульф поинтересовался, не послужит ли случившееся событие причиной для роспуска общества или хотя бы досрочного прекращения встречи. Серван ответил, что нет. Хотя его сердце разбито, дело должно продолжаться.
Вульф сказал:
– Однако, такая меланхолия вряд ли будет способствовать хорошему пищеварению. К сожалению, очень часто случается, что по вине одного человека страдает большое общество.
– Вы имеете ввиду Берина?
Вульф проворчал:
– Господи, конечно, нет. Я сказал про виновного. Я уверен, что это совсем не Берин.
– О! – воскликнула Констанция.
Вукчич покачал головой.
– Им кажется, что у них есть доказательства. Я говорю о семи ошибках, допущенных Берином. Не понимаю, как он мог их допустить.
– Я тоже. Как ты думаешь. Марко, мог Берин так ошибаться?
– Уверен, что нет, – и Вукчич все еще теребил свои волосы. Дьявольская вещь. Они ведь подозревают и меня. Они полагают, что, поскольку я танцевал с Диной, моя кровь закипела. – Он горько усмехнулся. – Вам не понять этого. Эта женщина действительно огонь, Ниро. И она зажгла меня однажды. Кто знает, может быть, я и сейчас мог бы потерять из-за нее голову.
Он пожал плечами и сказал жестко:
– Но всадить кинжал в спину, по-моему, слишком большая честь для него. Такому подлецу единственное, что можно сделать, – это свернуть нос на сторону. Взгляни сюда, Ниро. – Вукчич огляделся вокруг. – Это я привел к вам мистера Сервана и мисс Берин. Если бы оказалось, что вы верите в виновность Берина, я даже не знаю, что бы мы делали, но, к счастью, это не так. Мы вместе обсуждали это дело, и большинство из нас согласилось внести определенную сумму для защиты Берина, поскольку он чужой в этой стране. Естественно, я сказал им, что самый лучший путь защиты – это уговорить вас взяться за это дело. Когда же я объяснил им, что, как человек дела и как большой специалист, вы должны иметь соответствующий гонорар, каждый пожертвовал крупную сумму…
– Черт возьми! – в возмущении Вульф чуть было не поднялся со своего кресла и обратился к Сервану. – Вот видите, сэр, Марко информировал вас только о моей жадности. Здесь он совершенно прав: я всегда нуждаюсь в больших деньгах, чтобы вести такую жизнь, которая мне нравится, и моим клиентам приходится расплачиваться за мои привычки. Но он почему-то не сказал, что я также умудрился сохранить в своей душе романтические жилки. Мои отношения к друзьям, а сейчас как гостя к хозяевам… Короче говоря, этот разговор совершенно излишен.
– К дьяволу все эти глупые слова! – нетерпеливо прервал его Вукчич. – Как вы полагаете, Ниро, вы можете сделать что-нибудь для Берина?
– Нет. Я имею в виду ваши пожертвования и мой гонорар. Что же касается Берина, то я уже принял решение до вашего прихода. И поскольку мне не хочется терять времени, я бы хотел остаться один, чтобы поразмыслить. Однако, поскольку вы здесь… – его глаза остановились на Констанции. – Мисс Берин, вы уверены, что ваш отец не убивал Ланцио. Почему?
Ее глаза расширились.
– Как почему… Вы ведь также в этом уверены. Вы сами это сказали. Мой отец не мог сделать этого.
– Не говорите обо мне. Говорите перед законом, которому нужны точные свидетельства. Итак?
– Но… это просто абсурдно! Кто-нибудь…
– Я понимаю. Возьмем вопрос с другой стороны. Нет ли у вас каких-нибудь подозрений или свидетельств против кого-либо, кто мог бы быть убийцей?
– Конечно, нет!
– Пожалуйста, мисс Берин, я прошу вас вот о чем. У нас трудная задача и вдобавок мало времени. Отправляйтесь в свою комнату, справьтесь со своими эмоциями и подробнейшим образом вспомните все, что вы видели и слышали после прибытия в Канавин. Все, что вам покажется заслуживающим внимания – запишите.
Он опять поднял глаза.
– Мистер Серван. Тот же самый вопрос, что и мисс Берин. Доказательства невиновности Берина можно найти, только обнаружив свидетельства или доказательства виновности кого-то другого. Что вы думаете по этому поводу?
Серван медленно покачал головой.
– Это плохо. Я должен предупредить всех, что я вижу только один путь очистить от подозрений Берина – это обнаружить виновность другого. Мы не можем одновременно обелить всех. Если вы знаете что-нибудь, что может бросить на кого-либо подозрение, и не сообщите мне, нам не спасти Берина.
Старейший из мастеров опять покачал головой.
– Я ничего не знаю.
– Хорошо. Что вы скажете о записке Берина с результатами дегустации? Он сам вручил вам ее?
– Да. Сразу же, как только вышел из столовой.
– На ней стояла его подпись?
– Да. Я внимательно рассматривал каждую записку, прежде чем спрятать ее в карман.
– Вы уверены, что не было никакого шанса подменить записку Берина после того, как он вручил ее вам, и перед тем, как вы отдали ее Толману?
– Абсолютно. Все записки находились у меня во внутреннем кармане. Оттуда я их не вынимал ни на минуту и, конечно, никому не показывал.
Ознакомительная версия.
